Пиранья. Война олигархов - Александр Бушков

– Такое впечатление, что вы в моем согласии не сомневались и заранее подготовились, – проговорил Мазур, разглядывая мобильник.

Внешне устройство похоже на книжку и в сложенном виде работает как телефон. Однако стоило раскрыть книжку, как она превращается в небольшой компьютер с довольно большим дисплеем и полноценной клавиатурой. Круто! А если принять во внимание результаты апгрейда, вполне может статься, что этот самый тюнинг подразумевает прослушку даже при выключенном аппарате, и встроенный GPS-навигатор, и еще что-нибудь исключительно шпионское… С Малышевского станется.

Мазур убрал телефон в карман.

– Поверите ли, не сомневался в вашем согласии… – сухо сказал олигарх. – К своим обязанностям вам надлежит приступить немедленно. Дело не ждет. Время не ждет. И первое, в чем следует разобраться, это с поганой историей на яхте. Впрочем, о деталях и обо всем остальном мы поговорим по дороге.

– По дороге?

– По дороге, – сказал Малышевский, вставая. – Нам уже пора выдвигаться, Кирилл Степанович. В Киев, на свидание с моими нынешними, но временными товарищами по оружию… Заодно и с названием вашей должности определимся в самолете.

– Пора так пора, – Мазур тоже поднялся.

Глава пятнадцатая

ОЛИГАРХИЧЕСКИЙ КОКТЕЙЛЬ

Надо сказать, что до сего дня Мазуру не случалось разъезжать по стольному граду Киеву на бронированном «мерсе», да еще и в компании одного из самых богатых людей России.

Как выясняется, не самое поганое времяпрепровождение, чего уж там…

Поездка из бориспольского аэропорта в самый что ни на есть центр не токмо града Киева, но и всей незалежной державы, получилась скоротечной – долетели в момент, кортеж из трех машин, две из которых были с охраной, ехал быстро, в пробках не застревал и обстрелам не подвергался (а в свете последних событий обстрел посреди мирного города не выглядел бы уж столь невообразимым нонсенсом). К тому же, путевая беседа выдалась увлекательной, все больше про дела наши скорбные, олигархические… ну а с хорошим собеседником, как известно, дорога всегда выходит вдвойне короче.

Ехали они на встречу с представителем «партии реваншистов», отцом невесты и нынешним соратником в борьбе против «сырьевиков» в «войне 2008». Правда, этот непрочный альянс вот-вот может распасться, толком не родившись, и все из-за нападения на яхту.

На Харьковской площади свернули на проспект Миколы Бажана, через Южный мост по Промышленной улице долетели до развязки, поднялись по Киквидзе (Мазур, не стесняясь, крутил головой во все стороны: все-таки давно в Киеве не был), выскочили на Лесю Украинку. Проскочили ее, мимо Бессарабского рынка выехали на Бессарабскую площадь.

Ну, вот и Крещатик, главная улица, киевский Бродвей. Чистенько, зелено и аккуратно, не то что Питер или та же Москва…

На Кловском спуске повернули, подъехали к одному из сложенных из серого кирпича, сплошь казенного вида зданий, которыми застроена эта улица. «А вот интересно, – подумалось Мазуру, – отчего это в Киеве одни только спуски – типа там Андреевский, Смородиский и даже Крутой? А где ж подъемы?»

Машины повернули, нырнули в подземный гараж, уверенно проехали в VIP-зону, отгороженную от прочих зон дополнительным охранным кордоном, – на этом поездка и закончилась. Здание, как объяснил Малышевский, полностью занимал банк, принадлежащий главному временному союзнику из партии реваншистов.

В каком-то из иноземных фильмов Мазур видел, как буржуйские лимузины въезжают прямо в лифт и хозяева жизни поднимаются на нужный этаж, не отрывая миллионерских задниц от мягких автомобильных кресел. Мазур не имел бы ничего против, если бы и в этом банке обнаружился подобный лифт – хоть раз в жизни прокатился бы на таком чуде. Но, увы, машину пришлось покидать уже в гараже, а дальше, что называется, топать ножками.

На кнопках лифта были обозначены почему-то не цифры, а латинские буквы, и Мазур так и не понял, за каким лядом. Дескать, цифирьки – это для простого народа, а не для нас, почти что небожителей? Или некий молодой и бойкий рационализатор предложил буковки как противодиверсионное мероприятие, дабы на несколько драгоценных секунд сбить с толку плохих парней? Тогда да, тогда конечно. Очень эффективно, ничего не скажешь. Словом, Мазур был несколько удивлен.

