Ловушка Пандоры 2 (СИ) - Стас Кузнецов

class="p1">В этот момент Варя была благодарна Богу. Матфей не пострадает за её грехи. Большего и желать нельзя.

Она готова ответить за содеянное. Зажмурившись, Варя сделала шаг навстречу смерти. Жаркое дыхание коснулось лица. В последний момент Варя все же распахнула глаза и встретилась с полным муки взглядом отца. Люцифер опустил морду на лапы у самых её ног. Из огромных сиреневых глаз капали слезы.

Варя протянула руку и осторожно погладила змия по щеке. Сделала еще шаг и, уткнувшись в белую, удивительно мягкую и теплую шкуру, она разрыдалась, как маленькая, на плече у большого и сильного папы.

***

Из-за того, что альбинос обратился в здоровенное чудовище, пещеру завалило, кое-кого из демонов помяло, но, в общем, все обошлось благополучно. Демоны после обращения Люцифера в дракона вообще как с ума съехали, чуть ли не ноги были готовы ему целовать. Столько радости и фанатизма ни на каждом религиозном празднике встретишь.

Как скоро оказалось, выходы завалило к лучшему, потому что на той стороне слышался зловещий скрежет и чмоканье зомбаков. Другое дело, что теперь никто не знал, как выбраться из этой дыры. И надеяться больше было не на кого.

Сидор нудил, что Матфей что-то может. Матфей же мог только офигевать над всякой всячиной, которую предпочел бы смотреть в кинотеатре, спокойно поедая попкорн, а, не изнывая от жары и перспективы в скором времени стать живым мертвяком с единственной мыслью: «Мозги! Мозги!».

Демоны всем скопом придумывали, как выбраться, но Матфей, выслушав пару версий, понял, что чуваки просто пытаются не свихнуться окончательно. И после неизменного итога очередного плана: «Мы все умрем!», предпочел скромно посидеть в сторонке от этой оптимистичной компании.

Теперь все внимание Вари принадлежало отцу. Это тоже бесило. Она как прилипла к альбиносу. Подумаешь, ненадолго в дракона обернулся и немного дьявол — это не меняло того, что он едва не прикончил её. В Матфееву же сторону Варя даже смотреть перестала, всячески избегая любого взаимодействия с ним.

Матфей надеялся, что отведет душу, когда Бог с Люцифером сойдутся в неизбежном противоборстве. Но оба старательно игнорировали друг друга. Лишь иногда Матфей замечал, как Люцифер недоверчиво посматривал в сторону Егорушки, будто ждал от него подвоха и пытался сыграть на опережение. И только! Никаких там шахматных партий или на худой конец банального скандальчика — тишь да гладь.

С Матфеем Бог проделывал, примерно, то же, что и с Люцифером — обходил сторонкой. А если Матфею и удавалось застать старикана врасплох каким-нибудь вопросом, то давал такие заковыристые, бессмысленные ответы, что Матфей зарекся спрашивать.

Варя носилась со своим папашей, а с Матфеем остался только Сидор, который задолбал так, что Матфей через слово грозился кинуть его в ядро к собратьям. Однако угрозы его ничуть не пугали, наоборот — создавалось гаденькое ощущение, что он специально провоцирует на эти самые угрозы.

— Ты, если хочешь, чтобы она подошла, позови, — раздавались неугомонные советы из кармана. — Что сидишь, кипишь-то?

— Иди в жопу, ничего я не хочу! — раздраженно отмахивался Матфей.

— Ага, ты уже дырки на ней прожег, — ехидничал Сидор, — это потому, что смотреть больше некуда?

Матфей поспешно потупился. Сидор, как всегда, был прав — он слишком долго пялился на девушку, и это могли заметить остальные. И при всем своем невнимании к нему, Варя тоже могла это заметить, но отчего-то не замечала. Нужно напомнить себе, почему ему туда смотреть нельзя.

В последний раз Матфей видел Аню в тот момент, когда горел её дом. Она оплакивала мертвого брата. По возрасту все сходилось. Аня тогда отказалась переезжать к нему из-за того, что не могла оставить мелкого на отца алкаша. А Матфей даже не стал разбираться, хотя знал, что существовала какая-то веская причина, но не захотел вникать в Анины беды. Ему тогда проще было уйти, и она это знала. Прошлое в свете всего этого определяло Матфея, как слабака и предателя, и ему необходимо было доказать хотя бы себе, что это не так.

— Я просто хочу выйти отсюда и убедиться, что с Аней все в порядке, — подытожил Матфей свои мысли.

— Но Варя тебе тоже нравится! — не унимался Сидор. — Почему ты так сопротивляешься?

— Ни черта она мне не нравится, понял?! Я знаю и всегда знал, кто моя женщина!

— А, что если ты ошибаешься? И просто не можешь отпустить и смириться с поражением? Аня, по-моему, тебя отпустила. Иначе, что там делал красавчик Илья, вытащивший из огня её брата?

— Заткнись, ты не прав. Ане такие уроды не нравятся!

— Ну, конечно, умные, богатые красавчики не могут нравиться девушкам. Вы дружили пять лет назад еще в школе! С тех пор много чего случилось, например, ты как бы умер!

— Тебе везет, что у тебя нет моськи, иначе ты давно бы уже по ней получил.

— Если тебе кто-то нравится, это же не значит, что ты кого-то этим предаешь, — продолжал давить Сидор. — Я тут повспоминал твои комиксы, там всегда была девушка один в один Варя, она снилась тебе. Это ли не перст судьбы?! Почему ты считаешь что Аня, а не Варя твоя единственная? Нафига так циклиться на ком-то?

Эти вопросы ни раз задавал себе сам Матфей. Но ответить на них внятно даже себе, было еще той задачей. А уж объяснить что-то Сидору вообще казалось делом безнадежным.

Матфей всегда в отношениях с женщинами боялся стать таким же, как отец. Быть, как собака на сене, метаться между возлюбленными, теряя в этом самого себя. Но если раньше метания отца вызывали у него лишь презрение, то теперь ему было жаль его. Он сам себе казался таким же и ненавидел себя за это.

Он знал, что все еще любит Аню, её судьба была ему не безразлична. Но вместе с тем, Варя завораживала его, и, когда её чуть не загрыз дракон, Матфей понял, что она ему дорога не меньше, чем Аня. Хотя это были разные чувства, но оба очень сильные. Оставалось надеяться, что он никогда не попадет в ту же ситуацию, что и отец — не окажется перед прямым выбором между двумя важными для него девушками.

— Из тебя еще тот эксперт, — сдаваясь, вздохнул Матфей. — Свахой заделался?

— Я дохлый девственник! — засмеялся Сидор. — В чем в чем, а во всяких там отношениях я профи.

Матфей усмехнулся. В последнее время в их перепалках с Сидором что-то неуловимо изменилось. Появилась недосказанность и тяжелое предчувствие рока.

Обычно Сидор был открытой книгой, а сейчас стал себе на уме. Как