Небо начинается с земли. Страницы жизни - Михаил Водопьянов

Лететь осталось более двухсот километров. Оставив Ласточкина у машины, я пошел на железнодорожную станцию, благо она была недалеко. Узнал по телефону, что туман по маршруту рассеивается, видимость до пяти километров, и обрадовался. Лететь можно!

Затащили Р-5 в самый конец огорода. Я сел в кабину, прикинул глазами длину летной полосы и спросил механика:

– Как ты думаешь, Николай, хватит для взлета площадки?

– Почти четыреста шагов намерил, должно хватить, – как всегда, не задумываясь, ответил Ласточкин.

– Эх и шляпы мы с тобой, товарищ бортмеханик! Не обратили внимания на две сосны, которые растут на пути набора высоты.

– Вы сами выбирали площадку для посадки и сами должны позаботиться о взлете! – нахально ответил Ласточкин.

– Замечание правильное. Мне эти деревья не перетянуть и не обойти на высоте.

Люди, помогавшие тащить самолет, слышали наш разговор. Один из них, высокий старик, посоветовал:

– Поговорите, товарищ летчик, с лесником, а мы в два счета смахнем сосны. Они на огороде как ячмень на глазу сидят.

– Где можно найти лесника? – спросил я.

– Вот он тут стоит, с черной бородой… Владимир Иванович! С тобой хочет поговорить летчик. У меня на огороде две сосны надо убрать. Полету мешают!

Лесник подошел к самолету.

– Без разрешения лесничества не могу дозволить валить деревья, – отрезал он.

– Далеко отсюда до лесничества? – спросил механик.

– Верст десять будет до района.

– Завтра, может, улетите! – услышал я насмешливый голос.

– Послушайте, товарищ лесник, как ваша фамилия?

– Зачем это вам?

– Удобней разговаривать, когда называешь по имени и фамилии.

– Владимир Иванович меня зовут, а фамилия Завьялов.

– Владимир Иванович! Меня ждет город Ленина. Вернее, не меня лично, а матрицы, они лежат вот здесь, в кабине самолета.

– Какой газеты матрицы? – спросил мужской голос.

– Центральной газеты «Правда». Сегодня должна выйти в Ленинграде. Могу показать удостоверение, выданное редакцией. Там ясно сказано: «Всем местным партийным и советским организациям оказывать содействие летчикам, которые перевозят матрицы в центральные города Союза». Так что вам отвечать не придется, товарищ Завьялов.

– Ладно! В случае чего, – он обратился к присутствующим, – вы, товарищи, будете свидетелями.

Через полчаса запустили мотор и, чтобы сократить взлетный пробег, по два человека взялись за концы крыльев. Я дал полный газ мотору и кивнул головой, чтобы отпустили крылья. Молодец Р-5! Рванул с места, набрал скорость и, не добегая до бани, пошел в воздух. Все в порядке!

Через час сорок минут мы прилетели в Ленинград. В этот день газета «Правда» вышла с опозданием всего на три часа.

Пожар в воздухе

После короткого отдыха мы с бортмехаником заправили самолет горючим и полетели в Москву.

Погода стояла чудесная. Редкие кочевые и дождевые тучки плыли по небу, но влаги в них было еще мало, чтобы вылиться на землю дождем. Я решил тренироваться водить самолет вслепую. Не зная характера облаков, залез я в черную тучку. Самолет, как пушинку, подхватила невидимая сила, начало бросать в разные стороны. А с приборами не разберешь, что творится; стрелки мечутся, катушка компаса вертится. Я даже подумал: «Как бы при такой болтанке крылья не отвалились».

Чего я только не делал, чтобы вырваться из плена облаков: давал полный газ мотору, отжимая ручку управления от себя, а самолет все несет и несет вверх.

А тут механик вытаращил глаза – не поймет, что творится, машет рукой, чтобы я уходил вниз.

И наконец разъяренная туча, как ребенок надоевшую ему игрушку, бросила самолет вниз. Где-то сбоку я увидел землю, это уже не страшно – высота большая. Поставил машину в горизонтальное положение и опять полез – только не в темное облако, а в светлое, в нем меньше болтает…

Я усиленно продолжал тренироваться и так наловчился, что стал водить самолет в любую погоду.

Вот только бортмеханик Ласточкин после такой тренировки отказался летать со мной, а я и не возражал. Насильно мил не будешь!

Долго я летал хорошо. Матрицы доставлял точно в срок. Бортмеханик ходил со мной другой – Володя Александров, парень серьезный. Свое дело он знал отлично.

В начале ноября назначили меня доставить матрицы в Харьков. Почти весь путь предстояло идти ночью. Но я уже приспособился к ночным полетам. Моросил мелкий холодный дождик. На аэродроме темно. Идешь к самолету и не видишь, куда ступать ногой. Привык я и к этому.

Матрицы уже погружены. Сажусь в кабину. Механик запустил мотор. Меня немного удивило, как быстро он заработал. Через несколько минут попробовал мотор на полном газу – работает удовлетворительно. Правда, обороты немного сбавил, но я на это не обратил особого внимания. «Холодный еще», – подумал я.

Прожектор на взлетной полосе я просил не включать – он слепит глаза. В противоположной стороне аэродрома я замечаю светящуюся точку и, не теряя ее из виду, иду на взлет.

Постепенно набираю скорость. Плавно тяну ручку на себя. Машина повисла в воздухе. Сделав круг над аэродромом, беру направление на станцию «Красная Пресня». Слева – Москва. Она вся в огнях. Серые облака клочьями повисли над столицей.

Вот и станция. Не успел я поставить машину на курс, как под капотом появились искры. Они как фейерверк забрызгали во все стороны.

Что же случилось? Искать причину пожара некогда. Я быстро развернул самолет и взял обратное направление, на аэродром. Высота двести метров. Мотор остановился. Ясно: до аэродрома не дотянуть. Хотя люди там, как видно, заметили, что мы возвращаемся, зажгли прожектора.

Вот уже лучи света совсем близко. Подтянуть бы еще немного – и все в порядке, но не выходит. Направляю машину туда, где темно, там меньше строений. Нажимаю кнопку, под крыльями загораются две ракеты, освещают землю. Вижу огород, за ним мелькнул забор. Дальше препятствий не замечаю – ровное место.

Колеса самолета плавно коснулись земли. Р-5 покатился, уменьшая скорость.

Куда я попал? Еще немного пробежать – и машина, и я с механиком спасены! Но радоваться было рано.

Удар! Что-то затрещало, и все стихло. А под капотом продолжало гореть. Механик схватил огнетушитель, но он не сработал. Я вылез из кабины, быстро поднялся на верхний капот. В воздушной трубе увидел огонь и животом навалился на трубу. Механик в это время пустил в ход шлем и рукавицы. Пожар удалось потушить.

Когда немного пришли в себя, увидели целую гору старых бревен и досок.

– Ну, Володя, вероятно, мы небольшую дачу спихнули!