Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец - Джон Мильтон

КНИГА ШЕСТАЯ

Рафаил продолжает повествование о том, как Михаил и Гавриил были посланы биться противу Сатаны и Аггелов его. Описание первого сражения. Сатана и его Силы отступают к ночи; он созывает Совет, придумывает дьявольские машины, с помощью которых, во второй день битвы, приводит Михаила и его Ангелов в замешательство; но последние отрывают от оснований горы и подавляют ими войска и машины Сатаны; однако из-за продолжающегося мятежа Бог на третий день посылает Мессию, Сына Своего, коему предоставляет славу победы. Облечённый всемогуществом Отца, является Сын на поле боя и повелевает Своим легионам пребывать в бездействии по сю сторону, а Сам, с колесницей и громами, вторгается в середину вражеских Сил, уже неспособных к сопротивлению, гонит их к ограждению Небес; стена разверзается, и враги в смятении и ужасе падают стремглав в уготованную для них бездну — место их казни. Мессия с торжеством возвращается к Отцу.

Всю ночь отважный Ангел был в путиИ, непреследуемый, пересекРавнину беспредельную Небес,Пока Заре, вращеньем часовымРазбуженной, не довелось открытьВорота света розовой рукой.Близ Трона Господа, в Святой Горе,Пещера есть, где обитают светИ мрак попеременно и в чередВыходят из нее, производяПриятность различенья в Небесах,Напоминающую день и ночь.Едва лишь свет выходит за порог, —Проскальзывает мрак в другой проем,[290]Чтоб выйти из пещеры в должный срокИ твердь собой облечь; однако тьмаНебесная могла б сойти легкоЗа полумрак вечерний на Земле;Теперь же, в вышнем Небе, воссиялВсем эмпирейским золотом рассвет;Восточными лучами пронзена,Ночь от него бежала. АбдиилУвидел, что равнина перед нимНеобозримая, покрыта всяБлистающими ратями; не счестьСверкающих доспехов, колесницИ пламенных коней; тысячекратноБлеск отражался блеском. Он узрелВойну вполне созревшую, войнуВо всеоружье, и постиг, что весть,С которой торопился в Божий стан,Здесь ведома уже. К рядам собратьевПримкнул он радостно и встречен былВосторгом и хвалой: зане одинИз мириад отпавших, не отпалИ, Небом не утрачен, воротился.Рукоплеща, его к Святой Горе,К Державному Престолу привели;И некий Голос кроткий с вышиныИз золотого облака воззвал:

«— Слуга Господень! Ты благую частьИзбрал, сразился доблестно в борьбеПрекраснейшей! Противу буйных ордМятежных одиноко постоялЗа правду; оказалась речь твояСильней, чем их оружье. Ты стерпел,Свидетельствуя правду бунтарям,Всеобщее глумленье, что снестиТруднее, чем насилье, но, скрепясь,Ты был одной заботой поглощен,Пред Ликом Бога праведно предстать,Хотя б за это целые мирыСочли тебя преступным. ОдержиТеперь победу легкую; в строюСобратьев по оружию вернисьК врагам, покрытый славой, много большей,Чем та хула, которой заклейменТы был, покинув стан бунтовщиков,И силой нечестивцев обуздай,Отвергших здравый разум и законРазумный, не желающих признатьЦарем Мессию, что воспринял властьВвиду своих достоинств и заслугОсобенных. Ступай же, Михаил,Князь воинства Небесного,[291] и ты,Бесстрашный и по доблести второй,Воитель Гавриил! Сынов МоихВедите в бой, к победе: тьмы и тьмыВооруженных, рвущихся на брань,Моих Святых; они числом равныБезбожной, возмутившейся орде![292]Оружием разите и огнемБезжалостным, гоните за рубежНебес, от Бога и блаженства прочь,Туда, где ждет их казнь, в бездонный Тартар,Что бездною пылающей готовБунтовщиков низвергнутых пожрать!»Державный глас умолк; и в тот же мигГустые тучи мглой заволоклиСвятую Гору; черный повалилКлубами дым, исторгнув пламена,О гневе пробужденном возвестив.Эфирная, с вершины, из-за туч,Еще ужасней грянула труба,[293]И по сигналу этому войскаВсевышнего, произведя маневр,Сомкнулись в четырехсторонний строй,Неодолимую образовавГигантскую фалангу. ЛегионыВ блистанье, молча, двинулись впередПод музыку, вселявшую в сердцаГеройский пыл — за Бога постоятьИ за Мессию; возглавляли ратьВожди богоподобные. НичтоПоходного порядка не моглоРасстроить: ни скалистые хребты,Ни узкие ущелья, ни леса,Ни реки, ибо стойкие полкиНад почвой проносились высоко;Опорою стремительным стопамСлужил послушный воздух. Точно так,Адам, к тебе летел через ЭдемНа крыльях, вереницей, птичий род,Дабы ты имена им всем нарек.Так легионы Ангелов неслисьВ просторах Неба, много областейМинув обширных; каждая из нихДесятикратно больше всей Земли.Внезапно, пламенея вдалеке,Огнистая явилась полоса,Полночный опоясав небосклонИз края в край, как некий ратный стан.Приближась, можно было различитьЛучистый ощетинившийся лесБессчетных дротов и сплошную стенуСплоченных шлемов, множество щитовС кичливыми гербами; то войскаСоединенные бунтовщиков,Как буря, под началом СатаныСпешили, помышляя в тот же деньСвятую Гору захватить врасплохИль в битве покорить и на ПрестолГосподень самозванца возвести,Завистника, что нагло притязалНа Царство Божье. Но на полпутиПустою оказалась их мечта,Хоть странным представлялось нам сперваСраженье Ангелов между собой,Неистовая, дикая враждаТех самых Ангелов, что так нередко,На празднествах блаженства и любви,Согласным хором пели гимны в честьВеликого Монарха, как сыныЕдиного, Небесного Отца.Но вот раздался боевой призыв,И приступа многоголосый вопльВсе мирные раздумья заглушил.

