Колхоз – дело добровольное - Олег Здрав

— Учитель у тебя хороший был, а ученик – как сонный медведь после зимней спячки, — довольный улыбающийся Хуршед, собственной персоной.

Легко спрыгивает с вала и перепрыгивая через стволы подтопленных весенним паводком ив, направляется ко мне.

Даже спрашивать не стал, как он здесь оказался – ежу понятно, что место идеальное для тренировок тут одно, не в лагере же ему заниматься.

На этот раз узбек само радушие, и даже не стал качать права, хотя полянку он наверняка раньше нашел, а предложил позаниматься вместе. Возражать не стал – лучше спарринг-партнера мне не найти на полсотни км вокруг. Хотя быстро пожалел о согласии, хоть и работал Хуршед едва ли в треть силы, но ощущение, что когда блоки ставишь и бьешь, то удары приходятся по стволу старого жесткого дерева, типа вяза.

— Хороший вин из тебя получится, только не занимайся больше на лодке – позвоночник не любит неправильный нагрузка. Сила у тебя много, ловкость совсем плохой.

Глазастый какой – даже спорт, которым занимаюсь, слету определил. И хотя каноэ через год занятий поменял на байдарку – точно заметил, что правая рука, которая гребковая, перекачана была. Не иначе костоправ прирожденный.

— Тебе надо мазь на конском жиру для суставов и сухожилий – долго мучиться будешь тянуть жилы, — поделился он народным рецептом, о котором слышать мне ещё не приходилось.

— Настойка на меду с чесноком и лимоном, хорошо помогает при растяжке, — поделился в ответ своим рецептом для этого случай, вот только делать настойку долго, да и не из чего. — Но обязательно лимоны должны быть тонкокорые.

— Где видел лимон с толстый корка? — искренне удивился Хуршед.

В СССР – такие редкость, я и не понял сразу, в чем подвох.

Пришлось выдать легенду, что наставник, который дал мне рецепт, был в Египте – там их видел.

— Военный он, — сразу сделал точный вывод сообразительный узбек. — Поэтому джиджитсу твоя не обычный, странный.

Закончилась наша совместная тренировка весьма необычно. Земля ощутимо дрогнула под ногами. Произошло землетрясение! Два сильных удара с промежутком в пять минут. Магнитудой не меньше пятерки. Стаи птиц испуганно поднялись по берегам реки, коровы дружно заревели утробными голосами, в селе завыли собаки. Полное ощущение, что армагедец случился.

Непробиваемый Хуршед даже бровью не повел, для него подобное поведение земной поверхности – обычное дело. А вот для обычного жителя Нижней Волги такое явление уникальное. Для всех, кроме меня, поскольку сообразить, откуда взялась эта апокалипсическая хрень, обладая послезнанием – проще простого.

— Дело-то житейское, — подумаешь, какая невидаль – два ядерных заряда рванули. По прямой отсюда до эпицентра всего километров двадцать, так что мощность устройства могу навскидку прикинуть – два ЯЗ по три-пять килотонн, не больше.

Другой бы запаниковал, накрылся простыней и пополз к ближайшему сельскому кладбищу, но военное образование не пропало даром. Это же подземные взрывы – поэтому ничем особо мне не угрожают, а даже радиоактивности никакой не будет. Ровно до 1991 года, когда рванет запорная арматура на этом самом объекте «Вега». Лично успел пообщаться с людьми, которые устраняли эту аварию – они потом в этой же самой рабочей «светящейся» одежде домой приехали и стирали её в обычных стиральных машинках. Никто не удосужился дать им дозиметр или сообщить подробности происхождения этих скважин. И даже никаких льгот, как «чернобыльцам» они так и не получили, правда, Газпром по своим каналам пробил повышенную пенсию, но лишь несколько человек из трех десятков ликвидаторов прожили больше десяти лет, так что мало кого это утешило.

Насколько память мне не изменяет, то это последние два подземных взрыва из пятнадцати. Миленькое соседство для «Всесоюзного огорода», хотя справедливости ради, радиоактивный фон здесь никогда не поднимался выше, чем на черных песках Азовского моря. И ликвидаторы получили серьёзные дозы, только потому, что работали фактически без спецодежды под напором радиоактивного рассола, идущего из скважины. А зона поражения не превысила 500 метров в диаметре.

Не знаю, насколько проработана была идея создания подземных газовых хранилищ путем проведения ядерных взрывов, но все теоретические расчеты оказались ошибочны. Гигантские пустоты должны были получиться с многометровыми оплавленными стенами, по прочности не уступающими бетону. В реальности же, стенки потрескались и попавший внутрь соляной раствор (дело было на солончаках) за несколько лет заполнил пустоты и под давлением стал вырываться наружу. Однажды запорная аппаратура и не выдержала.

