Умри ты сегодня, а я завтра или Мужчины для досуга - Светлана Бестужева-Лада

Почти всю дорогу до моего дома мы с Павлом молчали. То есть я молчала, а он несколько раз говорил с кем-то по телефону и при этом все больше и больше мрачнел. В конце концов я набралась смелости и спросила, что на сей раз не так. Не сомневалась, что услышу еще об одном трупе из моего близкого окружения, у страха, как известно, глаза велики. Но ошиблась:

— Все так, нормальная работа. Как обычно приходится делать несколько дел одновременно, и вот теперь я ломаю голову, как все это совместить. Вашего дорогого приятеля пока задерживать не за что: на время пожара на Рождественке у него железное алиби, проверили. Сведения на дискете нуждаются в дополнительных доказательствах, потому что Лариса могла все придумать просто из чувства мести. Ну, а гибель вашего родственника… То, что ее обстоятельства совпали с событиями двадцатилетней давности, бесспорно, улика, но уж очень ненадежная. Так что на первый взгляд густо, а если внимательно присмотреться — почти пусто.

Как говорил в таких случаях Валерий: «Убедительно, но бездоказательно». А мой страх к делу вообще не пришьешь, потому что я даже толком не могла объяснить, чего именно боюсь. И к тому же с некоторым запозданием сообразила, что если Павел так настаивает на том, чтобы меня кто-то опекал, точнее, чтобы я ни в коем случае не оставалась одна, значит, у него тоже есть причины тревожиться за мою безопасность. Непонятно, правда, почему это вообще его должно беспокоить, но лишний раз спрашивать об этом мне не хотелось. Уверена, он ответил бы мне что-то вроде того, что Андрей, мол, как бы доверил меня ему, а он… В общем, ничего конкретного я бы наверняка не услышала, так что даже попыток делать не стала.

Павел практически сдал меня с рук на руки Галине, которая приехала почти одновременно с нами, довольно сдержанно распрощался и отбыл на своем шикарном автомобиле. А Галка в считанные мгновения навела порядок в моей кухне, заварила крепкий чай, силком заставила съесть привезенный с собой салат и какой-то заморский то ли фрукт, то ли овощ под названием «авокадо» — в общем, как всегда была при деле и распространяла вокруг удивительную ауру надежности и здравого смысла. Мне даже странным показалось, чего я так перепугалась, до обморока. Жизнь-то продолжалась.

— А теперь рассказывай, что еще стряслось, — потребовала Галка, когда я, по ее собственному выражению, стала похожа на человека, а не на тряпичную куклу.

Требование это было более чем справедливым, потому что по телефону я ей сказала только, что мне стало дурно и нужно ее присутствие. Поэтому она бросила все свои дела и примчалась, не тратя времени на дальнейшие расспросы. Галка была не менее любопытна, чем все нормальные люди, но умела это самое любопытство сдерживать, если нужно было действовать. Чему я сама безуспешно пыталась подражать, но — что выросло, то выросло, как говорит один из моих любимых литературных персонажей, супермен и покоритель женских сердец, полковник Лев Иванович Гуров.

Я рассказала, пытаясь свести эмоции к минимуму, а информацию — к максимуму, но в результате, естественно, все получилось наоборот. Так что Галке пришлось — как всегда! — отделять в моем рассказе зерна от плевел и выстраивать отдельные фрагменты в четкий логический ряд. И как всегда ей это удалось, хотя я лично не понимаю, каким образом.

— Значит, доказательств причастности Володи к пожару нет? Меня это не удивляет, если честно. Насколько я помню, он слишком умен, чтобы оставлять такие вот доказательства.

— Так ты считаешь, что он мог это сделать? — с тоской спросила я, чувствуя, что остатки моей уверенности в невиновности Володи бесследно улетучиваются. — Но это же ужасно!

— Веселого, конечно, мало, — согласилась моя подруга. — Но пока я не вижу поводов для паники. Просто тебе не нужно оставаться с ним ни на минуту наедине. Не принимай никаких его приглашений и сюда, естественно, не пускай.

Я и не собиралась, только этого мне не хватало для полного счастья! Не совсем же я безмозглая в конце концов.

— Не совсем. Но в значительной степени. И не строй оскорбленную мину, ты знаешь, что я права. Для меня совпадение деталей двух убийств бесспорная улика. Володя же не профессиональный киллер, он прежде всего логик, я помню, меня-то он в свое время пленил именно безукоризненным мышлением…

Я не сдержалась и хихикнула. Галка посмотрела на меня с негодованием:

— Не понимаю твоего веселья. Да, он был видным парнем, не спорю, но ты же знаешь, что для меня в человеке интересен интеллект, а остальное второстепенно. В твоего Валерия, кстати, я влюбилась если не с первого слова, то с первой фразы, умнее него только Тарасов…

— Умнее него никого нет, — тоскливо сказала я. — И уж точно не будет, во всяком случае, в моей жизни. Если вообще кто-то будет.