На колеснице солнечной, как бог,Отступник, превышая всех своих,Величье идольское воплощал,Отрядом Херувимов окруженГорящих и оградой золотыхЩитов; но вот он с пышного сошелПрестола; оба воинства теперьЛишь малой полосой разделены(Ужасный промежуток!), и рядыВраждебных армий, противостояОдни другим, образовали фронтСвирепый, устрашающей длины.Пред сумрачным полком передовым,Пока побоище не началось,Широким, гордым шагом, в золотыхДоспехах и алмазных, СатанаПрошел, гигантской уподобясь башне.Нет! Зрелища такого АбдиилНе мог снести. Среди храбрейших онВоителей стоял и был готовК деяниям геройским. ПоверялСвое он сердце доблестное так:

«— О Небо! Сколь похож на божествоПрезревший верность и забывший долг.Зачем не изменяют сила, властьПредателю, что изменил добру,И дерзкий не становится всегдаСлабейшим, хоть на вид неодолим?Но с помощью Всесильного хочуЯ ныне силу испытать Врага,Как прежде в словопренье испыталЕго порочный, лицемерный ум.Не должно ли, чтоб одержавший верх,В словесной битве правду отстояв,Вдобавок и оружьем победил,И в двух сраженьях одержал победу?Хотя постыдна и дика борьбаМеж разумом и силой, тем верней,Тем справедливей разума успех!»

Размыслясь, Абдиил покинул рядСоратников и выступил вперед;Он встретился на полпути с ВрагомОтважным, разъярившимся вдвойне,Поскольку осознал, что упрежденПротивником; но стойкий СерафимНа бой бесстрашно вызвал Сатану:«— Гордец! Не ты ли встречен? ВозмечталТы, без препон, желанным овладеть,Застать неохраненным Божий Трон,Покинутым из страха пред твоимОружьем иль могуществом речейТвоих. Как не помыслил ты, глупец,Сколь безрассудно угрожать мечомВсесильному, который может вмиг,Создав неисчислимые войскаИз крох наимельчайших, одолетьТвое безумье или мановеньемДесницы вседостижной, без нуждыВ помоге, самолично, в бездну тьмыТебя, с твоими ордами, швырнуть!Но путь измены выбрали не все;Нашлись такие, что любовь к ТворцуИ верность предпочли; не ведал тыО них, вообразив, что я одинСреди твоих сторонников — неправ.Сочти, сколь многие со мной делитьНеправоту готовы, и пойми,Хоть поздно, что немногие поройГлаголят правду; тысячи, напротив,Способны в заблуждениях погрязть!»

Презрительно скосясь, Великий ВрагОтветствовал: «— Ты на свою бедуВернулся из побега в жданный часОтмщенья моего. Тебя искал,О Дух крамольный, прежде всех; примиЗаслуженную плату, испытайТы первым силу мышц моей руки,Тобою раздразненной. Твой языкДерзнул, противоречьем вдохновлен,Оспорить на собранье треть богов,Отстаивающих права своиБожественные: ведь пока живаИх божеская суть, они признатьНе могут Всемогущим никого.Но ты сообщников опередил,Тщеславясь вырвать перья у меняИ о моем разгроме объявитьДеяньем этим. Малость погожуДля возраженья (чтоб не хвастал ты,Что я тебе ответить не сумел).Для Ангелов, — я полагал, — свободаИ Небо — нераздельны; но теперьЯ вижу, что довольное число,Воспитанных на песнях и пирахУгодников, — холопство предпочли.Вот этих-то небесных певуновПодобострастных ты вооружил;Свободу хочешь рабством сокрушить.Что ж! День текущий их дела сравнит!»

