Икона - Фредерик Форсайт

Вместо того чтобы стараться быть незаметным, Монк предпочёл другой метод — прятаться, оставаясь на виду. На нём была кремовая рубашка с узким галстуком, заколотым серебряной булавкой, лёгкий костюм светло-коричневого цвета, широкополая шляпа и, конечно, ковбойские сапоги.

— Боже мой, профессор, вы великолепно выглядите! — ахнула учительница. — Пойдёте с нами к подъёмнику? Мы собираемся подняться на вершину.

— Нет, мэм, — сказал Монк. — Думаю прогуляться вдоль доков и, может быть, выпить кофе.

Гиды «Интуриста» разобрали свои группы и повели их в разных направлениях, оставив его одного. Он же ушёл с причала, миновал здание морского вокзала и оказался в городе. Некоторые прохожие смотрели на него, но большинство с улыбкой. Какой-то мальчик остановился, сунул обе руки за пояс и мгновенно вытащил воображаемые «кольты». Монк потрепал его по волосам.

Он знал, что развлечения в Крыму довольно однообразны. Телевидение смертельно скучно, а самое большое удовольствие — это кино. Самыми любимыми были ковбойские фильмы, разрешённые режимом, а тут появился настоящий ковбой. Даже милиционер, сонный от жары, уставился на него, но, когда Монк приподнял шляпу, он улыбнулся и отдал честь. Погуляв с час и выпив кофе в открытом кафе, он убедился, что слежки за ним нет, выбрал одно из ожидавших такси и попросил отвезти его в Никитский ботанический сад. По его путеводителю, карте и ломаному русскому было ясно, что он турист с одного из судов. Таксист кивнул, и они поехали. Кроме того, знаменитый ялтинский сад посещали тысячи людей.

Монк вышел у главных ворот и расплатился с шофёром. Он заплатил в рублях, но, подмигнув, добавил пять долларов на чай. Таксист ухмыльнулся, кивнул и уехал.

Перед входом у турникетов собралась большая толпа, в основном русские дети в сопровождении учителей, приехавшие на школьную экскурсию. Монк встал в очередь, высматривая мужчин в потёртых костюмах. Таких не было. Он заплатил за вход, прошёл за барьер и заметил киоск, в котором продавали мороженое. Купив большую трубочку ванильного мороженого, он отыскал уединённую скамью в парке, сел и приступил к еде.

Через несколько минут на другой конец скамьи опустился человек и углубился в изучение плана огромного сада. Скрытые картой, его шевелящиеся губы не были видны. Губы Монка шевелились потому, что он облизывал свою трубочку с мороженым.

— Итак, друг мой, как вы? — спросил Пётр Соломин.

— Хорошо, потому что вижу вас, приятель, — пробормотал Монк. — Скажите мне, за нами не следят?

— Нет. Я здесь уже час. За вами не следили. За мной тоже.

— Мои люди очень довольны вами, Пётр. Ваш материал поможет ускорить конец «холодной войны».

— Я хочу покончить с этими ублюдками, — сказал сибиряк. — У вас растаяло мороженое. Бросьте его. Я куплю ещё.

Монк бросил капающую трубочку в ближайшую урну. Соломин подошёл к киоску и купил две порции мороженого. Когда он вернулся, у него был предлог сесть поближе.

— У меня есть кое-что для вас. Плёнка. Внутри обложки моего плана. Я оставлю его на скамье.

— Спасибо. Но почему не передать в Москве? У моих людей возникли небольшие подозрения, — сказал Монк.

— Потому что дело в большем, но это можно только на словах. Он начал рассказывать о том, что происходило летом 1986 года в Политбюро и Министерстве обороны. Монк сидел с каменным лицом, боясь, что непроизвольно присвистнет. Соломин проговорил полчаса.

— Это правда. Пётр? Неужели наконец это происходит?

— Такая же правда, как я сижу здесь. Я слышал, сам министр обороны подтвердил это.

— Многое изменится. — сказал Монк. — Спасибо вам, охотник. Но я должен идти.

Монк протянул руку. Соломин с изумлением спросил:

— Что это?

Это было кольцо. Обычно Монк не носил колец, но оно шло к образу человека из Техаса. Кольцо индейцев навахо из бирюзы и необработанного серебра, какие носят в Техасе и Нью-Мексико. Он заметил, что удэгейцу из Приморского края оно понравилось. Мгновенно Монк снял его с пальца и протянул сибиряку.

— Мне? — спросил. Соломин.

Он никогда не просил денег, и Монк догадывался, что оскорбит его, если предложит их. По выражению лица сибиряка Монк понял, что кольцо для него — нечто большее, чем вознаграждение за работу. Стоило оно сотню долларов, бирюза и серебро, найденное в горах Нью-Мексико, и изготовлено мастерами индейского племени навахо.

