ФАЛЬШАК - Андрей Троицкий

Он погасил свет и покинул дом глубокой ночью тем же маршрутом. Перелез через забор, проплутав во мраке улиц, едва отыскал свою машину.

Около полудня Бирюков вошел в салон «Камея», но нарвался не на седую сухопарую вахтершу, похожую на вешалку. Путь преградил плечистый охранник в форменной рубашке, с кобурой и дубиной на ремне. Смерив оценивающим взглядом раннего посетителя охранник, объяснил, что обычно выставка начинает работу вечером. Но сейчас в салоне проходит инвентаризация художественных произведений, и доступ публики приостановлен на неопределенное время по техническим причинам. Возможно, на неделю, а, скорее всего, до середины сентября. Хозяин «Камеи» распорядился никого к нему не пускать, ни по личному, ни по служебному делу, потому что работы по уши, нет ни единой свободной минуты.

– Хорошо, – сдался посетитель. – Тогда поднимите трубку и скажите хозяину, что пришел Леня.

Через минуту Бирюков уже сидел в кресле в кресле напротив Архипова. Хозяин «Камеи» не надорвался от неотложных дел, даже не вспотел. Видимо, инвентаризация художественных произведений проходила без его активного участия. Сегодня Архипов выглядел куда лучше того злополучного вечера, когда, одетый в драные лохмотья и единственный башмак, вышел из машины у подъезда своего дома. Сегодня на нем был светло голубой костюм и вызывающе яркий галстук. Бриллиантовая булавка вызывала сомнения в своем происхождении, уж слишком крупным и ярким оказался камень. Над левым глазом Архипов прилепил полоску пластыря, сейчас он напоминал не хозяина художественного салона, а боксера, получившего рассечение и несколько синяков на ринге в жестокой беспощадной рубке.

Он предложил гостю глоток водки с лимонным соком, когда Бирюков отказался, наклонился к маленькому холодильнику, замаскированному под тумбу стола. Набулькал в стакан водки на три пальца, плеснул глоток сока и размешал коктейль указательным пальцем. Он поднялся, приоткрыв дверь, выглянул в приемную. Убедившись, что секретаря нет на месте, повернул замок. Выдернул из розетки телефонный провод, упав в кресло, отхлебнул из стакана.

– Сейчас кое-какие картины переносят в подвальное хранилище, – Архипов долил водки из бутылки, капнул сока. – Это чужие полотна. Того мне только не хватало, чтобы еще и картины исчезли. Со временем их разберут авторы.

Он выдержал длинную паузу и продолжал:

– Я попал в затруднительное положение. Затруднительное – это слабо сказано. Со дня на день, с часа на час я жду звонка некоего Романа Горобца, он уже приперся в Москву и заказал номер в какой-то гостинице. Я ведь мелкая сошка. Всего-навсего скидывал фальшак. И попал на большие деньги. Теперь придется отдать абсолютно все, что я имею и даже больше.

– От покупателей на «Камею» наверное отбоя нет?

– Покупатель уже на крючке, но реальную цену пока не дает, дозревает. Однако дело в том, что на галерею временно наложен арест, я не имею праве ее продавать, пока не состоится развод с женой. Развод все откладывается, а моя Лариса претендует на «Камею», так мою женушку научил адвокат. С дачей легче, под нее я уже получил закладную из банка, которую могу хоть сейчас превратить в четверть миллиона долларов. Кроме того, в нескольких столичных банках у меня депозитарные ячейки, где я храню наличные. Где-то пятьсот пятьдесят тысяч или около того. Но даже эти деньги вопроса не решают. Есть еще три машины, на которые не сразу найдется ценитель. Тачки выполнены по индивидуальному заказу, это не какой-нибудь ширпотреб из автосалона. Взять денег в долг – нереально. Банковская линия открыта тем счастливчикам, дела которых процветают. А мое дело находится знаешь где? Ну, не станем называть вещи своими именами. На драгоценности бывшей жены я могу не рассчитывать. И на квартиру тоже. Она, как и галерея, арестована судом до развода и задела имущества.

– Что ж, ситуация почти безвыходная. Но не столь уж драматическая. Ты до сих пор жив, а это уже кое-что значит. И запомни: ты останешься живым до тех пор, пока у тебя есть хоть какие-то деньги. Когда деньги из тебя выкачают… Нет, не хочу загадывать.

– Но это еще не все, – Архипов, азартно загибал пальцы, не слушая реплик оппонента. – Я должен Горобцу три миллиона. Это же чистая астрономия. И эта сумма не подлежит обсуждению. Здесь не торгуются, как в базарный день на вещевом рынке. Я могу собрать миллион с небольшим. Да… Живешь так до поры до времени и думаешь о самом себе: ты богатый прикинутый чувак без жизненных проблем. А потом вдруг без всякой причины оказываешься на помойке под грязным забором с пустыми карманами.