В ответ сурово молвил Абдиил:«— Отступник, заблуждаешься ты вновьИ станешь заблуждаться без конца,Утратив правый путь. Ты зря клеймишьХолопством услужение Тому,Кто Богом и Природой утвержден,Как наш Глава. Природа и ГосподьОдин закон гласят: повелеватьДостоин Тот, кто подданных превысилДостоинством. Но истинное рабствоСлужить безумцу или бунтарю,Который на Владыку восстает,Его превосходящего во всем,Как служат соучастники тебе.Ты раб, ты сам себе порабощенИ смеешь службу нашу поносить!Владычь в Аду, там княжество твое,А мне Творцу на Небе дай служитьПреславному, блюсти Его заветБожественный, достойный послушанья.Тебя не трон — оковы ждут в Аду.Пока от беглеца, как ты сказал,Вернувшегося получай приветНа твой нечестьем оскверненный шлем!»

Промолвив, замахнулся, и ударПрекрасный не замедлил и как шквалОбрушился на гордый шлем ВрагаС таким проворством, что ни взгляд, ни мысльМгновенностью его б не превзошли,Ни щит не отразил бы. СатанаНа десять ужасающих шаговОтпрянул; на десятом у негоКолено подломилось; он припал,Но удержался, опершись на дротОгромный. Так, подземная водаИ ветер, сквозь глубинные пластыПорой себе прокладывая путь,Сдвигают с места гору, и онаСо всеми елями и соснякомПолупроваливается. ПрестолыМятежные, завидев, что сраженИз них сильнейший, в бешенство пришлиИ в изумленье. Наши в торжествеИздали клич победный, возвестивЖеланье скорой битвы. МихаилАрхангельской фанфаре повелелТрубить; все Небо этот звук объял;Тогда вскричали верные войска:«Всевышнему осанна!»; вражья рать,Не медля, столь же грозная, пошлаВ атаку; битва завязалась вмиг,Подобно буре бешеной, и вопль,Неслыханный доселе, огласилВсе Небо; ударяя о броню,Оружье издавало звон и лязг,Нестройный, оглушающий раскат;Скрипели оси медных колесницНеистово, и в трепет приводилПобоища невыносимый гул.Пронзительно свистя над головой,Летели тучи раскаленных стрел,Над полем битвы свод образовавГорящий, и под куполом огня,С напором разрушительным, войскаСражались, друг на друга устремясь,Неистощимой злобою кипя.От грома содрогались Небеса;Была б Земля уже сотворена,Она б до центра сотряслась! Не диво! —Сшибались миллионные когортыСвирепых Ангелов, из коих могСлабейший все стихии подчинитьИ обратить в оружие свое;Насколько ж совокупная грознейНеисчислимых сонмов этих мощь,Способная, стократ раздув пожарВойны губительной, хоть не совсемРазрушить Небо — их блаженный крайРодной, но разорить его вконец.Однако Вечный Всемогущий ЦарьВселенной, властвующий с вышины,Им силы поубавил. Все ж числоСражающихся было таково,Что армии равнялся легион,А легиону — воин. Каждый вождьБыл воином, а воин был вождем,И каждый знал — когда идти вперед,Когда остановиться и когдаСомкнуть иль разомкнуть подвижный стройПо ходу битвы яростной. НиктоНе помышлял бежать иль отступать;Не обличало страха ни одноДеянье; полагался на себяЛюбой, как будто лишь в его рукахКлючи победы. Славные навечноСвершались подвиги — им счета нет,Столь широко разбушевался бойМногообразный: то на твердой почвеРубились пешими; то на крылахВзвивались мощных, воздух расплескав,И весь уподоблялся он огнямСражающимся. Битва долгий срокБез перевеса длилась, до тех пор,Пока, невиданное оказавГеройство и подобного по силамСоперника не встретив, СатанаПробился сквозь побоище, как вихрь,Меж Серафимов, что свои рядыСмешали в лютой сече, и узрел,Как Михаил разит мечом огромным,Единым взмахом целые полки,И смертоносный, обоюдоострый,Двумя руками поднятый клинокОбрушивается и все вокругОпустошает. Сатана, спешаПогибель отвратить, подставил щит —Неразрушимый, исполинский диск,Покрытый адамантовой бронейДесятислойной. Ратный труд прервалАрхангел, заприметивший Врага;Он радостно надеялся войнуМеждоусобную Сынов НебесНемедленно покончить, одолевЗачинщика, и протащить в цепяхПлененного. С пылающим лицом,Сурово брови сдвинув, он вскричал:

«— Виновник Зла, безвестного досельНа Небе и до бунта твоегоНеведомого даже по названью,А ныне изобильного! ВзгляниНа беды ненавистной всем борьбы,Которые по праву на тебяИ на твоих сообщников падутБезмерно тяжело! Как ты возмогНарушить благодатный мир Небес,Злосчастие в Природу привнести,Не бытовавшее до мятежаПреступного! Как заразить дерзнулСвоею злобой тысячи других,Когда-то верных, чистых, а теперьЗапятнанных изменой! Не мечтайРасстроить бунтом наш святой покой.Тебя изгонят Небеса; приютБлаженный не потерпит мрачных делНасилья и войны. Изыди в Ад,И да изыдет заодно с тобой,В обитель Зла, твое исчадье — Зло,И вся твоя бесчестная орда!Там смуту сей, покуда этот мечКарающий твою не начал казньИль месть, которой дал Господь крыла,Внезапная, иная ниспадет,Тебя низвергнув, для горчайших мук!»