Понимая, что обняться на людях невозможно, Монк повернулся и пошёл. Он оглянулся. Пётр Соломин надел кольцо на мизинец левой руки и любовался им. Таким Монк видел охотника с Дальнего Востока в последний раз.

«Армения» прибыла в Одессу и выгрузила своих пассажиров. Таможенники просматривали каждый чемодан, но они искали только антисоветскую литературу. Монку говорили, что они никогда не обыскивают иностранных туристов, если только не вмешивается КГБ, да и то лишь в особых случаях.

Монк вёз свою микропленку между двумя слоями пластыря, приклеенного к ягодице. Он закрыл чемодан, и его вместе с другими американцами гиды из «Интуриста» провели через все формальности и усадили в поезд, идущий в Москву.

На следующий день в столице Монк забросил свой груз в посольство, откуда его переправят домой в Лэнгли диппочтой, и улетел обратно в Штаты. Ему предстояло написать очень длинный доклад.

Глава 7

— Good evening, British Embassy, — произнёс оператор на Софийской набережной.

— Што? — отозвался озадаченный голос на другом конце линии.

— Добрый вечер, это английское посольство, — повторил оператор по-русски.

— Мне нужна касса Большого театра, — сказал голос.

— Боюсь, вы неверно набрали номер, — сказал оператор и отключился.

Операторы, сидевшие у мониторов в штабе ФАПСИ — русском электронном подслушивающем центре, — зарегистрировали звонок, но более им не интересовались. Ошибочных звонков было на копейку пара.

В посольстве оператор, игнорируя вспыхивающие сигналы ещё двух звонков, сверился с маленькой записной книжкой и набрал внутренний номер.

— Мистер Филдс?

— Да.

— Это коммутатор. Только что кто-то позвонил и спросил кассу Большого театра.

— Хорошо. Благодарю вас.

«Грейси» Филдс позвонил Джоку Макдоналду. Внутренняя связь регулярно проверялась специалистом из службы безопасности и считалась надёжной.

— Только что звонил мой друг из московской милиции, — сообщил он. — Он использовал код срочной связи. Ему надо перезвонить.

— Держи меня в курсе, — попросил резидент.

Филдс посмотрел на часы. Один час между звонками, и пять минут уже прошло. У телефона-автомата в вестибюле банка, в двух кварталах от здания милиции, инспектор Новиков тоже посмотрел на часы и решил выпить кофе, чтобы заполнить оставшиеся пятьдесят минут. Затем он пойдёт к другому телефону, ещё на квартал дальше, и подождёт.

Спустя десять минут Филдс выехал из посольства и медленно направился к гостинице «Космос» на проспекте Мира. Построенный в 1979 году «Космос» считался современным — по московским стандартам, конечно, — и там, рядом с вестибюлем, был целый ряд кабин с телефонами-автоматами.

Через час после звонка в посольство Новиков достал из кармана пиджака блокнот и, сверившись с ним, набрал номер. Звонки из телефонов-автоматов — настоящий кошмар для контрразведчиков, практически их нельзя проконтролировать просто из-за огромного количества.

— Борис? — Новикова звали Евгений, но когда он слышал «Борис», то знал, что на линии Филдс.

— Да. Тот рисунок, что вы мне дали… Кое-что появилось. Думаю, надо встретиться.

— Хорошо. Поужинаем вместе в «России».

Ни один из них не собирался идти в громадный отель «Россия». Они имели в виду бар «Карусель» на Тверской. Там было прохладно и достаточно темно, чтобы остаться незамеченными. Снова промежуток времени длился час.

Как и многие крупные британские посольства, московское представительство имеет в своём штате сотрудника британской внутренней службы безопасности, известной как МИ5. Это параллельная служба Интеллидженс сервис, часто ошибочно упоминаемая как МИ6.

Задачей сотрудника МИ5 является не сбор информации о вражеской стране, а обеспечение безопасности посольства, работы его отделов и сотрудников.

Сотрудники не склонны считать себя заключёнными и в Москве в летнее время часто выезжают купаться за город, туда, где Москва-река делает крутой поворот, образуя небольшой песчаный пляж.

До того как Евгения Новикова повысили в чине, сделали инспектором и перевели в отдел убийств, он служил участковым милиционером и отвечал за этот район, включая и зону отдыха, известную как Серебряный бор.

Там он и познакомился с тогдашним британским офицером службы безопасности, который, в свою очередь, познакомил его с вновь прибывшим «Грейси» Филдсом.

Филдс поддерживал дружбу с молодым милиционером и в конце концов предложил небольшую ежемесячную сумму в твёрдой валюте, которая могла бы облегчить жизнь человеку, получающему фиксированную зарплату во времена инфляции. Инспектор Новиков стал информатором, правда, низкого уровня, но иногда полезным. На этой неделе инспектор намеревался отработать за все.