Лелька и ключ-камень - Юлия Русова

в последнее время перестала шипеть, боль, терзающая Лельку при воспоминании о родителях, потихоньку ослабевала, не вонзалась как кинжал, а ныла, как больной зуб, и жизнь, кажется, налаживалась. Отправляясь на речку с компанией Ирины, девочка никак не рассчитывала на новые неприятности. Однако неприятностям было на это наплевать.

Началось все просто: повалявшись на бережку, Лелька отправилась купаться. Плавать она умела неплохо, папа научил. Поворачивая назад к берегу, девочка вдруг почувствовала, что ее кто-то тянет вниз. Испугавшись, Лелька закричала, но на помощь никто не пришел. Несколько человек засуетились, однако большинство просто смотрело, как смотрят представление в цирке. Лелька ушла под воду, снова вырвалась, стараясь глотнуть воздуха, но холодные руки держали крепко. Обернувшись, девочка увидела русалок. Их совершенно спокойные, равнодушные лица странно контрастировали с твердым намерением Лельку утопить. Она не собиралась сдаваться, но воздуха становилось все меньше, а тут еще течение отнесло ее в сторону от подростковой компании. Легкие разрывались, силы уходили, и Лелька бы непременно умерла, как вдруг раздался дикий визг:

— Лелька, спасайся, я их держу!

Дернувшись из последних сил, девочка увидела Прошку! Она понятия не имела, как он смог нарушить запрет водяного и пролез сюда из своего колодца, но ей удалось сделать глоток воздуха, и сил прибыло. Равнодушно-прекрасные лица топительниц исказились от ярости, они явно голосили от злости, но Лелька слышала только бульканье. Оказывается, Прошка схватил красавиц за любовно ухоженные волосы, и вроде бы половину вырвал. Лельку внезапно отпустили, она вырвалась на поверхность, забила руками по воде, понимая, что до берега смертельно далеко. Вдруг какая-то сила выдернула ее из реки, как морковку из грядки. Лелька грохнулась на землю, ее отчаянно рвало, в ушах стоял гул, через который она смутно услышала:

— Карпыч, старый ты карась! Ты ж чуть последнюю из рода не утопил! Ты ж думай, с кем связываешься! Если бы тебе удалось лихое дело, из твоей бы реки завтра уха получилась, а послезавтра — дорога!

Что пробулькал в ответ Карпыч, Лелька не поняла. Ее била дрожь, руки тряслись как тетин старенький сепаратор, а холод заползал в каждую клетку тела.

— Так, погоди, девица, сейчас помогу тебе, — кто-то проговорил рядом, и на Лелькины плечи опустился плед, с которым она пришла на речку.

— Карпыч, отстань ты от этого малахольного призрака! Ты ему кланяться должон, а не к сбору лягушачьей икры приставлять. Так, девонька, теперь с тобой… Давай-ка попей отварчика из трав. Пей-пей, знаю, что невкусно, а надо.

Отварчик оказался волшебным. Девочка успокоилась, согрелась, тошнота пропала, и Лелька наконец-то разглядела своего собеседника. Перед ней сидел на корточках невысокий крепкий мужичок в старенькой телогрейке. Из-за густой зеленовато-серой бороды лица почти не было видно, только озабоченно смотрели странные желтые глаза с постоянно меняющимся зрачком. Лелька завороженно уставилась на эти зрачки, глядя как они меняют форму, то вытягиваясь, как кошачьи, то становясь треугольными как у козы, то вообще разделяясь на несколько маленьких точек.

— Насмотрелась, девица? — насмешливо спросил мужичок и поскреб бороду.

— Ага. А вы лесной хозяин?

— Эко ты завернула. Леший я. Не хозяин, а смотритель и оберегатель леса.

— А как вас зовут?

— Зови дядькой Ермолаем.

— Спасибо вам уважаемый Ермолай. Если бы не вы, мне бы не спастись.

— Вежливая ты, однако. Еще не отдышалась толком, а уже — спасибо.

— А вы не знаете, кто хотел меня утопить?

— А сама-то кого видела?

— Русалок. Только они не сердились, а будто работу выполняли, значит им кто-то приказал.

— Ты ж ведающая, значит ведаешь, и кто им приказывать может.

— Я знаю — водяной хозяин. Но я ничего плохого ему не делала. За что он так?

— Так, вижу разговор будет не коротким. Давай-ка так… Беги, забери свои вещи, оденься в сухое и приходи на опушку. Тебя мои лесавки встретят и проводят на беседу.

Лелька побрела назад. Компания ребят все еще сидела на берегу.

— О, смотри, вернулась! Я ж говорила, что ничего с ней не сделается, а вы бегали-суетились.

Лелька не выдержала. Она подошла к девочкам и прямо спросила:

— Почему вы мне не помогли? Никого не позвали? Я вас тогда, в бане, не бросила.

Ближайшая Иринина подруга издевательски пропела:

— Ты ж у нас колдовка, вдруг это ритуал какой был, или опять с кем-то поговорить решила, как в бане.

Лельке стало до слез обидно. В этот момент она окончательно поняла, что у нее не будет друзей в селе, что еще много лет она будет одна справляться с большими и малыми бедами. И она не удержалась.

— Что ж, раз я колдовка, значит будет по моему слову: теперь как вы ко мне, так и судьба к вам. Сделаете гадость — втрое вернется, бросите в беде — бросят и вас.

Она не стала разбираться, поверили ей или нет, просто отвернулась и ушла, очень уж не хотелось плакать на виду у всех. Пока шла до опушки, постаралась успокоиться. Разговор предстоял серьезный, а что с нелюдями надо быть очень осторожной, Лелька уже поняла.

Уля и Дана ждали ее на привычном месте. Лесавки были рады встрече, а Лельке было приятно, что хоть кто-то не смотрит на нее косо и не пытается сказать колкость.

— Пойдем скорее, — защебетали девочки, — Лесной хозяин заждался.

— Пойдем. А почему вы называете дядьку Ермолая лесным хозяином? Мне он сказал, что он не хозяин, а хранитель.

— Хранитель или хозяин, он лучше знает, а только без его ведома в этом лесу ничего не делается. Даже муравейника не построить, птице гнезда не свить.

Далеко в лес заходить не пришлось. Леший сидел на пригорке, с которого была видна опушка и даже немного деревенские дома.

— Успокоилась, девица?

— Да. А почему вы зовете меня девицей? Может будете звать по имени?

— А ты знаешь, что настоящее имя власть над любым существом дает? Большую или нет, это другой вопрос. Но ты-то пока совсем не обучена, если кто решит зло тебе сделать через имя, защититься не сможешь. Так подумай, стоит ли налево-направо имя свое