Так молвил Князь Небесных сил; емуПротивник прекословил: «— Ты не тщисьУгроз воздушных ветром испугатьТого, кому деяния твоиНе страшны: разве в бегство обратилТы из моих бойцов хоть одного,Слабейшего? И разве тот, кто пал,Непобежденным не вставал опять?Неужли проще справиться со мной,Властолюбивый, с помощью угрозИ повелений? Зря не уповай!Не этим завершится ратный спор,Который бедоносным ты честишь,А мы считаем славным. Наша цельДостичь победы, или Небо в Ад,Измышленный тобой, мы превратим;Коль нам не царствовать, мы будем здесь,По крайней мере, вольными. НапружьВсю мощь, и на помогу призовиВсесильного, — как ты Его зовешь.Не отступлю; тебя-то я искалПовсюду — издалёка и вблизи!»

Умолкли, несказанный бой начатьГотовясь; даже ангельский языкСлов не найдет, чтоб рассказать о нем;С каким земным событием сыскатьСопоставленье, чтоб на высотуБогоподобной мощи вознестиПонятие людское? Два врага,В покое ли, в движении, равны, —Оружьем, видом, поступью, — богам,Достойным предопределять судьбуНебесного владычества. МечиВзмахнулись пламенные, описавУжасные окружности; щиты,Друг против друга, блещут и слепят,Как два огромных солнца. ОжиданьеЗастыло в страхе. Обе стороныОжесточенных Духов, только чтоСражавшихся несметною толпой,Освободили, спешно отступив,Обширную равнину, ибо вихрьЕдиноборства этого для нихНебезопасен. Поединок был, —Насколько при посредстве малых делВеликое возможно описать, —Как если бы гармония ПриродыРасстроилась и вспыхнула войнаСозвездий, и под гнетом грозных сил,Навстречу обоюдно устремясь,Две злобные планеты, средь Небес,Сразились, в битве яростной смесивМатерию своих враждебных сфер.

Противники десницы вознесли,Мощнейшие на Небе, после рукВсемощного, и каждый помышлялОдним ударом завершить борьбу,Не повторив убийственный замах.Ни силой, ни искусством боевымОни не различались, но двуручныйМеч Михаила, выданный емуИз Божьей оружейной, обладалТаким закалом, что клинки любые,Любые латы рассекал легко.Стремительно упав, он меч ВрагаПерерубил и, быстро обратясь,Вонзился и рассек весь правый бокОтступника. Впервые СатанаИзведал боль; от нестерпимых мукОн изогнулся в корчах, уязвленОтверстой раной, что ему нанесРазящий меч, но тут же ткань сросласьЭфирная; разъятой не даноЕй оставаться долго; из рубцаНектарной влаги хлынула струяПурпурная, — Небесных Духов кровь, —Блестящие доспехи запятнав.Примчалось много Ангелов к нему, —Клевретов сильных, чтобы заслонитьВладыку; а другие — на щитыПоспешно взгромоздили СатануИ к царской колеснице отнесли,Стоявшей от сраженья вдалеке,И на нее сложили. Он стоналОт скорби, озлобленья и стыдаИ скрежетал зубами, осознав,Что несравненным дольше полагатьСебя не вправе, что былая спесьЕго, соперничавшего с Творцом,Унижена; однако исцелелОн вскоре, ибо Ангельский составВо всех частях единой наделенЖивучестью, в отличье от людей, —У коих печень, легкие, нутро,Равно как сердце, почки, голова,Ранимы насмерть. Духов же убитьНельзя, не уничтожив целиком;Смертельным уязвленьям их телаТекучие не более чем воздухПодвержены; их жизненная сутьВся — голова, вся — сердце, вся — глаза,Вся — уши, вся — сознание, вся — ум;Они любые члены для себяСоздать способны и любой размер,Обличие любое, всякий цвет,И плотный и разреженный составПо изволенью могут принимать.

Меж тем свершались и в иных местахПреславные деянья: ГавриилСо всей своею ратью вторгся в стройКогорт Молоха; этот ярый царьЕго на поединок вызывал,За колесницей поволочь грозясьПривязанного, и гласил хулу,Не пощадив кощунным языкомЕдиного, кто свят на Небесах;Но вдруг, преполовиненный мечомДо пояса и яростно рычаОт боли, не испытанной досель,Пустился в бег в расколотой броне.На флангах Уриил и Рафаил,Сразившись каждый со своим врагом,Сломили Асмодея, вкупе с ним —Адрамелеха;[294] эти два ПрестолаМогучие отвергли даже мысльСчитаться рангом ниже Божества,Но панцири из адамантных скалИ сила исполинская спастиБезумцев от разгрома не могли,Кольчугам и щитам не удалосьУвечья тяжкие предотвратить;Изнемогая от ужасных ран,Смиренью научились беглецы.Не мешкал Абдиил, громя ордуБезбожную; двойным его ударомБыл Ариил сражен и Ариох,[295]Он Рамиила[296] буйство укротил,Обжег и, пораженного, поверг.

