Секрет невечной мерзлоты - Юлиана Сергеевна Алексеенко

тебя возле своего дома, я понял, что ты не обычная путешественница. И это оказалось правдой. Но главное, ты оказалась такой смелой девочкой, каких я никогда не встречал прежде. Твоя решительность, твое отчаянное желание исправить свои ошибки, твоя искренность стали подарком для меня – человека, который много лет хранил секреты ледников и даже не надеялся встретить других страстных исследователей ледников. Ты очень юная, и я верю, после всего, что тебе удалось увидеть, ты принесешь этому миру много пользы. Может быть, ты станешь заниматься наукой и раскроешь еще немало секретов этого мира. Я не знаю точно, могу ли помочь тебе, но буду верить, что смогу. Я отдаю тебе свой волшебный кусочек ледника, который способен лечить людей и улучшать свойства разный материй. Прости, что сразу не сказал вам о нем. Много лет он мучил меня – я слишком долго искал ему лучшее применение, пока не понял, что из-за моих поисков, он теряет силу. Я же тем временем всегда сохранял благодаря ему здоровье и бодрость, а ведь мне уже восемьдесят шесть лет, так что, получается, я пользовался им единолично. А ведь мог помочь миру… Когда-то он был бирюзово-голубым, потом стал лазуритовым и вот теперь он совсем потемнел. Я лишь надеюсь, что его силы хватит хотя бы на то, чтобы выздоровела твоя мама, тогда ты проделала весь этот путь не зря.

Я не раскрыл тебе один секрет. Такие камни, которые оставляет тающий ледник – это редкие прощальные подарки, который дарит природа человечеству. Люди знают, что таяние ледников кроет в себе много угроз для человечества, но они не знают о таких камнях. Они способны выполнять желания, но главное – они способны остановить таяние льда в других частях света, если привезти их на другой ледник. Я много лет жалел утратить этот маленький кусочек чуда, и потерял много времени. Теперь этот кристалл совсем слабый, когда он станет серым – он станет мертвым. Но пока есть шанс, и если он поможет твоей маме обрести здоровье, попробуй исправить мою ошибку – привези его на ваш ледник Туюксу и брось в глубокую ледяную трещину. Не знаю, случится ли что-то необычное, но быть может, ледник в твоей стране перестанет таять. Я буду верить в это.

Я больше не советую тебе отправляться в путешествие по ледникам самостоятельно, смелая девочка, это опасно. Но если ты купишь билет до Гренландии, то станешь самым желанным гостем в моем скромном жилище, и я сочту за честь совершить с тобой любое путешествие на благо наших дальнейших открытий.

Йонатан».

Эда в шестой раз читала это переведенное на русский письмо своей семье и друзьям – маме, Анне и Александру, что сидели рядом на диване, Эдуарду Генриховичу, его невесте и его маме, сидящим напротив в удобных креслах, и Чипу, уютно пристроившемуся у ног девочки. Конец февраля вдруг превратил бесконечную холодную зиму в раннюю весну, в окно ярко били солнечные лучи, и даже не верилось, что еще недавно Эда замерзала где-то во льдах – все казалось таким далеким. И только это письмо, да еще маленький темно-синий кристалл были напоминанием о недавних приключениях. И еще Чип. И микроскоп!

Вот что произошло за это время. Анна и Александр приехали в больницу к маме уже через пару часов после того, как вернулись Эда и ее учитель. Им передали в университете, что их ищут, что их мама в больнице и ничего не помешало им сразу приехать к ней. А к тому времени и мама пришла в себя, почувствовала себя лучше, и к утру – к удивлению врачей, она была абсолютно здорова. Сразу, конечно, ее домой не отпустили, и еще три дня Эда и ее сестра возили маме гостинцы. Ну а потом все приехали домой.

Невеста Эдуарда Генриховича приехала к нему уже на следующий день, попросила прощения за то, что нелепо себя вела, но ее жених даже не дослушал ее объяснений, задушив ее в счастливых объятиях.

Эда пошла в школу. В первый же день она едва не нахватала двоек, потому что очень отстала от программы, но ее это не расстроило. Она была готова медленно, но главное самостоятельно трудиться, чтобы хорошие оценки к концу года получить заслуженно. Она сама подошла и заговорила с Аидой – и та была очень счастлива помириться с подругой.

Микроскоп у Эды тоже остался. Она долго не решалась посмотреть в него на камень Йонатана, но любопытство одержало вверх, и она глянула – он не горел зловещим огнем, а мирно переливался темно-синим и немного темно-бирюзовым. Потом они все вместе – Эда, ее учитель, ее брат и сестра снова отправились на Туюксу, нашли глубокую трещину и бросили в нее кусочек льда из Менденхолла. Как и обещал Йонатан, ничего особенного не произошло. И не неособенного тоже. Пожалуй, только появилось облегчение от того, что они выполнили задачу, и надежда, что этот поступок может спасти один из важнейших ледников их страны.

Вот почти и все. В начале весны, когда Эда немного подтянула учебу, она снова пришла к Эдуарду Генриховичу в класс, и хоть теперь они с учителем были все равно что самые близкие друзья, ни учитель, ни ученица не позволяли себе во время урока отвлечься от музыки или уклониться от своих обязанностей. Эда теперь была просто счастлива, что все приходится делать самой, что нет чудес, нужно просто трудиться, и это приятно!

В начале марта учитель истории, встретив Эду в коридоре, сообщил ей, что его сокурсник из Великобритании прислал ответ, в котором сообщил: копии книжки, которые ему прислали, оказались настолько бледными, что прочесть почти ничего было нельзя, а через пару дней изображение на них вовсе выцвело, превратив копии в чистые листы бумаги. Он просил выслать ему более качественные копии повторно, но Эда, поблагодарив учителя, отказалась, сказала, что теперь в этом уже нет нужды. Но книжку она хранила бережно, решив, что обязательно разберется с этим языком и со всем, что там написано сама – чуть позже, когда подтянет учебу и музыку. И еще она поняла, кем хочет стать, когда вырастет – она будет изучать ледники. «Гляциолог – так называется эта профессия», – поведал ей Эдуард Генрихович.

А перед самыми весенними каникулами Александр приехал из города с каким-то письмом. Он дал его младшей сестренке, подмигнул и вышел из комнаты. Эда раскрыла конверт – это писал папа. Он просил прощения за то, что так