Украденная невеста - Татьяна Олеговна Новикова

по стенам и двери кулаками. Хватаю какую-то железную палку и замахиваюсь её на камеру в надежде, что администратор заметит хотя бы такой акт вероломства. Впустую. Ору во всю глотку.

Звуки отдаются эхом и возвращаются ко мне.

Что за чертовщина происходит…

Я стягиваю с бездыханного Димы рубашку и осматриваю рану. Не очень глубокая, но длинная и сильно кровоточит. Он всё это время шел вот так, истекая кровью? Мне-то почему не сказал?..

Неужели не хотел испугать?

Черт. Черт. Черт.

Я перевязываю его рубашкой, стараюсь затянуть края так туго, чтобы максимально сжать рану. Мои руки окрашены алым, и в ноздрях остается запах железа.

Так, Васнецова, думай. Я не знаю, что случилось с тревожной кнопкой и почему здешние актеры по-настоящему бьют игроков ножами. С этим разберусь позднее. Дима дышит, его надо вытаскивать как можно скорее.

Сконцентрируйся.

Выход только один. Ты должна выбраться из комнаты, чего бы тебе это ни стоило.

Адреналин ударят в кровь, и комбинация на замке теперь кажется вполне очевидной. Разумеется, число дьявола. 666.

Громкий щелчок, и дверь распахивается передо мной.

– Вам не уйти отсюда… никогда… – хохочет зловещий детский голос над нашими головами. – Вы будете прокляты!

Я осторожно тащу Кондратьева по полу. Он бесконечно тяжелый, и у меня тянет спину, а руки сводит судорогами.

Пожалуйста, только дыши. Всё будет хорошо… всё обязательно будет хорошо…

Кажется, я произношу это вслух, только голос какой-то надломленный и неживой.

Следующие комнаты мне даже не запоминаются. Вылезают какие-то механизмы, бурчат голоса, чья-то механическая рука хватает меня за лодыжку.

Не обращаю внимания. Я вся обращена в слух. Пытаюсь уловить сквозь эти шумы что-то реальное, что приблизило бы нас к спасению. Прошло уже больше часа, квест давно должен был оборваться.

Но он не заканчивается. Время словно замирает, но, между тем, оно бежит невыносимо быстро.

Наконец, последняя дверь открыта, и мы вываливаемся в комнату ожидания. Кругом ни единой живой души, и мальчик-администратор куда-то испарился, лишь его балахон заботливо сложен на диванчике.

Дрожащими пальцами вытаскиваю из камеры хранения свой смартфон и набираю телефон спасения.

Гудки невыносимо долгие, а Дима побелел ещё сильнее.

Счет идет на минуты.

Глава 20. Время сквозь пальцы

Скорая помощь приехала так быстро, что я была готова броситься двум неразговорчивым медикам на шею и клясться им в любви. Они бегло осмотрели Кондратьева (чего его осматривать, он похож скорее на мертвеца, чем на живого человека) и, бросив:

– Сильная кровопотеря, нестабилен.

Уложили на каталку, утыкали как ежа какими-то капельницами.

– Куда вы его везете? – спрашиваю нервно, переступая с ноги на ногу.

– В тринадцатую городскую, – отвечает медик. – Дамочка, не беспокойтесь, от одной царапины никто ещё не умирал.

Ничего себе царапина. Да у Димы вся одежда залита кровью, и рубашка пропиталась ею насквозь.

Интересно, что по их меркам «серьезное ранение»?

В общем, медбратья уезжают, оставив меня за главную.

Я порывалась поехать с ними, но сначала нужно дождаться полицию. Нельзя уходить с места преступления, надо сидеть и ждать, боясь за свою шкуру. Глупо, конечно, но что делать.

На всякий случай вооружилась настольной лампой и сижу. Выжидаю.

Если честно, мне безумно страшно. За себя. За Кондратьева. За его жизнь. Зуб на зуб не попадает, и внутри скручивается клубок из змей. В каждом звуке мерещатся шаги убийцы.

Он за спиной. Совсем близко. Дышит тебе в спину.

Но я храбрюсь, даже пытаюсь отвлечься и иронизировать.

Мол, такой запоминающей встречи у Димы точно не было.

«А вас когда-нибудь пыряли ножом на свидании? Во-о-от, а меня пыряли».

Ну и всё в таком духе.

Хотя на глаза наворачиваются слезы.

Как он там?..

Наконец, входят полицейские. Тоже вдвоем, но такие скучающие, будто у них в квеструмах ежедневно кого-то убивают. Они допрашивают меня, просят показать место преступления, ведут по комнатам и всё тщательно фиксируют. Спрашивают про администратора, который куда-то задевался.

Но особого энтузиазма в их допросах нет.

Я привыкла, что в фильмах появляется толпа криминалистов и прочих важных людей. Фотовспышки, выкрики, ругань. А тут двое мужчин в возрасте, да ещё и периодически зевающих.

Мы же затоптали все следы!

– У Дмитрия были враги? – уточняет толстенький, похожий на колобка защитник правопорядка, когда мы возвращаемся к камерам хранения.

– Нет, – мотаю головой, а сама понимаю, что не знаю.

Вдруг это какой-нибудь недовольный клиент, которого Кондратьев плохо сфотографировал? Или снимки вовремя не вернул? Или вместо двухсот штук прислал всего двадцать, да и те – криво обработанные?

Васнецова! Приди в себя. Не время для ехидства.

Наверное, это защитная реакция, потому что именно сейчас в голову лезут всякие дурацкие мысли.

Какие угодно, кроме той, что врачи сейчас борются за жизнь Димы…

Если ещё не проиграли в этой схватке…

– Ему кто-нибудь звонил за это время? – донимает второй полицейский, усатый и лысеющий.

– Нет… не знаю. Мы сдали телефоны в камеру хранения.

Дрожащими руками открываю шкафчик (тот даже не заперт на замок) и вываливаю наружу его содержимое. Ключи, документы, кошелек. А вот и телефон.

Одно непрочитанное сообщение.

Димон, будь осторожен, я узнал, что Суханов под тебя копает. Есть еще кое-что… Срочно позвони

Я застываю как вкопанная, и телефон чуть не выпадает из озябших пальцев. Суханов…

Вова?..

– Вам известно, кто такой этот Суханов?

– Это… мой… бывший жених.

* * *

Полицейские переглядываются, кивают очень сосредоточенно, но больше не задают никаких вопросов. Как будто им всё очевидно.

Бред какой-то! Не думают же они, что Вова хотел убить Диму?

Не может же такого быть, чтобы спокойный как слон, рассудительный Вова безжалостно ударил ножом в живот