Я мог бы тысячи других именБессмертно возвеличить на Земле,Но Ангелам-избранникам хвалыЛюдской не надо; тешатся ониНебесной славой. Хоть бойцы Врага,Могущество и мужество явивОтменные, желали бы достичьНе меньшей ратной славы, но навекБожественный изгладил приговорИх прозвища из памяти священной,Да безымянные живут во тьмеЗабвенья; ибо сила, изменивЗаконности и правде, лишь стыдаДостойна и укора; не снискатьЕй лавров, как ни алчет обрестиБесчестьем — славу, низостью — хвалу.Пускай же их прозванья навсегдаБезмолвье нерушимое пожрет.

Вот сломлены сильнейшие из них;Отходит войско, разъединеноНа множество частей; его объялПостыдный беспорядок, смутный страхРазгрома. Вся усеяна равнинаОбломками оружья и брони,И опрокинутые колесницыС возничими, с упряжками конейОгнистых друг на друге, как пришлось,Лежали грудами; а те, кто могВ разбитых легионах СатаныЕще держаться, — обратили тыл,Едва сопротивляясь. Бледный страхВрагов объял; он в первый раз настигСтроптивых, что почувствовали больВпервые и бесславно, в первый разБежали. Эти беды навлеклаОслушливость греховная на тех,Кто страха не знавал до сей поры,Ни бегства, ни страданий. Рать святых,Напротив, неприступною сплетясьКвадратною фалангой, шла вперед,Неуязвима под прикрытьем латНесокрушимых. Этот перевесПослушная безгрешность им дала,Дозволила в бою не изнемочьИ боли не испытывать, хотяПротивник временами их теснил.Вот Ночь вступила на свою стезю,

Объяла темнотою небосвод,Сраженье милосердно прекратив.Зловещий гул побоища затих,И победителей укрыла мгла,Равно как побежденных. МихаилИ Ангельская рать разбили станСредь поля, взвихренные пламенаРасставив Херувимские охранойВокруг шатров. Со стороны другой,С мятежным войском, Сатана ушелВ далекий мрак… Покоя нет Врагу!Средь ночи созывает он СоветСвоих Князей, отважно молвив так:

«— Испытанные пламенем войныСобратья, доказавшие вполнеСвоей неодолимостью, что выНе только лишь свободу обрестиДостойны, — это малость, — но и честь,Главенство, прославленье и почет,Все то, чего мы алчем. Целый деньДержались вы в сомнительной борьбе,А если день возможно устоять,То почему не вечно? Царь НебесС Престола горнего, противу насПослав сильнейших, меру эту счелДостаточной, чтоб нас поработить.Но так не стало. Кажется, ГосподьВ предвиденье не столь непогрешим,Хотя Всеведущим Его досельСчитали. Мы оружьем послабей,А посему потери понеслиИзвестные, почувствовали больВпервые, но страданьем пренебречьНемедля научились, и сейчасМы знаем, что эфирный наш составНе может быть смертельно уязвлен;Раненья, нанесенные ему,Он исцеляет вмиг благодаряВрожденным силам. От ничтожных бедЛекарство подходящее найтиНе трудно. Может, новую броню,Прочнее прежней, новое оружье,Мощнее прежнего, мы создадим,На пользу нам, противнику — на зло;Боеспособность нашу укрепив,Сравняем силы, на худой конец;Ведь естество у нас и у враговОдно и то же. Если ж по иным,Безвестным основаниям, у нихНад нами перевес, то мы должны,Пока рассудок нам не изменил,Открыть причины эти сообщаИ наше здравомыслие напрячь!»

Умолк; и первым слово взял Нисрох,[297]Глава Начал, — он вырвался едваИз тяжкой битвы; мрачен, изнурен,В разбитых, непригодных ни к чемуДоспехах, с мрачным видом возразил:

«— Ты нас от новоявленных владыкИзбавил, ты свободу нам вернулБлаженствовать в сознанье наших правБожественных; но даже божествам,Оружием неравным, против силПревосходящих, — трудно воевать,От боли изводясь, когда страданийНе ощущают недруги ничутьИ не ранимы. Это приведетНас к верной гибели. Какой же прокОт мужества, отваги, силы мышц,Хотя и несравненных, если больИх побеждает, подчинив себе,И понуждает руки опуститьМогучие? Мы можем обойтисьБез наслаждений, можем просто житьИ не роптать, довольствуясь такойСпокойной жизнью, — лучшей доли нет!Но из несчастий — боль превыше всех,Зло совершенное и, становясьЧрезмерной, переходит за пределДолготерпенья всякого; и тот,Кто средство изобрел бы уязвлятьПротивников, доселе невредимых,И сделать нечувствительными нас,Не меньшей бы достоин был хвалы,Чем тот, кто нам свободу даровал!»

