Полицейское управление - Вильям Каунитц

Замбрано ответил по-итальянски:

— Я понимаю шутки. Посмотрим, понимаешь ли их ты?

Он вынул руки из карманов. На правой был намотан ремень от дубинки, в левой — ручка от помойного бака, обмотанная черной изоляционной лентой. Глаза шутника расширились от страха, он пытался защититься от ударов, прикрывая лицо руками. Дубинка опустилась на голову парня, появилась зияющая рана, наполнившаяся кровью. Парень начал опускаться на пол. Замбрано перенес вес на другую ногу и успел ударить по лицу противника металлической ручкой. Послышался хруст ломающейся кости, и все вокруг вздрогнули. Глаза парня закатились, он рухнул на пол. Засунув дубинку и металлическую ручку обратно в карманы, Замбрано пошел к выходу.

На его пути стал Фабрицио.

— Ты покалечил одного из моих людей, — сказал он.

— Тебе придется поучить их вежливости.

— Это почему, крестьянин?

— Потому, что они — твое второе «я». Если твои люди — идиоты, то и ты такой же.

Фабрицио кивнул.

— В этом есть смысл. — И он отступил в сторону.

Замбрано прошел мимо него, потом оглянулся.

— Эта улица принадлежит мне. Если кто-нибудь из вас опять меня рассердит, я выбью из него проклятые мозги и привлеку к ответственности. И буду героем, понятно?

— Я понял.

Потом их пути пересекались неоднократно. Встречая полицейского, Фабрицио всегда подходил, чтобы несколько минут поболтать с ним. Семена дружбы были посеяны, хотя дружба эта так и не дала плодов. Фабрицио всегда первым прерывал беседу, говоря, что, пожалуй, пойдет.

— Кто-нибудь увидит нас вместе. Я бы не хотел, чтобы из-за меня у тебя возникли неприятности.

Когда Замбрано женился, Фабрицио подарил молодым кофейный столик из итальянского мрамора. После смерти матери Фабрицио Замбрано всей семьей пришли на отпевание. Фабрицио сказал тогда за его спиной, когда он опустился на колени перед гробом:

— Надеюсь, ты не поставил машину поблизости, здесь полно фотографов.

Связь между полицейским и мафиози была скреплена одной душной августовской ночью. Патрульный Замбрано стоял в подворотне, дожидаясь обхода постов сержантом. Звуки выстрелов заставили его насторожиться. Он вышел из подворотни. Еще два выстрела. Достав револьвер, Замбрано пошел на звук. Из переулка показался человек. Он держался за бок и, проковыляв через тротуар, свалился на мостовую.

Это был Карло Фабрицио.

— Похоже, они накормили меня свинцом, — произнес он, увидев склонившееся над ним знакомое лицо.

— Заткнись! Сейчас отвезу тебя к врачу.

Вдруг Замбрано услышал топот бегущих ног. Трое вооруженных людей появились на углу.

— Убейте их обоих! — закричал один.

Замбрано броском прикрыл собой Фабрицио и, держа револьвер в вытянутых руках, выстрелил. С той стороны тоже стреляли. Замбрано был напуган, но вспомнил наставления инструктора в академии: не дергай спуск, плавно нажимай на него, целься в корпус, держи открытыми оба глаза. Замбрано выстрелил, один из нападавших упал, получив пулю в живот. Ответная стрельба усилилась. Пули впивались в асфальт рядом с Замбрано. Один из нападавших встал, чтобы получше прицелиться, Замбрано выстрелил дважды. Человек согнулся, опустил пистолет, как бы не веря своим глазам, взглянул на Замбрано и рухнул замертво. Третий, посмотрев на лежащих приятелей, убежал.

Фабрицио сжал руку полицейского.

— Я никогда не забуду, что ты сделал для меня этой ночью, никогда!

Ровно в одиннадцать часов Замбрано набрал номер, нацарапанный Рао на спичечном коробке.

— В «Ла-Терраца», в три часа, — ответил незнакомый голос.

«Форд»-универсал и «мерседес» стояли перед рестораном.

Хорошо одетые мужчины прохаживались по тротуару перед «Ла-Терраца».

— Они ждут нас? — спросил Мэлоун.

— Это его обычная свита, — ответил Замбрано.

Увидев полицейских, мужчины разделились и заняли позиции вдоль стены здания и возле припаркованных машин, следя цепкими глазами за всем происходящим.

Рао сидел один на террасе ресторана.

— Эй, Тони, — позвал один из телохранителей.

Рао поднял голову, внимательно взглянул на полицейских.

В «Ла-Терраца» кипела жизнь. Официанты в белых рубашках носились как угорелые от стола к столу. Туристы глазели на стеклянные прилавки, уставленные итальянскими деликатесами.

Карло Фабрицио сидел за дальним столиком в углу ресторана. Он был один, не считая обслуживавшего его официанта. Карло сидел прямо, сложив руки на столе перед собой.

