Республика из пепла - Иван Владимирович Булавин

— Отсюда лучше убраться, а насчёт что теперь, я хотел бы поговорить с вами.

Глава десятая

— Так как тебя звать-то? — спросил я, когда, пройдя ещё километров десять, мы остановились на привал. — Или так и называть по цифрам? Так я уже не помню, что тот псих продиктовал.

— Дэн, зовите меня так, — сказал солдат. — Мы очень редко называли друг друга по имени, на Большой земле это вообще запрещено, а здесь просто не приветствовалось.

Мы тоже представились.

— А почему решил свалить от своих? — меня терзала мысль, не является ли данный боец засланным казачком, но потом решил, что чистым это нафиг не надо, зачем им выведывать никчемные секреты аборигенов. — Натворил чего?

— Не совсем, просто захотелось свободы, генетики не способны исправить мозги настолько, чтобы сделать бойца послушным роботом. Попытки были, но это плохо сказывалось на боеспособности. Такой человек просто не умел самостоятельно мыслить. Кроме того, здесь, в этом анклаве, царили куда более свободные порядки. На Большой земле я бы просто не смог сбежать.

— А тебя теперь не смогут выследить? — спросил Стас настороженно.

— Я не думаю, — уверенности в его голосе немного убавилось, вообще, после удаления импланта он стал как-то живее. — Что меня вообще будут преследовать.

— Как так? Простят такое? — удивился я, дезертирства даже в моё либеральное время не прощали.

— Если наткнутся случайно, попытаются поймать, а настоящую облаву устраивать не станут, это точно. Я ведь сбежал не сам, мне помогли. Помогли сжечь нейросеть с помощью жёсткого излучения, помогли устроить сбой системы. Кроме того, я ведь солдат, в нашей касте нет места интригам, мы держимся друг за друга, а ловить меня пошлют таких же солдат.

— Кастовое общество? — спросил я.

— В целом, да, и переход в другую касту невозможен. Впрочем, это правило теперь подвергают сомнению. Само наше поселение образовали молодые бунтари, потомки русских, выбравших новую жизнь. Они сказали, что их население деградирует, зациклившись на продлении жизни и получении удовольствий. А потом вытребовали для себя отделения. Взяли с собой максимальное число инженеров и солдат, а ещё матерей, которые будут продолжать популяцию.

— Чего они вообще хотят?

— Хотят? Хотят заново освоить землю, считают, что очистительный потоп прошёл, что нужно снова устанавливать контакт с выжившими, помогать им, окультуривать. Им возражали, что в большой популяции невозможно оставаться в пределах касты, но они, как я понял, готовы к этому. Когда постройка новой базы будет закончена, начнутся контакты с местными. Они не зря выбрали территорию бывшей России, они решили отсюда начинать освоение.

— Когда это будет?

— Планировали года через три-четыре. Они пока сильно зависят от поставок грузов с Большой земли. И когда процесс начнётся, я вернусь к ним, возможно, как член делегации от вас. Или не вернусь. В планах у меня путешествие по всей Земле, разведка всех человеческих поселений, я кое-что о них знаю, где-то приходилось бывать, да ещё данные со спутника дают подробную картину. А времени у меня в запасе много, смогу обойти все континенты.

— Много? — удивился я. — А сколько тебе лет?

— Восемнадцать, проживу я ещё около ста лет, из них примерно девяносто буду бодрым и активным. Это, кстати, тоже заслуга молодых бунтарей, ещё лет тридцать назад солдат проектировали с обязательным дефектом, который убивал их в сорок-сорок пять лет, теперь же это ограничение сняли, дефекта нет, а потому срок моей жизни почти сравним со сроком жизни самих чистых.

— Расскажи о своих генетических усовершенствованиях, — попросил я, Стас посмотрел на меня с удивлением, это для него словно китайский язык, но продолжил слушать.

— Насколько подробно? Вас интересуют названия генов, номера пар, хромосомы?

— Нет, просто расскажи, чем ты отличаешься от нас, какие усовершенствования произведены и что они тебе дают? Начни с того, как вы вообще появляетесь на свет? Ты говорил о матерях.

— Да, матери, есть такая промежуточная каста, женщины, рожающие солдат. Существует искусственная матка, но технология так и не доведена до ума. Матерям подсаживают эмбрионы, несущие в себе заданные изменения. Сами матери тоже несут в себе эти изменения, но они не обучаются воевать. Каждое поколение несёт в себе то, что несли предыдущие, а сверху внедряют новые. Благодаря этому солдаты уже давно обошли самих чистых в личных характеристиках. Те просто не хотят настолько изменять себя. Обычно такая мать производит на свет до десяти мальчиков и одну-две девочки.

— А потом вас отнимают от матери и отправляют на службу, — сделал вывод Стас. — Прямо с пелёнок.

— Нет, — Дэн улыбнулся и посмотрел на него. — От этого отказались лет сорок назад. Дело в том, что среди бойцов, выросших без родителей, велик процент психических расстройств, а потому матерям передали часть воспитательных функций. Грубо говоря, растём мы с матерью, постепенно приобщаясь к службе и постигая науки. Окончательный разрыв происходит в четырнадцать лет. Так что можете считать меня выросшим в многодетной семье.

— Понятно, а чем именно ты отличаешься от нас?

— Перечислять можно долго, часть характеристик мне досталась напрямую от предков, часть была внедрена уже моему поколению. Например, ночное зрение, возможности которого превышают кошачьи, мышечная сила, скорость реакции, интеллект тоже искусственно поднят, поскольку без него мы не сможем осваивать сложную технику. Устройство глаза позволяет стрелять с открытого прицела на расстояние до километра. Обоняние, хоть и уступает собачьему раз в десять, позволяет работать ищейкой. В других анклавах, кстати, выводили отдельно людей-ищеек с развитым обонянием. Я почти не восприимчив к радиации, на меня не действуют многие яды, есть врождённый иммунитет почти ко всем известным болезням. Регенерация тканей происходит быстро. Правда, за это приходится платить повышенным расходом энергии, а потому питаться приходится чаще. Опять же, с этим проблем нет, желудок устроен так, что переварит почти любую органику, даже падаль. После ранений нас даже особо не лечат, если жизнь вне опасности, просто кладут в госпиталь и хорошо кормят. Только в случае тяжёлых ранений, вроде отрыва конечностей, вживляют в тело наноботы, которые искусственно чинят повреждения.

— Это что же, оторванную ногу прирастить можно? — удивился Стас.

— Разумеется, за пару недель, и ещё