Ответствовал спокойно Сатана:«— Искомый способ, что послужит нам,По здравому сужденью твоему,Для одоленья — мной уже открыт.Когда мы на опору наших стопЭфирную, цветистую глядим,На безграничный материк Небес,Весь в самоцветах, в золоте, в цветахАмврозийных, в деревьях плодоносных, —Кто созерцал бы эту красотуПоверхностно и сразу б не смекнул,Что в недрах зарождается онаГлубинных, из частичек вещества,Из черных, грубых зерен и семян,В духообразной пене огневойВозникших? Но едва небесный лучКоснется их, смягчив и оживив,Они, пробившись вверх, во всей красеВолшебно расцветают на свету.Вот эти-то частицы, что огнемНасыщены подспудным, нам достатьПотребно из глубоких, мрачных недр,Забить потуже в длинные стволы,Округлые и полные, поджечьС отверстия другого, и тогда,От малой искры, вещество частиц,Мгновенно вспыхнув и загрохотав,Расширится и, развивая мощьОгромную, метнет издалекаСнаряды, полные такого зла,Что, все сметая на своем пути,Повергнут недругов и разорвутНа клочья. Померещится врагамИспуганным, что нами грозный громПохищен у Того, Кто им владелЕдинственно. Недолгим будет трудИ пред рассветом завершен сполна.Итак, мужайтесь, поборите страх.Способен все препоны одолетьСоюз ума и силы. Нет причин,Соратники, в отчаянье впадать!»

Он смолк. Приободрила эта речьОтвагу ослабелую и вновьНадежды угасавшие зажгла.Дивился каждый помыслу Вождя,Равно тому, что не придумал самПодобный способ; многим бы казалсяОн прежде невозможным, но теперьСочтен разумным. Может быть, Адам,Из твоего потомства, кто-нибудь,Когда в грядущем злоба возрастет,По наущенью Дьявола создастТакое же орудье, на бедуИ муку человеческим сынамГреховным, жаждущим кровавых войнИ обоюдного братоубийства.Покинув сходку, все к труду спешат,Никто не медлит, рук не сосчитать,Готовых действовать. В единый мигРазрыта почва Неба до глубинБезмерных; там увидели ониНезрелые зачатки правеществПриродных; пену серную нашли,Селитряную пену, и, смешав,Хитро сгустили, высушили смесь,И, в черное преобразив зерно,Нагромоздили целые холмы.Другие вскрыли залежи руды(Здесь, на Земле, такие точно есть)И жилы минералов и камней,Чтоб громовержущие отковатьМахины и отлить запасы ядрГубительных; а третьи — тростникиГорючие срезают — страшный злак,От искры вспыхивающий мгновенно.Так, в тайне величайшей, до зариРабота завершилась. Только НочьБыла свидетельницей. В тишинеОни опять порядок навели,Ни в чем не заподозрены никем.

Вот озарен с востока небосвод;Проснулись победители; трубаЗовет к оружью. Быстро собралисьВоители в доспехах золотых,Построясь в лучезарные ряды;Другие с рассветающих холмовОкрестность озирают, а другие,Легко вооруженные, спешатВ разведку, разойдясь во все концы,Чтоб выследить бежавшего врагаИ точно вызнать: где его привал,Стоит ли враг иль будет наступать?Но вскоре углядели впередиВойска противника; когорты шлиНе быстро, но решительно, сомкнувШеренги и знамена распустив.Летит назад крылатый Зофиил,[298]Наибыстрейший Херувим, крича:«— В бой, ратоборцы, в бой! Враг у ворот,И не бежал, как полагали мы;Напротив, от нелегкого трудаИскать его он увольняет нас.Не бойтесь! Отступать его полкиНе думают, но движутся сюда,Подобно туче, лица их бойцовОтважны и уверенны. Скорей!Проверьте скрепы адамантных лат,Плотней надвиньте шлемы и, поднявНад головой округлые щитыИль опустив до уровня груди,Держите их надежно! Мыслю я —Не дождик моросящий окропитСегодня нас, но хлынет грозовойРазящий ливень огнеперых стрел!»

