Зов - Келли Армстронг

Он покрутил мяч на кончике пальца. 

– Видишь ли, Дерек действительно нелегко сходится с людьми.

Я попыталась не выглядеть потрясенной.

– Когда он решил, что ты и в правду видишь призраков, я должен был сказать: "Конечно, брат, позволь мне поговорить с нею". Я бы разобрался с этим... ну, по-другому. Дерек не знает, когда отступить. Для него все столь же просто как два плюс два. Если ты сама это не поймешь и не выслушаешь его ответ, то он будет продолжать тормошить тебя, пока ты не проснешься.

– Бегать от него с истошными криками не поможет.

Он рассмеялся.

– Эй, если бы Дерек продолжал наступать на меня, я бы и сам закричал. И сегодня ты никуда не убежала. Ты дала ему отпор, к чему, поверь мне, он не привык, – усмешка.  – Будь здорова. Это – все, о чем тебе нужно беспокоиться. Не заморачивайся с этой фигней.

Он сделал бросок. Мяч изящно попал в кольцо.

– Значит, Дерек думает, что я н... некромант?

– Ты видишь призраков, правильно? С тобой говорил, преследовал и просил о помощи мертвый парень?

– Откуда ты…? – я остановила себя. Сердце учащенно забилось, дыхание стало тяжелее и быстрее. Я только что убедила доктора Джилл, что приняла свой диагноз. Как сильно бы мне ни хотелось доверять Саймону, я не отваживалась на это.

– Откуда я знаю? Потому что призраки делают это с некромантами. Ты – единственный человек, который может слышать их, и у них всех есть, что рассказать. Именно поэтому они застряли здесь, в лимбе[55], или как оно там называется, – он бросил мяч и пожал плечами. – Я не особо разбираюсь во всем этом. Вообще-то я никогда не встречал некроманта. Я только знаю, что мне сказали.

Я сделала вдох и выдох, прежде чем заговорила самым небрежным тоном, на который была способна.

– Думаю, это имеет смысл. Разговоров с призраками ты ждешь от людей, которые думают, что могут говорить с мертвыми. Всякие там медиумы, спиритуалисты, экстрасенсы.

Он покачал головой.

– Да, медиумы, спиритуалисты и экстрасенсы – люди, которые думают, что могут говорить с мертвыми. Но некроманты могут. Это наследственное, – он улыбнулся. – Как светлые волосы. Ты можешь покрыть их красными полосами, но внизу все еще светло. И ты можешь игнорировать призраков, но они все равно придут. Они знают, что ты можешь видеть их.

– Я не понимаю.

Он подкинул мяч и поймал его открытой ладонью. Потом что-то пробормотал. Я уже собиралась сказать, что я его не расслышала, но тут мяч поднялся в воздух. Левитировал.

Я выпучила глаза.

– Да, я знаю, это столь же бесполезно, как тот сгусток тумана, – сказал он, пристально следя за поднимающимся мячом, будто парню на это требовалась концентрация. – Ну, если бы я мог поднять его больше, чем на несколько дюймов, возможно, к вершине того кольца, и забрасывать в корзину каждый раз, то было бы похоже на фокус. Но я не Гарри Поттер, и настоящая магия так не действует.

– Это... магия? – выговорила я.

Мяч упал ему в ладонь.

– Ты не веришь мне, не так ли?

– Нет, я…

Мои слова потонули в море смеха.

– Ты думаешь, что это – некая уловка или спецэффект. Ну, девочка-кино, давай двигай сюда и проверь меня.

– Я…

– Иди сюда, – он указал на место около себя. – Посмотрим, сможешь ли ты найти нити.

Я приблизилась. Он сказал какие-то слова, громче на этот раз, так что я их расслышала. Это был не английский.

Мяч не сдвинулся с места, и Саймон выругался. 

– Я уже говорил, что я не Гарри Поттер? Давай попробуем снова.

Он повторил слова, медленнее, его взгляд был прикован к мячу. Он поднялся на два дюйма.

– Теперь проверь, есть ли здесь нити или провода или что ты там думаешь его держит.

Я заколебалась, но он подталкивал меня и поддразнивал, пока я не подошла поближе и не провела пальцем между мячом и его рукой. Когда я ничего не нашла, я провела всеми пальцами, затем покачала ими. Сжав кулак, Саймон схватил мою ладонь, и я завизжала, а мяч упал и отскочил от бетонной площадки.

– Прости, – сказал он, смеясь и держа мои пальцы. – Я не устоял.

– Да — я пугливая, как, наверное, отметил твой брат. Так, как ты это сделал... – я посмотрела на мяч, закатившийся в траву. – Ничего себе.

Он заулыбался еще шире.

–  Теперь ты мне веришь?

Уставившись на мяч, я судорожно пыталась придумать какое-нибудь объяснение. И ничего не придумала.

– Ты можешь научить меня, как это делать? – спросила я, наконец.

– Неа. Не больше, чем ты можешь научить меня видеть призраков. Или у тебя это есть или ты…

– Играешь в баскетбол в темноте, Саймон? – раздался чей-то голос во дворе. – Тебе надо было позвать меня. Ты же знаешь, что я всегда готова на небольшой матч…

Тори увидела меня и резко остановилась. Она заметила, что он держит мою ладонь.

– …один на один, – закончила она.

Я отдернула пальцы. Она продолжала смотреть.

– Эй, Тори, – сказал Саймон, поднимая мяч. – Что такое?

– Я увидела, что ты играешь, и подумала, что, возможно, тебе нужен партнер, – она смотрела на меня, по ее лицу ничего нельзя было понять. – Как я понимаю, нет.

– Мне нужно вернуться в дом, – сказала я. – Спасибо за наводку, Саймон.

– Нет, постой, – он пошел за мной, но затем посмотрел на Тори. – Мм, ладно. Пожалуйста. И темнеет ведь, не так ли. Должно быть, уже настало время легкого ужина.

Он поторопился вернуться в дом.

* * *

Я лежала в кровати и не могла заснуть. На сей раз, это были не плохие сны, которые не давали мне спать, а мысли, крутящиеся в голове, столь надоедливо и настойчиво, что к полуночи я серьезно подумывала о настоящем набеге на кухню — взять дорожный тюбик тайленола, который я там видела.

Я была некромантом.

Наличие ярлыка должно было стать облегчением, но я не была уверена, что это намного лучше, чем шизофреник. По крайней мере, шизофрения была известным и принятым диагнозом. Я могла поговорить об этом с людьми, получить помощь, справиться с этим, принять лекарство и избавиться от симптомов.

Те же самые лекарства могли бы подавить симптомы некромантии, но, как Саймон сказал, это будет похоже на покраску волос — я все еще буду той же самой внизу, мой истинный характер будет ждать, чтобы проявиться, как только лечение станет слабее.

Некромантия.

Откуда она взялась? От матери? Если так, почему тетя Лорен не знала об этом? От моего отца? Возможно, он не побеспокоился предупредить меня, и именно поэтому казался настолько виноватым в больнице, так стремился сделать меня счастливой и расслабленной. Или, возможно, ни один из моих родителей или тетя ничего не знали об этом. Это мог быть рецессивный ген, тот, который проявляется через поколение.