– Но куда делись остальные бабки? Ты занимался этим бизнесом годы. Имел неплохую прибыль.

– Как ты, возможно, догадываешься, все это время я не откладывал в носок каждую копейку, – ответил Архипов. – Я жил. И многое себе позволял. Позволял то, чего не могут позволить другие. Кстати, я должен даже тебе. За свое чудесное спасение.

– Об этом можешь забыть. Твой долг списан, если тебе от этого легче. Но, возможно, когда-нибудь я попрошу тебя о какой-то услуге.

– Если меня к тому времени не закопают. Где ты научился так стрелять?

– Морская пехота, – ответил Бирюков. – Обычная армейская подготовка.

– Что ты решил сделать с теми фальшивками, что собрал на дороге у гаражей?

– Ты их не получишь. А я еще не принял решения, – ответил Бирюков. – Честно. Твой друг Карапетян забрал у меня тридцать штук. И свои деньги я собираюсь вернуть. Например, обменять их на фальшак. Думаю, что в скором времени кто-то из заинтересованных лиц сам выйдет на меня с этим предложением.

– Попробуй… Хотя твоя задумка вызывает у меня сомнения. Еще одна просьба. Если кто спросит, отвечай, что я попал в автомобильную аварию, а потом отлеживался на даче, – понизив голос, сказал Архипов. – Никаких серьезных травм. Несколько царапин.

– Спрашивать больше некому, – ответил Бирюков. – Через таксиста, подвозившего на дачу нашего лже-дипломата, я выяснил его адрес. Подождал немного и вчерашним вечером отправился в «Лесной городок». Хотеть взять Сахно за его куриное горло и выдавить хоть какую-то информацию. Но меня опередили. Сахно убит двумя выстрелами в живот и двумя в голову. Ни денег, ни документов я в доме нет. Ничего, даже квитанции из прачечной или чека из булочной. Кто этот Сахно? Как его настоящее имя? Нет ответа…

– Вот так дела.

За последнее время Архипов ждал только плохих известий, и был готов к ним. Но смерть Сахно… Кому понадобился этот маленький человек? Он возил партии фальшивых денег, рисковал шкурой и получал за это совсем небольшой просто грабительский процент. Архипов глотнул из стакана.

– Твои тюремщики могли держать тебя на той самой даче в «Лесном городке»?

– Исключено. «Лесной городок» – это слишком близко, рукой подать. Хотя по дороге туда и обратно моя голова торчала между колен, я точно помню, что путь занял не менее двух часов.

– Тебя возили окольными маршрутами, проселочными дорогами, чтобы ты окончательно потерял ориентировку во времени и пространстве.

– На кой это надо?

– Тогда я рассажу тебе свою версию событий.

Бирюков достал из коробки сигару, прикурив ее, зажмурил глаза от удовольствия. Вкратце вся суть истории сводилась к тому, что не Архипов контролировал своих клиентов, проживавших на съемной квартире в Сокольниках. Контролировали его. В тот момент, когда он выставил из квартиры старуху пенсионерку, чья дочь якобы пострадала в давке на дачной платформе, проник в ее квартиру, план авантюристов уже входил в завершающую стадию. Архипову настучали по голове, затащили в машину и увезли куда-то в Подмосковье. Впрочем, решить, как далеко он находится от Москвы, где именно его держат, пленник не мог. Его безвылаздно держали пристегнутым к железной кровати, а чтобы в голову не лезли шальные мысли о побеге, проводили сеансы психологического и физического давления. Избиения, издевательства, ему угрожали убийством, давали пищу, после которой Архипов едва мог передвигать ноги и так далее.

За короткий срок его довели до умственного и морального отупения, он готов подчиниться воли тюремщиков. Одновременно заставили связаться по сотовому телефону с Романом Горобцом. Под диктовку Архипов наговорил, что на примете появились очень надежные люди, которые без проблем берут три миллиона фальшивок за два миллиона четыреста тысяч. Горобец несколько раз переспросил, надежные ли парни. Архипов убеждал его, как мог, вложив в свою речь всю хитрость и темперамент, отпущенный природой. На кону стояла его жизнь. «Но ты не вернул бабки за те триста тысяч. Выходит, это уже вторая посылка», – поправил Горобец. «Бабки, вырученные от первой сделки, у меня в надежном месте, в ячейке». Но и этих, весьма поверхностных, если не сказать сомнительных объяснений, Горобцу хватило.