Так он соратников остерегал,Что сами не плошали; соблюдаяСпокойствие, обозы позадиОставив, легионы подтянулисьИ тронулись в порядке боевом.Навстречу им, ступая тяжело,Сплоченным полчищем неисчислимымИдут противники, образовавКвадратный строй, коварно волочаМахины дьявольские посредиПолков пехотных и со всех сторонРядами всадников загородив.Друг против друга армии сперваОстановились. Мигом СатанаЯвился перед воинством своимИ громозвучно-внятно возгласил:

«— Направо и налево, первый ряд,Раздайся! Ненавидящие насДа узрят, как мы с ними заключитьСтремимся мир, как мы хотим, прийтиК согласию, как рады их принятьС открытой грудью, если наш призывНе отклонят, спиной оборотясь!Но сомневаюсь. Пусть же НебесаСвидетельствуют! Небеса беруПорукою, сколь искренне сердцаМы облегчаем. Слушайте приказ,Воители, назначенные мной.Настало время действовать! Чуть-чутьКоснитесь ваших мирных предложений,Да так, чтоб вас могли услышать все!»

Глумливую, двусмысленную речьЕдва он кончил, — на две стороныФронт расступился, к флангам отошел,Невиданное зрелище открывИ странное: пред нами, в три ряда,Поставленные на колесный ход,Лежали исполинские столпы,По виду — из железа или медиИ камня. Это более всегоНапоминало три ряда стволовСосны и дуба, срубленных в горах,Очищенных от сучьев и ветвейИ выдолбленных, — если б не жерлоОтверстое, разинувшее пастьИз каждого ствола — зловещий знакПустого перемирия. СтоялЗа каждым — Серафим, держа в рукеГорящую тростину. Изумясь,Гадали мы; увы, недолго. ВдругОни тростины протянули разомИ прикоснулись к маленьким щелям,Пробитым в комлях дьявольских махин.Мгновенно Небо заревом зажглосьИ тотчас потемнело от клубовГустого дыма из глубоких жерл,Что диким ревом воздух сотрясли,Его раздрали недра и, гремя,Рыгнули адским пламенем и градомЖелезных ядер и цепями молний;И необорно, точный взяв прицелНа противостоящие войска,Сразили победителей с такимНеистовством, что ни один герой,Державшийся доселе как скала,Не в силах был остаться на ногах.Десятки тысяч падали вповал, —Архангелы и Ангелы; напастьУсугублялась от тяжелых лат;Когда бы не доспехи, каждый ДухИзбегнул бы ударов, уклонясьИль сократясь в размере; но теперьОни — в смятенье. Надо отступать,Бежать позорно. Свой стесненный стройБойцы напрасно тщились разомкнуть.Что делать? Устремиться напролом?Но с поношеньем их отбросят вновь,Повергнут и глумливо осмеют.Уже во вражьем стане новый рядСтоит, готовый дать очереднойЗалп громовой. Но обратиться вспять,Бесславно пораженье претерпев, —Вот что страшило более всего!Разгром врагов предвидя, СатанаС насмешкою воззвал к своим войскам:«— Друзья! Что ж победитель к нам нейдетНадменный? Он так чванно выступал;Когда же мы, открыв чело и грудь, —Возможно ль было большее свершить? —Условьями осыпали враговМиролюбивыми, — они бегутНевесть куда, кривляются вприпрыжку,Как будто вознамерились плясать,Хоть странные и дикие скачкиДля пляски непристойны. Может быть,Их миролюбье наше веселит?Придется предложенье повторить;Авось придут к согласию быстрей!»Ответил столь же колко Велиал:«— О Вождь! Целенаправленны, тверды,Весомы предложенья наши. Знать,Пришлись они по вкусу, а иныхИ поразили. Кто же прямо в лобЗаполучил их, тот уразумелВсем существом, от головы до пят.А если и не поняты дары,По крайности, хоть показали намВрагов, хромающих на четвереньках!»

Так изгалялись оба меж собой,Куражились, победу возомнивЗаведомой, надеясь без труда,Посредством хитрой выдумки своей,Сравняться с Вечной Силой. ГордецыПрезрели Божий гром и Божью рать,Пока она стояла, смущена, —Недолго, впрочем; ей прибавил гневРешимости, оружие открыл,Способное бороться с адским злом;Заметь, какую мощь ей придал БогИ превосходство! Ангелы спешатБыстрее молний; мчатся, побросавДоспехи, к окружающим горам(Чередование долин и горПриятное Земля перенялаУ Неба) и, в основах расшатав,Срывают, за косматые схватясьВершины, поднимают заодноС громадою всего, что есть на них, —С утесами, лесами и ручьями, —И на врагов несут. ВообразиМятежных Духов изумленье, страх,Узревших горы, что на них летятВверх основаньями и, грохоча,Обрушиваются на три рядаСтволов проклятых! Этот страшный грузВсе упованья их похоронил;Затем настал черед бунтовщиков;Холмы и горы, скальные кряжиНа них свалились, воздух затемнив,И целые когорты погребли.Доспехи только множили беду,Вонзаясь в плоть, терзая и тесня,Невыносимую чинили боль.Страдальцы вопияли и, стремясьОтбросить гнет, метались, извивались,Чтоб выбраться на волю из тюрьмы.Мятежники хотя и Духи светаЧистейшего, но вследствие грехаИх естество померкло, огрубев.Подобно нам, другие применилиТакое же оружье, оторвавОт оснований ближние хребты;Швыряемые яро с двух сторон,Сшибались горы в воздухе; внизу,Под страшной сенью гор, как под землей,Во мраке длилась битва. Адский шум!В сравненье с этой битвою войнаЗабавой показалась бы. ОдноУжасное крушенье на другоеНагромождалось; Небеса вот-вотОбрушатся, в руины обратясь,[299]Когда б не всемогущий Бог-Отец,В незыблемом святилище своем,Исчислив и обмыслив ход вещей,Задолго не прозрел бы этот бойИ попустил его, осуществивРешение великое; почтитьПомазанного Сына и облечьСвоею мощью, поручив ЕмуОтмщенье бунтарям. Всевышний ЦарьК Мессии сопрестольному воззвал:

