Кукловод. Книга 2. Партизан - Константин Калбазов

Подтянулись оставшиеся три пары. С часовыми-то они управились, может быть, даже быстрее, чем Шестаков, а вот когда дело коснулось работы с закладкой, тут уж он оказался вне конкуренции. Все же боязно с этим взрывающимся хозяйством управляться. Опять же, сноровка нужна во всем, с непривычки и с унитазом не вдруг справишься. А тут упустишь чего, напутаешь… Возможно, и не взлетишь на воздух, но ведь и после твой заряд может не сработать.

Ильин сноровисто соединил все провода в единую цепь. Посмотрел на командира, дождался легкого кивка и, истово перекрестившись, нажал на рычажок включателя. Легкий щелчок практически мгновенно отозвался гулким, тяжким и протяжным взрывом. Настолько мощным, что у диверсантов едва не ушла из-под ног земля.

Нда-а. Хорошо все же, что они нашли этот валун, имеющий настолько неправильную форму, что с противоположной стороны от батареи нависал эдаким козырьком. Вот под ним-то все и укрылись. Через несколько секунд вокруг них начали падать различные обломки, причем немалая их часть пробарабанила по валуну. Не укройся они, и досталось бы им на помидоры. Неожиданно. Вот что значит отсутствие практики. Впрочем, откуда им эту практику-то иметь? Кто бы им позволил подрывать склады с боеприпасами, хоть бы даже трофейными?

Шестаков с задорной улыбкой взглянул на поручика Чиркова, который не поддержал обычного веселья и осуждающе покачал головой. Впрочем, он постарался сделать это так, чтобы бойцы не заметили. Ну и ладно. Шестаков осмотрел свое воинство, которое лучилось довольством, это было прекрасно видно даже в темноте. Ну что же, здесь им больше делать нечего.

— Уходим. Бирюков и Хвостов — головным дозором, направление строго на запад. Пошли.

— Слушаюсь, — в один голос, бодро, но негромко ответили бойцы и тут же скрылись в темноте.

Приписанный к группе поручик из контрразведки не одобрил действий Шестакова, назвав это детской выходкой. В конце концов, у них куда более значимое задание, и отвлекаться на всякую ерунду по меньшей мере глупо. И уж тем более когда от их действий зависит успех целого фронта и как следствие — жизни тысяч русских солдат.

Но прапорщик рассудил иначе. Нет, ему было вовсе не все равно, сколько солдат погибнет. Но когда на весах против сотни тысяч миллионы… это явно несравнимо. Поэтому он строго придерживался первоначального замысла, заключавшегося в том, чтобы сплотить свою команду. Эти слова он повторял как мантру.

А команде нужна практика, люди должны вместе преодолеть опасности и лишения, способные спаять их в единый организм. Подходы к этой батарее, а также ее планировку они хорошо изучили еще в прошлый раз. Так уж случилось, что на дневку они вновь встали рядом с ней. Разведать разведали, но, так никого и не тронув, и не обнаружив себя, ушли за хребет, к своим.

А сейчас Шестаков решил все же разобраться с батареей, и причин тому имелось несколько. Это была одна из батарей, ведущих огонь по нашим позициям. Сократить количество гаубиц у противника — просто святое дело. Диверсантам нужна была практика в выполнении заданий подобного рода. И наконец, ничто не может так поднять настроение и боевой дух, как блистательно проведенная операция в самом начале рейда.

Что же до недовольства контрразведчика… А нет Шестакову дела до этого поручика. Понятно, что его приставили присматривать за группой и ее командиром. Но вопрос о том, быть при штабе армии разведгруппе или не быть, уже решен. Это Шестаков знал абсолютно точно, поскольку видел, как загорелись глазки генерала Ломновского, да и Брусилов тоже бил копытом.

Прапорщик успел узнать много интересного, пока терся при штабе. Например, то простое обстоятельство, что Брусилов и впрямь замечательный командующий, привыкший просчитывать свои операции до мельчайших деталей. Вместе с тем он быстро ориентировался в изменчивой обстановке и был способен буквально на ходу перекраивать свои действия, причем делал это мастерски.

В блистательной операции 1914 года его армия неоднократно отличалась. Во многом именно благодаря решительным и вместе с тем продуманным действиям Брусилова, его умелому руководству войсками русская армия вышла к Карпатам. Вот только никто из высшего командования не оценил по достоинству его заслуг, и вся слава досталась генералу Рузскому. И это задело Брусилова за живое.

