Властители и судьбы - Виктор Соснора

Июня 29 дня, 1762. Петр».

В Ропше был прекрасный сад с фонтанами. В саду ходили даже заморские птицы. Веранда разукрашена цветными стеклами: мозаика, школа Ломоносова. На террасе стояли статуи, мраморные и бронзовые. По саду бегали борзые, похожие на муравьедов.

Начало июля. Жара. Мухи. Одуряющий запах вечерних цветов. Большие бабочки украшают голубой воздух. На деревьях висят гусеницы, самые разноцветные, они висят на собственных паутинках, а пауки плетут паутину между ветвей, блестящие вертикальные сеточки.

Гвардейские гренадеры занавесили окна зелеными гардинами, чтобы императора кто-нибудь невзначай не увидел и не освободил. Выпускать его запрещено: ни в сад, ни на террасу, ни в комнаты дворца, — бдительно следят дежурные офицеры. В комнате императора — табачный дым и пьянство. Карты. Пиво. Веселье. Вот-вот императора освободят и отправят в Голштинию.

Его и освободили бы, но 6 июля Петр III скоропостижно скончался.

Через тридцать четыре года, 11 ноября 1796 года, через пять дней после смерти Екатерины, из ее личной, секретной шкатулки канцлер граф Безбородко вынул записку. Бумага подряхлела, чернила выцвели, почерк пьяный, разбросанный. Канцлер узнал руку Орлова, Алексея.

Текст:

«Матушка! Сам не знаю, как эта беда случилась. Матушка! Его, Петре Третьего, нет на свете! Государыня! Случилась беда! Свершилась беда! Он заспорил за столом с князь Федором (Барятинским). Не успели мы разнять, а его уже не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты. Свет не мил: погубили души навек!»

Они его убили.

Этой запиской некоторые историки оправдывают, как это ни парадоксально, Екатерину. Орлов просит пощады и прощенья, раскаивается — следовательно, императрица ничего не знала, а они сами, по собственной инициативе, по пьянке убили Петра.

Как будто императрица должна была убить императора своей рукой. Никого она не убила своей рукой. Достаточно было написать инструкцию, или подмигнуть, или промолчать.

Никто из убийц не был наказан. Наоборот, все сделали блестящую карьеру — каждый на своем поприще.

Обилие пьяных восклицательных знаков тоже ни о чем не говорит, во всяком случае о непреднамеренности убийства. Это могут быть знаки — совсем не раскаянья, а торжества!

Если отбросить сентиментальные междометия, смысл записки ясен: они напоили Петра, напились сами и зверски убили его, сообща. Они знали — это мечта матушки.

Орлов пишет: сами не помнили, что делали.

Помнили.

Императрица получила записку о смерти Петра в 6 часов вечера 6 июля.

А в 6 часов утра, 6-го же июля, когда Петр еще спал, его парикмахер Брессан, который с навязчивой трезвостью и подозрительностью оберегал особу его императорского величества, вышел в сад на свою ежедневную утреннюю прогулку. Алексей Орлов уже был в саду. Он ждал. Оба обменялись приветствиями, а когда Брессан прошел мимо, подальше, Орлов махнул рукой, и несколько гренадеров схватили и скрутили камердинера. Экипаж для Брессана был приготовлен еще с вечера. Кучер сидел на козлах всю ночь, он не просыпался и клевал носом, а двое солдат с заряженными ружьями уже несколько часов стояли на запятках, переминаясь с ноги на ногу, ноги отекли.

Брессана арестовали и увезли на гауптвахту в Петербург.

Императора спаивали в таком темпе, что он даже не спохватился: где Брессан? Весь день Орлов был нежен и находчив. Пьяный император проигрался в карты, Орлов одолжил ему несколько червонцев. Орлов уже был щедр и сострадал.

Потом и случилось. Тело Петра освидетельствовал Лейб-медик Крузе.

Все виноваты, — вот кто там был:

лейб-медик К. Ф. Крузе, сержант гвардии H. H. Энгельгардт, капрал конной гвардии Г. А. Потемкин, Григорий Орлов, актер Ф. Г. Волков, лейб-компанец артиллерист А. Шванович, князь И. С. Барятинский (тот, из Кронштадта), князь Ф. С. Барятинский, Алексей Орлов, Г. Н. Теплов

Все получили серебряные сервизы, а потом — посты.

Г. Н. Теплов стал знаменитым писателем. Тотчас же после убийства он сочинил «обстоятельный манифест» о том, как несчастный Петр III умер от геморроидальных колик. Он получил за манифест 20 000 рублей. Потом он стал членом комиссии о духовных имениях, потом — сенатором, почетным членом Академии наук и Академии художеств. Г. Н. Теплов женился на М. Г. Стрешенцовой, двоюродной племяннице К. Г. Разумовского. Таким образом, тоже вошел — в семью. Знаменитый писатель восемнадцатого века Г. Н. Теплов писал оды, речи, регламенты, о засеве в Малороссии разных иностранных табаков, наставления сыну, рассуждения о врачебной науке.