— А как же Масик? — ехидно спросила Галка. — Вы же с ним только и делаете, что умные разговоры ведете.

— Вели, — поправила ее я. — Но и это в прошлом. И бог бы с ним, была, как говорится, без радости любовь, так что и разлука прошла без печали. Извините за внимание, спасибо за беспокойство, простите, что без скандала обошлось. Если вдуматься, зачем ему легкомысленная и меркантильная особа? У него, наконец, мама есть, не говоря уже о телевизоре.

— Не понимаю, — протянула Галка, недоверчиво глядя на меня, легкомысленная, это еще может быть… иногда, но меркантильная… Ты в своем уме, подруга?

— В своем, в своем, — заверила ее я и не без удовольствия рассказала детали сцены расставания с Масиком. К концу рассказа Галка уже почти рыдала от смеха, а отсмеявшись, сказала, что во мне погибла великая актриса. Комедийная, естественно.

— Кстати, о легкомыслии, — заметила она, — а что это за Андрей около тебя крутится? И с какой целью?

Я пожала плечами.

— Спроси у него сама. Мне он один раз ответил, что он за мной ухаживает, больше я к этому разговору не возвращалась. Да и не до того было, если честно.

— Он тебе нравится?

— Нравится, не нравится, — разозлилась я, — ты, Галка, иногда бываешь совершенно невозможной. Мне сейчас только романа не хватает для полноты жизни. Больше мне делать нечего. У меня работы полно, никто меня на содержание не возьмет.

— Чем объяснишь? — невозмутимо спросила Галка. И мы обе расхохотались.

Это был наш с ней фирменный «прикол». Когда-то давным-давно то ли она, то ли я переняли его у одного из членов нашей компании, который использовал этот простенький вопрос совершенно виртуозно. Ничего особенного, казалось бы, но человек, которому этот вопрос задавали, начинал экать и мекать, «пробуксовывать» в разговоре и вообще, что называется, «плыть». Что давало спрашивающему возможность перегруппироваться, собраться с силами и перевести разговор в нужное направление. Попадались все без исключения, для наших же с Галкой разговоров это означало, что тема исчерпана и пора переходить к другому вопросу повестки дня.

Очень кстати зазвонил телефон и Андрей спросил, как вообще мои дела, потому что он только что беседовал с Павлом и услышанное его несколько обеспокоило. Я честно сказала, что все более или менее наладилось, я накормлена и напоена, в обмороки больше падать не собираюсь, а с завтрашнего утра намерена сесть за письменный стол и наверстывать упущенное. Андрей обещал обязательно позвонить на следующий день и на этом мы с ним распрощались. Галка внимательно наблюдала за мной, пока я разговаривала, и потом изрекла:

— Он тебе нравится, мне-то голову не морочь. У тебя все на лице написано.

Как сговорились, честное слово! Можно подумать, что у меня не лицо, а грифельная доска. Хотя… со стороны, наверное, виднее.

— Успокойся, — проворчала я, — нравится. Это ты его подозреваешь невесть в чем, а я к нему очень расположилась за последнюю встречу. Но и только.

— А что тебя больше всего расположило? — с невинным видом спросила Галка. — Минеральная вода или копченая курица?

Господи помилуй, лучшая подруга, а какая стервозная!

Глава двенадцатая. Мужчина для досуга

Он отлично выспался, несмотря на то, что предстоял, пожалуй, один из самых трудных дней в его жизни. А может быть именно поэтому и выспался: организм требовал полноценного отдыха и получил его. Как получал все и всегда — по первому требованию. Нужно любить себя, только тогда жизнь становится приятной и полезной вещью.

Конечно, она что-то заподозрила. Хоть и не от мира сего, а соображает в экстремальных ситуациях. Даже если не соображает, за нее работает инстинкт. И обморок был совершенно непритворный, она испугалась до полусмерти. Бедняжка! Ну, больше ей уже нечего бояться, точнее, скоро ей уже ничего не будет страшно.

Но он-то! Положился на свою великолепную память, а она его подвела. В первый раз в жизни. Хотя ничего удивительного в этом нет, он никогда не запоминал ничего, связанного с женщинами. Рассказ запомнил, но автоматически выбросил из памяти ситуацию, в которой его услышал. Точнее, не ситуацию, а рассказчицу. И на этом попался…