Был у него свой пунктик. Тщеславие. Нет, жажда славы вовсе не застила ему взор. Но он хотел, чтобы его деяния оценивались по достоинству, и не терпел, когда им пренебрегали. А еще ему хотелось любви и уважения подчиненных. Смешно сказать, но он недолюбливал и даже ревновал своего командира дивизии, генерал-майора Корнилова.

Лавра Георгиевича отличала беспримерная отвага, он никогда не чурался передовой, а при случае так и поднять в атаку солдат. Разумеется, это не могло найти одобрения в глазах командующего. Дивизия Корнилова неизменно несла самые большие потери, но при этом солдаты едва не боготворили своего командира. Алексею Алексеевичу было решительно непонятно, как подобное возможно. Ну и еще данное обстоятельство изрядно портило ему кровь.

И тут благодаря так своевременно доставленным сведениям у него появился шанс выделиться. Стоит этим сведениям подтвердиться… Даже если его никто не послушает и германцы добьются успеха, он все равно останется в выигрыше, поскольку будет единственным, кто сумеет предложить реальный выход из сложной ситуации, и не его вина, что у него недостанет полномочий, чтобы предотвратить катастрофу. А прорыв австрияками фронта при существующих реалиях очень даже может обернуться катастрофой. Уж в этом-то он отдавал себе отчет…

Шестаков понимал, что он уже выиграл. Единственная закавыка была в том, чтобы эти сведения оказались правдивыми. Однако если другие имели сомнения по данному поводу, то прапорщик ни секунды не сомневался. Он знал это точно. Поскольку лично слышал беседу двух генералов. Остальное — мелочи. Чем бы ни обернулось это наступление, лично он и его план действий останутся в выигрыше. Потому что теперь у него была поддержка даже не начальника штаба армии, а самого командующего.

Что же до контрразведки, то она его мало заботила. Нельзя не отдать должное ее начальнику ротмистру Рогозину, весьма оперативно успевшему раскопать на Шестакова достаточно много материалов. Правда, ему было известно только об участии прапорщика в революционных кружках, членстве в партии эсеров-максималистов. Также он обладал ничем не подтвержденными сведениями о причастности Шестакова к боевой организации партии. Однако ничего порочащего его после роспуска партии Рогозину обнаружить не удалось.

Так что пусть контрразведка присматривает за ним. Он совсем не против. Хотя бы потому, что даже не помышляет о предательстве. Наоборот, он готов действовать решительно и приложить максимум усилий для выполнения поставленной задачи.

Кстати, поручик, кажется, вполне вменяемый человек, с таким вполне можно иметь дело. Опять же не чванлив и готов вносить посильный вклад в общее дело. К примеру, без лишних разговоров взвалил на себя клетку с голубями и заботу об этих пернатых. А ведь еще и собственную поклажу несет. Впрочем, клетка, хотя имеет большие габариты, но, будучи плетенной из высохших прутьев ивы, намного легче, чем поклажа бойцов Шестакова.

Какие голуби? Почтовые. Вот так все тут заковыристо. Признаться, Шейранов даже не подозревал, насколько здесь развита голубиная почта. И не только в России, а во всем мире. Телеграф все же имеется далеко не повсеместно.

Разумеется, не могли не использовать такое средство связи и военные. Причем, несмотря на наличие телеграфа и телефона, в том числе и полевых, в армии содержали огромные голубятни, занимались селекцией и тренировкой этих птиц. Мало того, в частях имелись даже передвижные голубятни, были разработаны и систематизированы методические рекомендации.

Так, к примеру, передвижная голубиная станция могла начинать работу на новом месте уже через четверо суток. Правда, в этом случае радиус действия такой почты не превышал полусотни километров. Конечно, это несколько ограничивало связь, но, с другой стороны, для связи штабов корпусов и даже дивизий со штабом армии вполне достаточно. Опять же голубиная связь была крайним средством. К тому же голуби на новом месте уже не один месяц, так что вполне способны доставлять послания на три сотни километров, а отдельные особи и на гораздо большие расстояния…

В группе Шестакова голуби появились совершенно случайно. Как бы им ни интересовалась контрразведка, задачу все же ставила именно разведка в лице начальника отдела капитана Рудакова. Впрочем, начальник штаба также отметился. Когда с постановкой задачи было все решено, прапорщик посетовал, что нет портативной радиостанции. Сведения придется передавать путем перехода линии фронта, что само по себе сопряжено с большой опасностью. А ведь есть еще и такое понятие, как своевременность передачи информации.