Убийства – помеха любви - Сельма Эйчлер

– Мы как раз взялись за ремонт, когда Нил… когда Нила убили, – объяснила Селена со следами печали в голосе.

Сидя за кухонным столом, я попивала отличный кофе, лакомилась ореховым рулетом и разве что не обвиняла Селену Уоррен в убийстве.

– Может, вы проясните мне кое-что, – начала я.

– Конечно.

– Помните, вы сказали, что каждый день в девять часов вечера звонили Нилу из Чикаго?

– Не помню, что говорила, но это чистая правда.

– Каждый день?

– Да, каждый день.

– Но в телефонной компании нет информации о звонке на этот номер из Чикаго в понедельник двадцать второго.

– Это какая-то ошибка, – медленно проговорила Селена, побледнев. – А, вспомнила… Нил предупредил в воскресенье, что в понедельник вечером его не будет, поэтому я и не звонила. Совсем об этом забыла.

– Он вам не сказал, куда собирается?

– Я не спрашивала.

Что ж, рисковать так рисковать.

– В тот понедельник вас видели в Нью-Йорке. – Импровизировать нужно как можно более правдоподобно. Но мне-то врать не привыкать.

– Это неправда!

– Боюсь, что правда. Послушайте, Селена, полиции я еще ничего не сказала. Прежде хотела дать вам возможность объясниться. Надеюсь, мне не придется сообщать властям об этом обстоятельстве.

Последовала пауза.

– Хорошо, – тихо согласилась, девушка. – У меня были личные дела в Нью-Йорке… Убедившись, что с мамой все в порядке, я договорилась с сиделкой, чтобы она присмотрела за ней до вторника, а сама улетела в Нью-Йорк… Но к чему все это? Нила ведь убили лишь через неделю…

– Все так. Но Агнес Гаррити убили как раз двадцать второго, между полуночью и двумя часами.

– Агнес Гаррити? Я эту женщину даже не знала.

– Возможно. Но тот, кто застрелил Нила, застрелил и миссис Гаррити.

– В этом нет никакого смысла! Я уверена, что Нил тоже не был с ней знаком. Какое отношение может иметь смерть этой женщины к смерти Нила?

– Именно это я и пытаюсь выяснить. Селена, вынуждена спросить вас, какое именно личное дело заставило вас вернуться в Нью-Йорк. – Девушка тотчас ощетинилась, и я быстро добавила: – Это вовсе не праздное любопытство, поверьте! Я должна решить, могу оставить это обстоятельство между нами или нет…

– А вы не пойдете в полицию?

– Нет, если будет ясно, что ваше возвращение в Нью-Йорк не имеет никакого отношения к убийствам.

– Хорошо. Я вернулась, чтобы сделать аборт. Вы, наверное, потрясены? Знаете, иногда это единственный выход…

– Я вовсе не потрясена и не осуждаю вас. Честное слово! Но почему вы не подождали до своего возвращения или не сделали аборт в Чикаго?

– Очень просто. Еще до отъезда в Чикаго я посетила частную клинику здесь, в Нью-Йорке. Врач осмотрел меня тогда и сказал, что срок беременности слишком мал, и назначил операцию на двадцать второе. Мне не хотелось менять дату без крайней необходимости. Кроме того, я доверяла доктору Питерсу…

– Сколько времени вы пробыли в клинике?

– Несколько часов.

– А потом?

– Потом поехала к Франни и провела у нее всю ночь. Это она подыскала мне клинику, и она пошла со мной, когда… когда…

– Поэтому в тот вечер вы позвонили Нилу от Франни, а он решил, что звонок был, как обычно, из Чикаго?

– Да… – Селена произнесла это слово почти шепотом.

– Ребенок был его?

– Конечно, его! – внезапно разъярилась девушка.

– Простите. Я не хотела вас обидеть. Просто стараюсь понять…

– Даже если я скажу вам, почему сделала аборт, вы все равно вряд ли поймете!

– И все же попытайтесь. Это может оказаться очень важно.

– Не понимаю почему. К убийствам мои проблемы не имеют никакого отношения, ни к одному, ни к другому. – Селена испытующе посмотрела на меня, словно выражение моего лица могло помочь ей принять решение. – Да какая разница, – сказала она со вздохом, обращаясь сама к себе. – Сейчас это уже не имеет значения…

Через секунду-другую последовал еще один вздох. И она начала рассказ:

– Видите ли, Нил постоянно твердил, чтобы я развелась и вышла за него. Я любила его сильнее, чем кого-либо в своей жизни, и, думаю, в конце концов мы бы поженились. Но я была не готова к браку… Если бы Нил узнал о ребенке, он взялся бы настаивать на своем с удвоенной силой… А я просто не могла… пока не могла, не знаю, как объяснить… Поэтому я и сделала то, что сделала. – Она судорожно сглотнула. – Вы наверняка считаете, что я взбалмошная и эгоистичная…

– Ничего подобного! Должно быть, решение далось вам нелегко, – сочувственно проговорила я.