«— Сиянье славы Божеской Моей,Возлюбленный Мой Сын! Ты зримый ликНезримого Творца; Твоя рукаВершит Мои определенья; ТыВторое всемогущество! Два дняПо счету дней небесных протекли,Как Михаил и верные войскаПредприняли карательный походПротиву непокорных. Был свирепДвухдневный бой, — не диво, коль сошлисьТакие недруги: самим себеЯ предоставил их; сотвореныОни друг другу равными вполне,Различье — лишь в греховности; оноДо срока не проявлено, покаМой приговор отложен. Эта браньСпособна длиться до конца веков,Но — попусту, вотще. Все, что могла,Свершила утомленная война,Неукротимой ярости браздыОслабила, горами ополчасьВзамен оружья. Дикие делаСвершаются на Небе и грозятВселенской гибелью. Два дня прошли,Но третий — Твой! Тебе определилЯ этот день, терпел до сей поры,Чтоб слава окончания борьбыТвоя была; побоищу пределЕдиный Ты возможешь положить:Такую благость и такую мощьЯ влил в Тебя, что Небеса и АдПризнают несравненное ТвоеМогущество. Я этот гнусный бунтНаправил так, чтоб Ты Себя явилНаследником достойным и ЦаремПомазанным, по праву и заслугам.Гряди, всесильный силою Отца,Воссядь на колесницу и направьКолеса быстрые, чтоб содроглисьОпоры Неба! Все Мои возьмиДоспехи: стрелы молний, грозный гром —Оружие победы; препояшьМечом бедро могучее! ГониИсчадья тьмы за рубежи Небес,Низвергни в глубочайшую из бездн,Да ведают, коль сами так желали,Как Бога отвергать и как ЦаряЗаконного — Мессию презирать!»

Он рек, впрямую Сына озарилВсей лучезарностью; всецело СынОтца сиянье ликом восприялНевыразимо, и Отцу в ответСыновнее сказало Божество:

«— Отец! Главенствующий в НебесахПрестол! Святейший, Вышний, Лучший, Первый!Ты жаждешь Сына вечно прославлять,А Я — Тебя, как подобает МнеВоистину. Мои блаженство, честьИ торжество Я полагаю в том,Что, благосклонный к Сыну, поручилТвое веленье Мне осуществить;Творя Господню волю, счастлив ЯПревыше меры. Царский сан и власть, —Дары Твои, — приемлю, но отдамЕще охотнее, когда в концеТы будешь Всё во Всём, а Я — в Тебе,Во Мне же — все, кого Ты возлюбил.[300]Но ненавижу ненавистных Богу!Я — образ Твой и гневом облекусьТвоим, равно как милостью Твоей,Могуществом Твоим вооружась,Очищу Небо от бунтовщиков,Низвергну в уготованное имУгрюмое жилье, где цепи тьмыИх изнурят, где станет их точитьБессмертный червь[301] за то, что отреклисьОт послушанья, должного Тебе,В котором счастье высшее. Тогда,От нечестивых орд ограждены,Все праведные, вкруг Святой ГорыСобравшись, непритворно воспоют:«Осанна, аллилуйя», — во главеСо Мной, провозгласив Тебе хвалу!»

Так, опершись на скипетр, молвил Сын,С Престола высочайшего сойдя,Где одесную Славы восседал.Священный — третий — заалел рассвет,И Колесница Божества ОтцаВ густом огне, как буря, понеслась,Не силою колес, одно в другомВмещавшихся, но движимая Духом;Ее сопровождая, по угламЧетыре следовали ХерувимаЧетвероликих; словно роем звезд,Усеяны их крылья и телаОчами, и берилловых колесОбодья, — сплошь в очах, — метали огнь.Над Херувимами хрустальный свод,Подобный Небу, высился; на немПрестол[302] сапфирный, амброй испещренИ всей расцветкой радуги дождливой.Мессия на престоле восседалВо всеоружье горнем и в бронеЛучистого Урима[303] — мастерстваБожественного. Справа от НегоОрлиные расправила крылаПобеда; у бедра — могучий лукСоседствовал с колчаном, полным