Хоть бы кто заметил! Две небольшие Хиросимы в получасе езды, и никто внимания не обратил, по причине раннего утра, скорее всего. Качающиеся люстры и звенящий хрусталь в девятиэтажках позже часто вспоминали, если взрывы в дневное или вечернее время случались.4

Грузимся на старенький, видавший виды, Газ-51 и отправляемся в путь. Сначала по берегу до парома, где, погрузившись на баржу, толкаемую из последних сил, древним пыхтящим катером, переправляемся через Волгу. Поскольку река здесь широкая, то направляющего троса нет, и наша плавучая конструкция выруливает странным зигзагом – позже течением немного развернет и снесет точно к намеченной цели на другом берегу, где бульдозером отсыпан паромный причал.

Ещё минут тридцать по проселочной дороге по настоящей полупустыне, разве, что без барханов, и вот мы на месте.

Чабанская точка – саманный домик, несколько построек рядом, явно хозяйственного назначения, грязные в потеках бочки от лекарств. Цистерна для привозной воды под навесом от солнца, чтобы хоть немного защитить от солнца. Ни травинки, ни нормального деревца – лишь верблюжья колючка, да такие же царапающиеся сухие шары перекати-поле, подгоняемые ветром. Редко где торчат ветки саксаула – чем бедные бараны здесь питаются? Впрочем, здесь отары не пасут – тут пункт ветеринарной обработки, а место выбирали с расчетом, чтобы всем чабанам одинаково недалеко добираться было.

Заведует «помывочным» хозяйством, седой уже, аксакал – Зейнулла, при нем помощница – закутанная в платок немолодая женщина, кухарка и хозяйка по совместительству.

Возраст степного казаха установить невозможно, ему может быть как тридцать пять, так и все семьдесят – тяжелая жизнь пастуха и Великая степь рано старит, но зато потом долго сохраняет внешний облик своих адептов. Мягкие кожаные сапоги, пиджак с карманами и брюки …галифе! Пожалуй, насчет тридцати пяти – это я сильно погорячился!

С дороги, как и положено хорошему хозяину, угощает холодной водой из черпака, который пускаем по кругу.

— Прохладная! — с восторгом, словно, это не вода, а «волшебное» пепси со спиртом, сообщает всем окружающим Птицын, потом передает бадейку по очереди мне, следующему.

— Учитывая, что холодильника и электричества здесь отродясь не было, то могу предположить, каким образом её охлаждают, — зловеще ухмыляюсь в ответ на восторги своего друга.

— И как её делают холодной? — чувствуя подвох, насторожился Димон.

— Ты точно хочешь знать? Нам ещё неделю здесь работать! — и получив подтверждение, разъясняю. — Чтобы вода была холодной, чабаны в колодец бросают лягушек! Можешь сам посмотреть – вот он под навесом, подними деревянную крышку.

Птицын побледнел, сглотнул, но нашел в себе силы, поднялся и проверил. Любопытных набралось восемь человек, включая нашего водилу, который, оказывается не в курсе местной технологии охлаждения.

— Хорошо, хоть лягушки, а не жабы, — нашел нечто положительное и в этом неунывающий Птиц, вернувшись с разведки.

— Температура тела у них градусов двадцать, соответственно вода охлаждается, особенно если их много.

Между тем аксакал начал инструктаж, наглядно объясняя на натуре – взяв багор и подойдя к зловонной траншее, заполненной разбавленным креолином. Народ внимательно слушает – им в новинку, для меня же секретов нет, поэтому скучаю в сторонке, что тут же замечает дотошный чабан.

— Ты почему не слушаешь, самый умный? — раздраженно попенял товарищ в революционных галифе и пиджаке.

— Все и так ясно и понятно. Бери баран – кидай в бассейн, башке багром давай, топить не надо. Или я что-то ещё пропустил? — тоже мне наука.

— Если всем все понятно, приступайте. Норма – две отары помыть, но если вы одну успеете, то хорошо. Старших слушать надо, — это в мой огород камешек.

— Если мы три отары успеем, премия будет? — нахально интересуюсь в ответ.

— Посмотрим, — бурчит недовольный начальник овцемойки. Но смотрит заинтересованно, хитро усмехаясь, после чего делится местной народной мудростью. — Широко шагаешь – штаны порвешь. Сначала норму сделай.