Как понять ребенка - Валявский Андрей Степанович

После краткого обзора литературы а хотел бы перейти к описанию той периодизации, на которую мы мысленно опираемся во всех лекциях. Корни нашей периодизации разбросаны не только в литературе, но и в практике людей, чьи работы еще не дошли до читателей. Среди последних нельзя не упомянуть ныне, к сожалению, покойного ленинградского педагога Маликова и, к счастью, здравствующего московского педагога Гармаева. Последний до недавнего времени возглавлял в Москве лабораторию по нравственной психологии. Наши представления очень тесно переплетаются с тем, что он обычно рассказывает родителям и детям во время зимних цикловых встреч и летних встреч в трудовых лагерях. Наши многодневные этические встречи-семинары во многом навеяны психологическими играми-семинарами, проводимыми лабораторией Гармаева. Существенное содержательное отличие наших встреч от гармаевских в том, что мы знакомим слушателей не только с культурой общения, но и с культурой мышления и с их взаимной обусловленностью. Без практического знания того и другого невозможно глубоко и сознательно понять себя и взглянуть на ребенка, понять в себе ребенка и увидеть в своем ребенке себя. Через такое семинарское переживание себя и детей прийти важнее, чем получить теоретические знания, в том числе и наших методик, к которым прежде всего тянутся педагоги и родители. Любая самая золотая методика без возможности ее прожить останется формой без содержания. Это относится и к нашей модели развития ребенка. Слушая нас, постарайтесь наполнить ее своими воспоминаниями, а не только нашими. Тогда она зазвучит для Вас по-другому и станет Вашей опорой на трудном пути познания ребенка. Ваш собственный ребенок, конечно, неповторим, но все-таки он ребенок, а значит, в нем есть много общего с другими детьми. Все растения разные, но и им не миновать смены времен года. Все дети разные, но ним не миновать этапов развития, аналогичных временам года. Была ли у Вашего ребенка затяжная весна или поздняя осень - судить Вам, а значит и Вам и корректировать кашу модель.

Итак, самый главный этап этико-психологического становления детей приходится на период от рождения до 3-х лет. Что же в это время происходит с ребенком? Чем этот период так фундаментален? Почему семена, посеянные в этом возрасте, и корни, которые пустят эти семена, так глубоко проникают в нас и потом прорастают на поверхности нашего внешнего поведения с максимальной силой в период от 21-го года до 24-х лет? Почему, войдя в этот возрастной диапазон расплаты, мы входим разрушителями в свою собственную семью, которая как бы подворачивается под кашу воистину горячую руку, и мы, вместо укрепления ее, своими собственными руками начинаем крушить, не ведая, что творим? Потому что мы повторяем, проигрываем в своей жизни сначала, как правило, то, что подсознательно запечатлели в своей душе раньше. Душевный опыт общения людей и, прежде всего, родительский пример реагирования друг на друга - вот что для ребенка самое главное в жизни в период от рождения до 3-х лет. Вот что в нем сеется.

Открылась дверь. На пороге стоит усталый муж. Жена, как прекрасный экстрасенс, мгновенно почувствовала его усталость. Не надо видеть его лица, чтобы интуитивно оценить его закрытость. «Не тронь меня - завяну я» - так называют иногда это состояние. Человек молчит, ко всем «слышна» его агрессивность всегда соответствующая внутреннему требованию: «Оставьте меня в покое.

Жена не может не отреагировать на эту агрессивность встречными, чаще всего подсознательными словами: «Ты устал - и я устала! Я тоже не сидела, сложа руки!» Муж, получив вместо понимания агрессивный ответный импульс, бессознательно закрылся еще больше, дабы его не вывели из внешнего равновесия. Когда мы прячемся от других в глубь себя, толщина стек внутренней крепости нарастает, а значит, нарастает и наша агрессивность. К жене возвращается ее же агрессивность, ко с приращением. Вместо сочувствия мужу, любимая вносит очередную лепту в увеличение агрессивности, затягивая мужа в так называемый психопатический круг. Этот порочный крут, прокручиваясь несколько раз, на каком-то витке прорывается наружу:

- Ну что ты стоишь... Вынеси ведро хотя бы!

