Мадам - Александр Бессонов

перебирал. Гуру продолжил: «А вы как часто меняете машины?» Ну а я меняю раз в три года. Мне нравятся новые. И тут до меня дошло. Институт брака ведь устарел.

— Есть мнение, что таким способом раскачивают покупательский спрос у людей.

— В смысле?

— Люди в момент расставаний или острой влюбленности больше покупают. Алкоголя только одного сколько потребляется. Ну, не об этом сейчас.

— Короче, ушел я к молодой. Родила она мне пацана. И вот, вы знаете, постепенно она перестала улыбаться. Надела на себя почти такой же халат. Постоянно злится, орет. Деньги просит. Я грю, потому мы и богатые, что экономить умеем. А она: «Сыну куртку купить надо!

Жмот ты, а не экономный».

— Отношения держатся на доверии, интересе и близости. Что-то осталось?

— Ничего! А вот первая жена… Дети разъехались в институты. Она бизнесок один замутила. Стала выглядеть как актриса. Красивая! И, главное, улыбается. И что-то мне так у нее захотелось остаться. Скажите, я — дурак?

— На сегодня всё. С чем уходите?

Галоши

Недавно услышал одну теорию про средства массовой информации: какими бы ужасными ни были новости, в конце программы или новостной ленты обязательно нужно поставить что-то мило-положительное. Например, если на протяжении всего выпуска рассказывали про болезни, обвалы, аресты, наводнения, то последний сюжет точно будет про проблеск надежды или про человечность. Например, бомжиха вы́ходила раненого голубя. Сюжет именно на этом должен прерваться, то, что потом женщина съела голубя, журналиста уже не интересует.

Так вот, как-то еду с работы домой и по неосторожности включил новостное радио. И у меня встали волосы дыбом. Все в нашем городе было настолько плохо, что хотелось остановить машину посреди трассы, открыть дверь и убежать в лес. Когда озвучили проблемы страны, я понял, что все еще хуже и мне не спастись в лесу — он сгорит или его продадут китайцам.

Но когда стали рассказывать про мировые проблемы, стало понятно, что жизнь всех людей в пробке бессмысленна. Ну и на всем земном шаре до кучи. Либо прилетят дроны и всех выжгут лазером, либо Земля напорется на огромный астероид.

Я серьезно размышляю — прям сейчас резко съехать на машине с моста в реку или чуть погодить. И вдруг слышу спасительные звуки. Оказывается, именно сегодня отмечается Международный день галош. Праздник-то какой! Появилось робкое желание жить. Новости закончились, и включили бодрую музыку. Видимо, гимн галошам. До меня дошло, что мы в безопасности. На сегодня апокалипсис отменяется. В случае беды мы все сядем в большие ярко-черные блестящие галоши и уплывем туда, где хорошо. Именно так пелось в песне про мой маленький плот.

Я открыл окно в машине и стал поздравлять соседей по пробке с Международным днем галош. Мы вышли из машин, обнимались, брались за руки и пели песни, восхваляя химическую промышленность страны. Потом самый активный мужик разделся до трусов, залез на свой пурпурный «брабус» и заорал:

Купила мама Леше Отличные галоши.

Галоши настоящие, Красивые, блестящие, Теперь хоть и захочешь, А ноги не промочишь!

К чему это я? Хватит из нас дебилов делать! Какие, на фиг, галоши?

А вы кушайте мясо…

Петр Александрович был самым обыкновенным районным судьей. Вечером и по выходным он читал романы Джона Гришэма про торжество справедливости, кормил голубей, иногда смотрел сериалы. Одним из его любимых был — «Лучше звоните Солу».

С возрастом друзей становилось все меньше и меньше. В основном коллеги. Но особенно трудно Петру Александровичу было на встречах с родственниками. Как-то его позвали на день рождения к тете. Сняли коттедж. Во внутреннем дворике тлели угли в мангале. В воздухе приятно пахло маринованным мясом и костром. Жарили шашлыки. Все изрядно выпили, и один из гостей сдал задавать Петру Александровичу стандартные вопросы:

— А как это вообще — судить?

То ли алкоголь, то ли накопилось, но Петр Александрович заговорил о том, о чем давно размышлял:

— Может показаться странным, но как только я вижу обвиняемого, в течение нескольких секунд определяю, виновен человек или нет. Как щелчок в голове. Понятно, что дальше идет разбирательство, но внутри меня уже есть понимание.

— То есть вы судите человека по внешнему виду?

— Не совсем. Вот вчера заводят мужика, лет под сорок. Он в шортах на суд пришел. На коленях татуировки звезд.

— Что это значит?

— Ни перед кем на колени не встанет, не подчинится властям. Так, кажется. Так вот, обвиняется в том, что у детей рядом со школой отбирал сотовые телефоны.

— Сорокалетний?!

— Да! Запугивал их… И вот он стоит в клетке. Глаза отворачивает. И вы знаете, ну понимаю я, что он это делал. Он еще много чего делал! Видно по нему.

— А как же презумпция невиновности? Согласитесь, что первое суждение не должно влиять на окончательный приговор?

— Сейчас много пишут о нашей судебной системе. С чем-то я согласен, с чем-то нет.

— Судейство должно быть непредвзято. Все должно быть справедливо! — не унимался дальний родственник хозяйки.

— Справедливость… Это необычная дама. Переменчивая.

— Не понимаю.

— Давайте попробую объяснить. Вот бегает ваш сын. Сколько ему?

— Десять.

— Ого! Такой большой. Вот представьте, возвращается он домой. У него был прекрасный день. Три пятерки. Ранец за спиной. Выходит за школьный двор, к нему подходит мужчина в шортах и со всей силы бьет по голове. И орет: «ДАЙ СЮДА, СУКА МАЛОЛЕТНЯЯ, ТЕЛЕФОН!» — Судья проорал эту фразу в лицо тому же дальнему родственнику. Перед этим подбежал и резко замахнулся. Гость выронил бокал с вином.

— Перестаньте! — дрожащим голосом сказал гость, посмотрел в сторону сына и крикнул:

— Миша, у тебя все хорошо?

— Да, пап! Мы в мяч играем, — ответил сын.

— Что б вы сделали с человеком в шортах? — продолжил судья.

— Я его уничтожу! Это мразь! Тварь!

— Что должен постановить суд?

— Смертная казнь или что там у вас?

— Понятно. То есть по всей строгости закона?!

— Конечно, какие тут еще варианты.

— Ясно.

На площадку с мангалом из дома вышла пожилая женщина с подносом маринованных шашлыков, только что насаженных на шампуры. Петр Александрович подлил всем вина и громко сказал ей:

— Милая тетушка Марина Сергеевна, хватит суетиться. Мы сыты, почти пьяные, позволь выпить за твои шестнадцать!

— Петя, ну ты тоже скажешь!

— За тебя! Здоровья тебе!

Все присутствующие выпили. Судья продолжил:

— Марина, а где Серега?

— Ох, Петь, у него какие-то важные дела опять. На СТО своем что-то опять чинит.

— Скажи, а кто оплатил коттедж?

— Сережа, конечно, вчера