— Он похож на старого винодела, — прошептал Мэлоун.

Увидев их, Фабрицио поднялся навстречу старому другу.

Крестный отец одной из самых больших криминальных Семей в Нью-Йорке обнял и поцеловал Замбрано в обе щеки. Мэлоуна он приветствовал кивком.

— Прекрасно выглядишь, Карло, — заметил Замбрано, выбирая печенье из стоявшей на столе корзинки.

— Я неплохо себя чувствую, Николас. — Карло улыбнулся. — Помнишь снежок?

— Что случилось с тем парнем?

— Он продолжал делать глупости, пока с ним не произошел несчастный случай. Непоправимый.

Мэлоун чувствовал неловкость, слушая, как друзья предаются воспоминаниям. Он имел «с ними» дело и раньше и знал, что невозможное становится возможным, когда за дело берется мафия. Но сидеть рядом с Фабрицио как бы означало установить дипломатические отношения с организованной преступностью. «Надо через это пройти», — решил он.

— Какое у вас ко мне дело? — Фабрицио перевел взгляд на Мэлоуна.

Тот вынул из кармана сложенный лист и положил на стол. Постукивая по нему пальцем, Мэлоун сказал:

— Здесь список складов, разбросанных по всей стране. Надо узнать, что в них хранится.

— Это важно для тебя, Николас?

— Да, очень, — ответил Замбрано.

— Там могут возникнуть сложности?

— Там охрана. Но для ваших людей не составит особого труда проникнуть туда и выйти незамеченными. Навряд ли будут осложнения.

Фабрицио мрачно взглянул на Мэлоуна.

— Надеюсь, что нет, лейтенант. Это было бы некстати для нас обоих.

В два часа того же дня откуда-то вдруг вынырнули Яков Андерман и Брэкстоны и как ни в чем не бывало возобновили свою обычную работу. Первым побуждением Мэлоуна было притащить их в участок и как следует допросить. Но он понимал, что это ничего не даст. Они наверняка подготовились к беседе с ним, на все вопросы дадут ответы, и их адвокаты на подхвате. Расследование затянется на неопределенное время, а его у Мэлоуна было мало.

В три часа дня Тэа и Олдридж Брэкстоны спустились в метро на Пятьдесят девятой улице. Обычно они не ездили на метро, но сегодня были вынуждены смириться с неудобствами и воспользоваться общественным транспортом, чтобы убедиться в отсутствии слежки.

На перроне теснились покупатели. Многие тащили пакеты из универмага «Блуминдейл». Олдридж Брэкстон, наклонившись, заглянул в темный туннель, потом посмотрел на часы.

— Чертовы поезда, — пробормотал он.

Какой-то бизнесмен, стоявший в нескольких футах от него, тщательно складывал страницы «Нью-Йорк таймс». По платформе, пританцовывая, прошел чернокожий парень в яркой африканской рубахе и поношенных сине-красных кроссовках. На голове у него были наушники портативного радиоприемника, на шее болталось костяное ожерелье, черные очки скрывали глаза. Белые расступались перед ним, черные из среднего класса косились, а «братья и сестры» одаривали улыбками.

Бизнесмен тоже заглянул в туннель и полистал газету.

Неожиданно на платформу вкатился поезд. Он быт изукрашен и размалеван уличными художниками. Все поспешно отступили от края платформы. Двери вагонов открылись, и из них повалила толпа, навстречу ей хлынула другая, пытаясь попасть в вагон. Слышались крики, ругательства. Тэа с братом локтями и плечами проложили себе путь в вагон. Тут же чей-то палец уперся в низ живота Тэа.

— Это ты сделал? — прошипела она брату.

— Что именно?

— Ладно, не важно, — пробормотала она.

Все стены вагона были разрисованы из краскораспылителей. Люди, набившиеся в вагон как сельди в бочку, хватались за поручни, облепленные многочисленными руками.

«Осторожно, двери закрываются!» — произнес голос из динамика с явным латиноамериканским произношением.

«Следующая станция — „Бридж-Плаза“», — немыслимо коверкая слова, сказал тот же голос.

Поезд дернулся, остановился, качнувшись, дернулся снова и наконец покатил со станции. Олдридж смотрел на притиснутых друг к другу людей.

— Господи, как они выносят это изо дня в день? Настоящая скотовозка.

Бизнесмен стоял в толпе, верхний край газеты упал ему на лоб, он глядел из-под него в окно на проносившиеся мимо огни туннеля. В измазанном стекле было видно отражение Брэкстонов.

Чернокожий парень стоял в передней части вагона, слушая свое радио и дергаясь в такт музыке. Все старались держаться от него подальше, но никто на смотрел не парня, опасаясь оскорблений. Он запрокинул голову и поправил очки. Он ясно видел Брэкстонов; они держались за поручни прямо перед ним.