- Послушай, я же тебе ничего не сказал, а ты уже нападаешь, - парирует муж.

Действительно, он ни словаке сказал ей, не было видимых причин придираться друг к другу. Но были невидимые, внутренние. Оба требовали друг от друга внимания, любви, а посылали друг другу внутреннее раздражение, нетерпимость, нежелание понять другого, нежелание хотя бы услышать другого... Где же им было взять силы, чтобы перекрыть нарастающую агрессивность тающей любви? Противостояние скачала проявилось на невидимом (бессознательном) уровне, и только оформившись в обидные слова, стало очевидным для супругов. Супруги чувствовали глубину отрицания, бессознательного отрицания друг друга, но не осознавали происходящего, а значит, и не могли управлять данной ситуацией. Оба они были закрыты друг для друга, и с каждым витком психопатического круга все больше отгораживались один от другого, от самой мысли о другом, естественно, уходили в глубь себя, теряя друг друга из вида.

Ребенок все это время мирно играл в углу комнаты и, казалось бы, ничего не видел и не слышал. А на самом деле все чувствовал и запечатлевал. Да, может быть, он не понял смысл словесной перебранки родителей, но зато благодаря пока еще не закрытому сердечному видению и ведению воспринял внутренние действия взрослых и запомнил: «Вот так внутренне надо реагировать на другого человека: на его закрытость - закрытостью, на агрессию - агрессией, на злое, недоброе состояние - внутренним требованием внимания, уважения, любви к себе, то есть злостью, недобротой».

Если бы у мужа или жены хватило душевных сил отвечать не злостью, а словами любви, то ребенок счастливо запечатлел бы другой тип душевной реакции взрослых: на закрытость - открытостью, на агрессию - любовью, пониманием, смирением, терпением, вниманием, кротостью, на злость - добротой, на эгоизм - попыткой услышать, понять другого и помочь ему. Такому ребенку не надо будет ходить в особые группы самосовершенствования и учиться совестливому, сердечному, утраченному видению, ведь этот всевидящий несмышленыш зрит наши внутренние состояния во всей полноте уже сегодня и учите а не поддерживать психологический круг, а выходить из него, покрывая другого любовью, как говорили старики, учиться любить. Учится любить, глядя на нас.

Вот передками счастливая пара: муж с женой идут по солнечной улице, а между ними, крепко держа за руку маму и папу, уверенно шагает малыш. Все вокруг так светло и радостно, ничто не предвещает бурю, но вдруг - детские слезы градом. Ребенок безутешен. Не спасают и прохожие:

- А кто туг плачет? Хочешь, мальчик, - конфетку? Давайте, я его заберу с собой...

Что же произошло? Откуда пришли слезы? Все было светло и радостно, пока мама что-то не сказала папе, а папа что-то не ответил маме. А точнее -только подумал. Внешне ничего не изменилось, разве что родители стали более сосредоточенно улыбаться. Но ребенку-то «видно», почему родители притихли и внешне успокоились. Видно, благодаря сердечной открытости на людей. Ребенку не надо объяснять: папа мысленно обиделся на маму, к оба они мысленно отвернулись друг от друга. Нарушилась целостность семьи. Семья дала трещину, и эта трещина пролегла через сердце ребенка. Он заплакал. Он не мог не заплакать от нестерпимой боли - боли в сердце. Любой семейный разрыв разрывает и сердце ребенка. Как разуму выразить словами страдания сердца? Как объяснить причину этих страдании взрослому, если малыш и сам не знает этой причины, а просто чувствует ее, переживает? Ему физически больно от душевного разлада г семье. И он безысходно плачет. От невыразимой боли.

Родители, наконец, отреагировали:

- Ну, что случилось?.. Тебя кто-нибудь обидел? Вот твоя собачка... Хочешь машинку?.. Посмотри, какое солнышко!

И вдруг слезы прекратились. Мама восклицает:

- Какой непонятный ребенок: вечно он неизвестно из-за чего заплачет, неизвестно из-за чего перестанет плакать !..