Петр III ненавидел канцелярии и церемонии.

Чуть ли не единственный из царей, он ни разу не надел короны.

Он не хотел короноваться, его умоляли поторопиться с коронацией, Петр снимал шляпу, подмигивал, раскланивался, произносил, размахивая шляпой — дурацким голштинским картузом:

— Моя шляпа, а ее марка — Голштиния, намного интереснее русской короны.

Фридрих II, политик и стратег, писал Петру поучительные письма такого содержания:

«Невозможный друг мой! Вы еще не представляете, как будет импонировать народу ваша коронация. Поторопитесь со священным венчаньем».

Петр веселился, подмигивал и писал:

«Импонирующий друг мой! Короноваться нахожу невозможным, потому что не готова корона. Ковать ее в моей империи некому, заказывать за границей — скучно и нелицеприятно. Будь что будет — как-нибудь!»

В понедельник 8 июля 1762 года гроб с телом императора привезли в Петербург, в Александро-Невскую лавру.

Император был в своей повседневной одежде. Светло-голубой мундир с белыми отворотами, руки сложены на груди, накрест, большие, с крагами замшевые перчатки времен Карла XII. Никаких орденов. Никаких значков.

Императрица Екатерина II мстила мертвецу: чтобы подчеркнуть непричастность Петра III к императорской династии, Екатерина приказала положить на гроб простой картуз Петра. Картуз — не корону.

С понедельника до среды на труп императора смотрел народ.

В среду 10 июля состоялись похороны.

Императрицу Елизавету Петровну показывали сорок два дня, Петра — два. Месть.

В Благовещенскую церковь гроб Петра внесли восемь могильщиков. Не особ императорской фамилии, как положено по придворному этикету. Екатерина — мстила.

Ничего особенного при погребении не произошло.

Присутствовали: 14 сенаторов, генерал-фельдмаршал Миних, генерал-полицмейстер Н. Корф, множество народа и весь (так сказать) простой Петербург. Императрица не присутствовала. Она говорила, что болела, но она — мстила. Мстила мужу за то, что убила его.

Она уже издавала манифесты.

В первом манифесте Екатерина II писала: «Я НЕ ИМЕЛА НИ НАМЕРЕНИЯ, НИ ЖЕЛАНИЯ СТАТЬ ИМПЕРАТРИЦЕЙ, ИЗБРАННЫЕ НАРОДОМ ВЕРНОПОДДАННЫЕ САМИ ВОЗВЕЛИ МЕНЯ НА ПРЕСТОЛ».

Народ избрал собственных вождей и возвел Екатерину на престол. Народ заслуживает благодарности.

И Екатерина публикует манифест: «ОБ ОБЛЕГЧЕНИИ НАРОДНОЙ ТЯГОСТИ».

Содержание манифеста: понизить цену на соль на десять копеек с пуда. Все.

То есть, по остроумному замечанию одного русского историка, нужно было в один присест сожрать шестнадцать килограммов соли, чтобы почувствовать собственным желудком это ОБЛЕГЧЕНИЕ НАРОДНОЙ ТЯГОСТИ.

Потом Екатерина отблагодарила вождей, которых избрал народ.

Выражаясь поэтическим языком Екатерины, народ избрал вождей 28 июня. Но только 9 августа, через полтора месяца, народ имел счастье узнать из очередного манифеста о наградах — кого он избрал. Их было сорок с небольшим, вождей.

Фельдмаршал К. Г. Разумовский, сенатор Н. И. Панин получили пожизненные пенсии по 5000 рублей.

Остальные получили единовременно от 24000 до 1000 рублей, а также крестьян. Всего сорок с небольшим гениев народа получили 526000 рублей и 18000 крестьянских душ. Иными словами: 18000 избирателей были подарены в пожизненную кабалу своим депутатам.

Екатерина знала, как делается история: она торопилась с коронацией.

В августе «для отправки в Москву было сделано 120 дубовых бочек с железными обручами по расчету на 5000 рублей серебряной монеты в каждую бочку», — 600 тысяч рублей.

600 тысяч рублей были нужны Екатерине на сюрпризы друзьям и «для бросания денег в народ».

Коронация Екатерины II состоялась 22 сентября в Москве, в воскресенье, в Кремле, на Красном крыльце, под звон колоколов, — салют! Шесть камергеров поддерживали императорскую мантию, конец мантии нес граф Шереметьев, обер-камергер, сенатор. 20 архиереев и 35 архимандритов пели псалом «Милость и суд воспою тебе, господи!». Началось священнодействие: К. Г. Разумовский поднес Екатерине II на золотой подушке золотую корону. Императрица взяла двумя руками корону и надела ее на свою голову. Произошла пушечная пальба. На Красной площади жарили быков. Били фонтаны рейнвейнского.