Французская Мессалина - Оливия Клеймор

– Не смущайтесь, говорите открыто. Происходящие здесь события не представляют ни для кого секрета.

Мадам де Монлюк снова присела в реверансе.

– Он постоянно требует обер-камергера с докладом. Тот просто не знает, что сказать, ведь состояние несчастной плохое.

– Боже! – воскликнула королева. – Мне жаль бедняжку. Да и мой венценосный супруг будет в скверном настроении, пока не найдётся достойная замена. А вы ведь знаете, Луиза, как ему трудно угодить.

Мадам де Монлюк кивнула, опасаясь комментировать столь щекотливую тему.

– Надо навестить короля. Луиза, составьте мне компанию.

– С удовольствием, Ваше Величество.

– Велите припудрить меня, – королева направилась в специальную комнату, где обычно принимала парикмахера и придворного парфюмера Анри де Жирона. Мария всецело доверяла парфюмеру и позволяла прикасаться к своему лицу, рукам и декольте только ему, за исключением, конечно, своих любовников.

Де Жирон тайно обожал свою госпожу, был страстно и безнадёжно в неё влюблён вот уже пятнадцать лет. Королева знала о чувствах парфюмера, поэтому-то и доверяла ему.

Она присела за туалетный столик. Де Жирон открыл баночку с пудрой, изготовленной по его новому рецепту. Королева почувствовала тонкий приятный аромат. Парфюмер ловко накладывал пудру на лицо, шею и декольте Марии маленьким почти воздушным пуфиком. Затем он подправил брови королевы, наложил румяна и персиковую помаду на её губы.

– Прошу вас, Ваше Величество, взгляните.

Королева внимательно посмотрела на своё отражение в зеркале и осталась довольна. Парфюмер снял с платья королевы специальную накидку, дабы пудра не запачкала дорогую ткань, расшитую атласной нитью.

Она поднялась и направилась в покои короля в сопровождении мадам де Монлюк.

Королева и гофмейстерина миновали зеркальный зал дворца, выйдя в одну из многочисленных дверей, ведущих в центр Версаля, где располагались апартаменты короля. Людовик по-прежнему пребывал в кабинете, не желая покидать его, по всей видимости, специальные панели и обшивка кабинета, поглощавшие посторонние звуки, давали ему иллюзию покоя, хотя бы временного.

Мария вошла в кабинет без церемоний, она знала: супруг всегда рад её видеть, за исключением лишь тех случаев, когда находиться в постели с очередной любовницей или куртизанкой.

– Мадам!? – удивился Людовик.

Мария присела в реверансе, как и подобает по дворцовому этикету. Гофмейстерина же осталась ожидать в коридоре: предстоящий разговор не терпел присутствия лишних ушей.

– Мне доложили о вашем дурном настроении, сир.

– О, да! Это так…

– Сир, я знаю, как вы привязаны к маркизе де Шатору, но вы не должны обманывать себя: положение критическое.

– Мадам, вы хотите сказать, что она умирает?

– Да… Простите меня, Людовик…

Король рухнул в кресло, он смотрел в одну точку перед собой. Королева пыталась утешить супруга.

– Всё в руках Господа. Надо смириться с потерей. Такова судьба бедняжки.

– Да, и моего ребёнка, – король посмотрел на королеву. – Скажите мне, сударыня, ребёнок тоже обречён?

Мария кивнула.

– Боже мой! – воскликнул Людовик. – Отчего так? Отчего???

Королева испытывала жалость по отношению к венценосному супругу: король также не лишён человеческих чувств и привязанностей.

– Прошу вас, мадам, – обратился он к королеве. – Сходите к ней, я не смогу…

– Да, да, конечно, – Мария прекрасно понимала состояние короля, – я навещу маркизу.

– Скажите ей, что я… – неожиданно Людовик закрыл руками лицо.

Королева поняла, насколько Людовик любил «малышку» де Шатору, порой так её называя.

– Я всё скажу маркизе, обещаю вам.

Людовик с благодарностью посмотрел на королеву.

Маркиза лежала в забытьи, крупные капли пота постоянно выступали на её прекрасном высоком челе. Один из лейб-медиков аккуратно промокал его салфеткой. Появление королевы в спальне любовницы короля было полной неожиданностью для присутствующих. Лейб-медики растерялись.

Королева сделала жест рукой, означавший, что церемонии в данном случае излишни и неуместны.

Мария присела около умирающей. Та приоткрыла глаза, она была ещё в сознании.

– В-ваше Величество… – еле слышно произнесла маркиза.

– Да это я. Вам не надо разговаривать. Берегите силы.

– Зачем? Я всё равно умру.

Королева осеклась, поймав себя на мысли, что готова прослезиться. Она взяла руку маркизы, та была безжизненно холодна.

– Король очень переживает за вас.

Маркиза попыталась улыбнуться, из её глаз потекли слёзы.

Через час виконтесса Изабелла де Лафарг, маркиза де Шатору, исповедалась, к вечеру её не стало.

Глава 18

Жанна-Антуанетта проснулась рано, едва забрезжил рассвет. Сон, приснившийся ей под утро, был тяжёлым и неприятным: Франсуа, её супруг истекал кровью; неизвестные, их было трое, избивали несчастного. Господин д`Этиоль молил о пощаде, но напрасно.

Женщина проснулась, взмокшая от пота, пряди волос прилипли ко лбу. Она встала, подошла к туалетному столику, намочила полотенце в серебряной чаше для умывания и отёрла лицо. Неожиданно её охватил страх. Она помнила рассказы матери о тех снах, которые порой снились ей, не иначе, как предзнаменованием назвать их было нельзя.

Жанна-Антуанетта села на край постели, сердце учащённо билось при воспоминании об окровавленном супруге.

– Боже мой, неужели этот сон – дурное знамение? Нет… Только не это… Это кара за мой грех, за то, что изменяла мужу с графом де Лаваль, за то, что безрассудно, словно последняя куртизанка отдалась королю.

Она заплакала, упав лицом на подушку.

Колокола монастыря Сен-Дени пробили полдень. Жанна-Антуанетта, уже одетая, в надлежащем виде, завтракала в гостиной. Вошла камеристка.

– Мадам, к вам посыльный с письмом.

– Проси…

В гостиную вошёл молодой человек, по всему было видно – он человек казённый, обстоятельство выдавал его форменный костюм тёмно-синего цвета, который обычно носили многочисленные помощники городских прево. Он молча протянул хозяйке дома пакет, запечатанный сургучом. Женщина взглянула на пакет, сердце ёкнуло и «упало», несомненно, послание было казённым, а не частного характера.

Жанна-Антуанетта, не спеша, взяла письмо и обратилась к камеристке:

– Флоранс, распечатай пакет.

Камеристка взяла ножницы, аккуратно вскрыла послание и протянула хозяйке.

«Мадам д`Этиоль!

Вынужден сообщить вам прискорбную новость: двадцать пятого августа сего года, поздно вечером ваш супруг месье Франсуа д`Этиоль возвращался в гостиницу «Боевой конь». На него напали несколько неизвестных с целью ограбления.