Великий Преемник. Божественно Совершенная Судьба Выдающегося Товарища Ким Чен Ына - Анна Файфилд

сбоев, это несравнимо прибыльнее, чем отбывать часы на полумертвой фабрике, отправив жену торговать на рынке домашним тофу или рисовыми пирожными.

К моменту воцарения Ким Чен Ына господин Кан построил процветающий бизнес. Его жена оставила работу учителя и подключилась к наркокоммерции. У них родился ребенок. Наркотики и деньги текли рекой, и семья жила безбедно. В доме был японский холодильник, кожаный диван из Китая и два телевизора, один из них тоже японский. Супруги Кан нанимали домработницу, которая готовила и убирала за килограмм риса в день.

Когда их дочь пошла в школу, учителя с нее пылинки сдували. Окружали вниманием и заботой, неизменно старались убедиться, что она верно поняла материал. К ней относились лучше, чем к детям важных чиновников, потому что господин Кан ежемесячно платил учительнице 100 китайских юаней (около $15) и угощал дорогими обедами в ресторанах.

В 2010 г. до господина Кана дошли первые толки о Ким Чен Ыне, и он тоже поначалу надеялся, что молодой лидер поведет страну к открытости. Но произошло обратное. Руководство, готовясь ко второй передаче власти, решило перестраховаться, где только могло, и на границах усилили бдительность.

Скоро экспортный бизнес господина Кана столкнулся с трудностями: власти Китая начали борьбу с наркотиками, а в КНДР ускорили подготовку к Великому Наследованию. Так что он изменил логистику поставок: наркотики, прежде уходившие в Китай, оставались теперь в Северной Корее и целиком потреблялись ее гражданами.

«Хотя после прихода Ким Чен Ына пытались бороться с наркотой, но в Северной Корее ничего невозможно запретить, – пояснил мне господин Кан за обедом в сеульском ресторане рядом с его новым пригородным домом. Перед нами на плите шкворчало мясо с кимчи. – Всегда можно подкупить кого надо».

Господин Кан бежал в Южную Корею в 2014 г. в возрасте 42 лет. Когда мы познакомились, он выглядел как самый обычный горожанин средних лет: в красной походной парке и черных походных штанах. В поход он не собирался. Завивка добавляла его прическе объема. Запить свинину он заказал бутылку соджу, но не обычного, а с красной крышкой – крепкого.

Попытки Ким Чен Ына задушить нелегальный наркооборот не принесли успеха. По оценке господина Кана, к моменту его бегства из КНДР 80 % взрослого населения Хверёна принимали «лед», потребляя ежедневно около 900 г этого сильнодействующего зелья.

«Моими покупателями были самые обычные люди, – рассказывал он, – полицейские, агенты госбезопасности, партийные, учителя, врачи. "Лед" считался отличным подарком на день рождения или на день окончания школы». Метамфетамин употребляли подростки. И даже 67-летняя мать господина Кана – чтобы поднимать низкое кровяное давление.

Для многих граждан Северной Кореи мет стал неотъемлемой частью повседневной жизни, средством унять грызущую тоску и скрасить нищету существования. По этой причине искоренить наркотики не удастся никогда, считает господин Кан. «Серьезно, от него становится веселее жить. Если я не принимал его, у меня обязательно появлялось чувство, будто со мной что-то не в порядке, встал не с той ноги, будто я не совсем человек, – рассказывал Кан. – Мет помогает снять стресс. И, без дураков, способствует взаимопониманию между мужчиной и женщиной», – добавил он без усмешки.

Хотя формально наркоторговля незаконна, господин Кан не особо скрывал, что торгует «льдом». Об этом знали его соседи, знала и полиция, но он старался не афишировать своего благополучия, чтобы не привлечь широкого внимания.

Сама полиция не только грела руки, но и не гнушалась возможностью кайфануть. За свое покровительство полицейские регулярно получали дозы. «Они приходили ко мне в обеденный перерыв, и, конечно, денег с них я не брал, – со смехом вспоминал господин Кан. – А начальник местной госбезопасности у меня только что не жил – приходил каждый день».

И несмотря на укрепление границ, господин Кан, один из пионеров метамфетаминового бизнеса, все же добывал своей незаконной торговлей от $3000 до $5000 в месяц – гигантская сумма для Китая, не говоря уже про Северную Корею. И чем больше он делал денег, тем влиятельнее становился.

«В Северной Корее, – сказал он мне, – деньги дают власть».

Глава 7

Пусть лучше боятся, чем любят

Любой, кто посмеет ослушаться Верховного Вождя, Товарища Ким Чен Ына, не избежит возмездия наших бдительных органов и народа.

Центральное телеграфное агентство КНДР, 13 декабря 2013 г.

Ким Чен Ын понимал: недостаточно позволить людям работать на себя, вступать в рыночные отношения и немного повысить уровень жизни. Люди должны твердо знать: ты можешь лишиться всего и это в буквальном смысле, если посмеешь вызвать недовольство вождя.

Ким Чен Ыну предстояло воплотить на практике суждение, сформулированное за пять столетий до него итальянским политиком Никколо Макиавелли в книге «Государь»: лучше пусть тебя боятся, чем любят.

В первые годы правления Ким Чен Ын полностью изолировал свою страну, и без того самую закрытую в мире, от любых внешних воздействий. Он ужесточил охрану речной границы с Китаем, усилил дозоры. Он закрывал все пути исхода из страны куда более драконовскими мерами, чем его отец. Великий Преемник не собирался оставлять шанс ускользнуть за реку ни людям, ни информации. Он давил без исключения все, что могло поколебать его неустоявшуюся власть.

Режим Кимов удержался 70 лет за счет того, что заключил население в наглухо запертых границах и постоянно, начиная с детского сада, вдалбливал гражданам, что они живут в социалистическом раю и счастливее их на земле нет.

Эту мифологию придумал Ким Ир Сен, но он прекрасно понимал, что продать эту ахинею будет трудно: иначе зачем он построил полицейское государство, которое и в наши дни следит за каждым шагом своих граждан. Власть проверяет, низко ли кланяются люди статуям вождей, усердно ли слушают на обязательных политзанятиях, часто ли пытаются отлынивать от рассветного подметания улицы. В этом государстве тотальной слежки каждый может оказаться или в любой момент стать доносчиком: домохозяйка, военный, торговка зеленью, учительница, шахтер, ребенок.

Много лет спустя после советской гласности, много лет спустя после того, как приоткрыл двери Китай, северокорейский режим по-прежнему пытается держать население в информационной блокаде. Отказывая гражданам в контактах с миром, режим Кимов имел возможность закрепить свою мифологию.

Для наказания тех, кто посмеет обсуждать команды вождя, режим заимствовал печально знаменитую систему сталинского ГУЛАГа. В огромные лагеря в глухих районах страны, обычно с самым суровым климатом, бросают всякого, кто осмелится думать по-своему, и зачастую, для надежности, со всей семьей.

Всеохватность чучхейской мифологии трудно переоценить. «Она сродни религии, – рассказывал мне доктор Ян, врач из пограничного Хесана. – Едва родившись на свет, ты узнаешь, что семейство Ким – боги, и тебя учат безусловно повиноваться им. Это царство страха. Семейство Ким терроризирует население, чтобы держать его в постоянном страхе».

В каждом доме, в каждой школе, больнице, учреждении и даже в каждом вагоне метро должны висеть портреты Ким Ир Сена