– Извините, – ответила девушка, борясь со слезами… и проиграв в этой борьбе. Она уронила руки на стол, уткнулась в них лицом и беззвучно зарыдала.

Минуты две я смотрела, как она плачет, потом спросила:

– С вами все в порядке?

– Да, – всхлипнула Селена, поднимая голову. – Иногда на меня находит. – Она рассеянно взяла платок, который я ей протянула, вытерла слезы и аккуратно высморкалась. – Господи, как же ужасно, что Нила убили… Поверьте, нет ничего страшнее, когда любимый умирает такой нелепой и неестественной смертью… Но я вынуждена жить с таким тяжелым грузом на совести, и ответственность за свой поступок несу только я. После аборта я потеряла покой. А теперь, когда Нила нет, чувствую себя совсем плохо…

– Не корите себя. Вы…

Селена не дала мне договорить:

– Все в порядке. Просто нужно время.

– Я хотела бы побеседовать с вашей подругой Франни, и мне понадобится адрес врача, – мягко сказала я.

– Сейчас запишу.

– Селена, пожалуйста, проясните еще одну вещь, – продолжила я, стараясь быть как можно деликатнее, но при этом понимая, что мои вопросы словно соль на раны. Но не задать их я не могла.

– Что именно?

– В понедельник двадцать девятого, в ночь накануне смерти Нила, вы позвонили ему гораздо раньше обычного, в девятнадцать часов сорок одну минуту. И звонили вы не от своей матери.

– В тот вечер я пошла за продуктами. Для мамы. Я ведь возвращалась домой, и следовало сделать запасы для нее. После похода по магазинам я собиралась встретиться с подругой в кафе. Я подумала, что в девять часов поблизости может не оказаться телефона, а мне не хотелось, чтобы Нил волновался… он всегда за меня очень волновался. Поэтому когда я увидела рядом с супермаркетом телефон, то и позвонила.

– Вы находились в районе аэропорта?

– Я находилась от него по меньшей мере в сорока пяти минутах езды. А почему вы спрашиваете? В Нью-Йорк я прилетела только в среду утром. Вы можете проверить в компании «Американ эрлайнз».

– Я не спорю с тем, что в среду в семь часов утра вы вылетели из аэропорта О'Хейр. Но вполне возможно – заметьте, я говорю лишь о возможности, – вы летали в Нью-Йорк и в понедельник вечером. Вылетели, например, восьмичасовым рейсом, в аэропорт Ла-Гуардиа прибыли в одиннадцать тридцать по нашему времени… В этот поздний час дорога до дома заняла бы на такси минут тридцать, а после… гм… столкновения с Нилом вы вполне поспели бы на ночной рейс в Чикаго.

– И что затем я сделала? Развернулась и полетела обратно в Нью-Йорк?

– В теории это вполне возможно, Селена.

– Безумие какое-то! Чтобы я всю ночь летала взад и вперед… И ради чего? Я любила Нила! Вы не представляете, как сильно я любила Нила. Все это просто смешно!

– Должна признать, прежде чем заводить этот разговор, мне следовало провести предварительную работу. Но вы же сами рассказали, на какие ухищрения пошли ради аборта. И я могу представить, что ради двухсот тысяч долларов можно пойти и не на такое.

– Но я этого не делала! Я не могла убить Нила. Он значил для меня все!

– Я не утверждаю, что вы убили Нила. Я лишь говорю, что с логической точки зрения такая возможность существует. Совесть не позволяет мне исключить вас из числа подозреваемых, пока я все не проверю. Надеюсь, вы понимаете.

– Наверное, вы имеете право делать свою работу, – недовольно ответила Селена. – Но пока вы не выясните правду, никто об этом не узнает?

– Не узнает. Без крайней необходимости. Обещаю. У меня остался только один вопрос…

Она стоически восприняла эти слова:

– Задавайте.

– Альма знала, что ее отец получил наследство?

– Полагаю, Нил с ней поделился, но определенно сказать не могу. В моем присутствии он ничего не говорил. Альма ясно дала понять, что не питает ко мне теплых чувств, поэтому наше общение было минимальным.

– А ваш бывший муж? Вы не намекали ему о наследстве? Я имею в виду, до убийства Нила…

– Нет, конечно. С какой стати?

– Вы уверены?

– Абсолютно!

Зная преданность Селены Джеку Уоррену, другого ответа я и не ждала.

Глава двадцать восьмая

Доктор медицины Мортон Питерс выглядел словно сошедшим с рекламы пончиков: такой же круглый, мягкий и аппетитный.

– Чем могу быть полезен, миссис Шапиро? Боюсь, в моем распоряжении всего несколько секунд, – сообщил он мне, ангельской улыбкой выражая искреннее сожаление.