Между тем, встретивший их в гараже провожатый зело угрюмого вида вдавил кнопку с буковкой D. Стало быть, считая человеческим счетом и приняв гаражный этаж за нулевой, они поднялись на четвертый этаж. В холле, в который сразу попадаешь из лифта, тут же становится ясно, что ты попал в местечко для избранной публики, где лишние-посторонние не ходят. Даже клиенты банка не из последних, пришедшие бросить на свой счет очередной миллиончик гривен или евро, сюда не захаживают.

Прямо перед лифтом тебя встречает рамка металлодетектора. А едва ступаешь в холл, как появляется хорошо знакомое понимающим людям ощущение – эдакий неприятный холодок в центре лба, будто на нем загорелась красная точка лазерного прицела. Голову можно отдать на отсечение – из замаскированных пулеметных гнезд за ними следят холодные вороненые стволы. При этом холл очень небольшой, можно сказать – домашний. Ощущение домашности усиливала мягкая мебель, всякие там пальмы в кадках и полное отсутствие деловой суеты в лице снующих туда-сюда клерков и секретарш с бумагами.

Но и здесь гости не задержались. Прошли через холл, свернули в узкий коридор и очутились на лестнице, но не на той, что идет через все этажи снизу доверху, а на короткой, так сказать – локальной лестнице, связывающей этаж, мать его, «ди» и следующий за ним. Попали в такое хитрое место, куда просто так на лифте не доедешь. Шифруются господа вершители судеб многострадальной отчизны…

Человек в темно-синем костюме отступил в сторону, пропуская их к обитой коричневой кожей двери. Едва ступив за порог, Мазур понял, что на этом их блуждания по банку закончилось.

Интересное, между прочим, было помещение: без окон. И вполне логично можно было бы предположить, что комната предназначается для особо секретных разговоров – чтобы наверняка избежать направленных микрофонов и прицельной пальбы через окна из всех видов оружия… Конечно, внутри никакой спертости воздуха не ощущалось, нагнетанием и фильтрацией воздуха тут занималась техника самого наивысшего качества.

Их прихода дожидались аж пять человек. Когда Мазур с Малышевским вошли, сия пятерка небожителей над чем-то заливисто ржала. «Однако не скажешь, что буржуины пребывают в тревоге и печали, – отметил Мазур. – А я-то ожидал увидеть их хватающими друг друга за рукава – мол, все пропало, шеф, гипс снимают, клиент уезжает! Ну-ну».

Малышевский, а следом за ним Мазур, подошли к встающей с черного кожаного дивана пятерке. Самое смешное, что одного из этих пяти Мазур знал лично…

Да-да, и так вот тоже бывает – на далекой украинской чужбине, в глубинах непонятного банка, одолев семь застав и тридевять преград, прибываешь на тайное свидание с практически без пяти минут заговорщиками – и здрасьте вам: тут же знакомая морда.

– Позвольте представить: Мазур, Кирилл Степанович, – мой новый… будущий начальник аналитического отдела группы безопасности. Пока, скажем так, на испытательном сроке. А это Каха Георгиевич, мой помощник и…

– И грузин, – добавил необъятных габаритов персонаж, несмотря на погоды облаченный в тройку с полосатым галстуком. Последний раз Мазур видел его на яхте, прикованным к стулу в конференц-зале.

Мазур пожал протянутую руку.

Этот человек одно время, лет пять-семь назад, был на виду. Даже мелькал в правительственной хронике на заседаниях по вопросам бизнеса, куда приглашался в числе других представителей предпринимательской элиты. А потом дела его пошли неважно. Тот круг, к которому он принадлежал, потерпел разгромное поражение в результате кремлевско-византийских интриг, о коих давеча разглагольствовал Малышевский, и Каха Георгиевич в числе прочих участников группировки угодил в опалу.

Взрывная волна поражения разбросала его товарищей по партии кого куда: кого в тюрьму, кого в Израиль или в лондонскую эмиграцию, а «бизнесмен и грузин» маханул на историческую родину, под крыло Саакашвили и нашел себе там новое занятие – принялся помогать молодым и бойким реформаторам налаживать мифическую грузинскую экономику. Что именно он там наладил, было неизвестно… во всяком случае, Мазуру, который новостями из мира большой и малой политик интересовался от случая к случаю. Но, видимо, все же не того масштаба оказалось занятие, раз он снова попал в центр российских политических интриг…

Было в Кахе Георгиевиче что-то сразу к себе располагающее. Может быть, дело во внешности? Этот большой усатый человек походил на добродушного грузинского духанщика. При виде его невольно вспоминались залитые вином столы под крышей из вьющегося винограда, пышные грузинские тосты, шашлыки и сочная пахучая зелень…