Янычар и Мадина - Лора Бекитт

– Вот уж не думал, что ты ляжешь с турком, да еще по доброй воле!

– Я тоже не ожидала, что ты женишься на моей младшей сестре.

Айтек собрал остатки воли и заявил:

– Это другое дело. Я был уверен, что ты не вернешься. А твоя сестра Асият находилась на грани жизни и смерти.

– А я верила в то, что ты жив!

– И при этом спала с янычаром! Что же он не женился на тебе?!

– Он погиб.

Шесть дней с Айтеком, шесть ночей с Мансуром, два сына, одного из которых она не уберегла, – вот и весь ее женский опыт. Но и этого хватит на целую жизнь.

Мадина сникла и замолчала. Почувствовав, что перевес на его стороне, Айтек жестко произнес:

– Я ни за что тебя не прощу! Ты растоптала все, что было между нами! Жила с османским воином, с убийцей, с заклятым врагом, да еще родила от него ребенка! Ты потеряла и совесть, и стыд! Ни одна женщина из нашего аула не смогла бы так поступить!

Он подумал о своей матери, которая была верна отцу всю жизнь и покончила с собой, потому что не вынесла его смерти. Тогда как эта девушка…

– Никого и никогда я не просила о снисхождении. Не стану делать этого и сейчас. Ты не имеешь права судить ни меня, ни отца моего сына.

С этими словами Мадина подняла тяжелую корзину и пошла прямо на Айтека. На узкой тропе им было не разойтись. Молодой человек посторонился, а после долго смотрел ей вслед.

Яркая, открытая красота, легкая, горделивая походка, изящная посадка головы. Несмотря на внешнюю хрупкость, Мадина обладала той душевной стойкостью, какой позавидовали бы иные мужчины. И Айтек с пронзительной ясностью понял, что эта женщина с горячей, как огонь, кровью, чистой и светлой, несмотря на все ее ошибки, душой, единственная, что пришлась ему по сердцу, никогда по-настоящему не войдет в его жизнь.

Часть вторая

Глава I

1667 год, Стамбул, Турция

Стояла глубокая ночь. Изредка до слуха Мансура доносились далекие звуки; они почти не нарушали торжественной, глубокой, почти вселенской тишины, которая овладела спящим городом. Воин поднял взгляд ввысь. Млечный Путь был похож на реку света, которая струилась по небу, тихо мерцая мелкими серебристыми звездочками.

Мансур уже забыл, как бывает, когда красота и безмятежность природы заполняют собою весь мир. Вот уже много лет он знал жизнь, в которой есть только война и борьба, и жил со сжатым в комок сердцем и огрубевшей душой.

Он нашел улицу, дом, осторожно открыл калитку и вошел в некое подобие сумрачного туннеля, образованного туго сплетенными ветвями и похожими на узловатые руки стволами деревьев. Обитатели спрятанного в гуще зарослей домика мирно спали, и Мансур пожалел о том, что пришел среди ночи. Ему не хотелось их будить. Конечно, нужно было пойти в казарму, помыться, сменить повязки, поесть и выспаться. Но он не был дома больше года, с тех пор как началась война между Османской империей и Польшей за Украину, и просто не мог ждать.

Мансур присел на скамью. Он купил этот домик накануне своего последнего похода и был несказанно рад, несмотря на то, что ему пришлось занять деньги у своих товарищей. Теперь он сумеет расплатиться с ними, и не важно, если вскоре ему вновь придется идти воевать: у Эмине-ханым и Ильяса есть кров.

Шесть лет назад, отыскав старую турчанку, янычар предложил ей поселиться вместе с мальчиком и воспитывать его, пока он, Мансур, будет на войне. Для Эмине-ханым такое предложение стало настоящим спасением от нищей старости и жизни на положении бедной родственницы в доме мужа двоюродной сестры. Эмине-ханым, пожилая бездетная вдова, была грамотной, образованной женщиной, что в нынешние времена считалось большой редкостью. Ее муж восхищался книгами и тратил на них немало средств. «Султан поэтов» Баки,[31] веселый проказник Нефи,[32] певецмистической любви Физули[33] – произведения этих и других мастеров слова украшали библиотеку Хасан-эфенди. Хасан-эфенди умер десять лет назад, и почти сразу закончились деньги, на которые он жил вместе со своей супругой. Во время пожара Эмине-ханым удалось спасти часть библиотеки, которую она с большим удовольствием перенесла в новое жилище. Первые два года с ними жила кормилица, а затем Ильяс оказался на полном попечении мудрой и доброй Эмине-ханым. Она рассказывала ему сказки, водила на прогулки, угощала медовыми лепешками и халвой, строго выговаривала за провинности и учила молитвам. Когда Ильясу исполнилось пять лет, Эмине-ханым заявила, что мальчика необходимо обучить арабскому языку, и заметила, что, по ее мнению, Мансуру тоже необходимо научиться читать и писать.

– Никогда не думал, что в моей жизни мне может пригодиться грамота! – Рассмеялся янычар.

– Арабский язык – язык Корана, его обязан знать каждый правоверный, – строго произнесла пожилая турчанка. – Ты должен читать священные тексты вместе с сыном. Так вам будет проще понять и себя, и друг друга.

Мансур был не из тех, кто привык часами заниматься собой и своим внутренним миром. Он был воином, человеком действия, а не мысли. Но благодаря Эмине-ханым и Ильясу молодой янычар в очередной раз изменился, стал чаще думать о том, что происходит в его душе и в душе близких ему людей. Он узнал, что такое книги, стихи, понял, какой силой может обладать слово.

Наверное, это понравилось бы Мадине! Вспомнив о ней, Мансур вмиг ощутил, как из души исчезли упоение, тепло и некое возвышенное чувство, побуждавшее мчаться вперед, в будущее. Мадины нет. С этим пора смириться, но он не мог. Мансур успокаивал себя тем, что скоро увидит Ильяса. Как встретит его мальчик? С того момента как они расстались, прошел почти год…

Наступило утро. В нежно светящемся воздухе парили пылинки, над травой жужжали пчелы. Возле скамьи росла яблоня с большими золотистыми плодами, и Мансуру казалось, будто сквозь них просвечивает солнце.

Обитатели домика сотворили утреннюю молитву, и вышли на улицу. Ильяс остановился и, увидев Мансура, на мгновение замер. Однако в следующую секунду мальчик бросился к нему с громким, восторженным криком:

– Отец!

Мансур протянул руки.

– Ты ранен? – С тревогой произнес Ильяс, заметив окровавленные повязки.

– Это пустяки! – Мансур со смехом сгреб мальчика в охапку и высоко поднял на вытянутых руках. – Как ты вырос!

– Здравствуй, Мансур. – Эмине-ханым подошла ближе и с улыбкой смотрела в его лицо. – Надолго?

Мансур поставил Ильяса на землю и, как всегда, почтительно поклонился женщине.

– Не очень. Простите, что явился к вам в таком виде! Не мог ждать!

– Понимаю. Идем в дом. Я напою тебя кофе.

Они вошли в небольшую, скромно обставленную, но очень уютную комнату. Часть гостиной по обычаю была занята покрытым коврами деревянным помостом. Мансур, вконец уставший, с блаженством откинулся на мягкие подушки. Он вынул небольшой, инкрустированный серебром кинжал и вручил его Ильясу.