Путь - Татьяна Алхимова

глупо? Я посмотрела вниз, отвлекшись от размышлений и созерцания белых зданий, – голова тут же закружилась. Лифт увез нас так высоко, что невозможно без ужаса смотреть вниз. Я отвернулась от стеклянной стены и закрыла глаза. Мне надо собраться с мыслями, убедить себя ещё раз, что мои решения верные.

Движение прекратилось, двери открылись, и мы вышли из лифта. В этом холле было прохладно, пахло жасмином. Чуть впереди стояли военные в белой форме – они занимали пост около высоких двустворчатых дверей, которые распахнулись, приглашая нас войти, как только мы подошли к ним. Человек в черном плаще зашел вместе с нами, а пара военных осталась снаружи. Мы стояли посреди большого круглого зала с выступающими окнами. Окна располагались с пяти сторон и были застеклены от пола до потолка – сквозь них сюда проникал солнечный свет. Конечно, всё вокруг было белым. Никаких цветовых пятен, кроме людей. Напротив нас, чуть дальше от середины помещения, сидели в простых белых креслах пятеро: две женщины, один старик и ещё двое мужчин неопределенного возраста. Все одеты в белое, но с разными поясами – у женщин они были голубого и розового цвета, у старика серым, а у двоих других мужчин – золотой и серебряный. Присмотревшись, я заметила, что у каждого из них есть серьги в виде птиц. Конечно, сидя на такой высоте, можно только птицами и называться. Мне вдруг стало ужасно противно лицезреть эти спокойные лица. Они считают, что делают всё правильно, на благо людей. И не видят, как страшно те погибают, как вообще живут – в пустоте белых стен и дорог.

– Командующий Рей, капитан Линкок, прошу вас выйти вперед. Мы с вами уже беседовали много раз, но я бы хотел, чтобы и другие члены Совета выслушали ваши рассказы, – старик с серым поясом поднялся из кресла и приветственно кивнул всем собравшимся. На мне его взгляд задержался дольше остальных, но я старалась не выдавать своего волнения и просто смотрела ему в глаза. Такие же черные, как у Рея. В какой-то момент мне показалось, что они удивительно похожи, только волосы у старика седые и спина не такая ровная. Но я быстро отбросила эти ненужные мысли и приготовилась слушать дальше.

– Мы готовы рассказать всё снова, – Рей сделал шаг вперед.

Выглядел он браво – военная выправка, безэмоциональное лицо, даже дыхание не заметно. Старик кивнул ему и вернулся в кресло. Рей начал говорить. Практически слово в слово он поведал весь тот рассказ про свою задумку, который только что слышала я. Иногда старик останавливал его и задавал уточняющие вопросы. Бывало, что он обращался и к Линкоку, тогда тот вставлял несколько фраз, подтверждая, что они с Францем знали об увлечении Рея перемещениями, но не были в курсе его сумасшедшего плана. Остальные члены Совета молча слушали, но лица у них были суровые, и мне стало понятно, что нам не избежать наказания. Страшного и безапелляционного. Никому на самом деле неинтересно узнать, почему так всё произошло. Скорее всего, наша беседа чистая формальность, может быть, даже своего рода развлечение для этих скучающих людей. В мире, где кроме войны ничего не происходит, такая выходка, действительно, целое событие. Но и оно должно оставаться тайной. А, значит, все свидетели будут убраны. Из задумчивости меня вывел строгий голос старика:

– Теперь расскажите вы нам свою историю.

– Не думаю, что мой рассказ может что-то изменить, но, если вы так хотите его услышать… – я судорожно глотнула, обещала ведь Рею не разговаривать в таком тоне с этими людьми, да и Линкок подавал мне знаки глазами, чтобы была вежлива. Ну, нет! С чего я вообще должна подчиняться и быть добренькой с этими людьми. Они даже не представились мне, я знаю о них только то, что рассказал Рей. Те две женщины заведуют детьми и бытовой частью, строгие, беспринципные создания. Знающие, как вырастить из детей воинов и как распределять ресурсы. Именно они контролируют численность населения. Одна мысль об этом была мне противна. Женщины, матери… И готовы отсеивать детей по половой принадлежности, коверкать им психику ради надуманной идеи. Старик – главный военный стратег и хранитель законов и норм морали этого общества. Верховный судья, если можно так выразиться. А по сути – пёс, закапывающий трупы неугодных людей. Он вызывал у меня жалость. В его почтенном возрасте надо читать книжки правнукам и покуривать трубку в саду под старыми яблонями. И два самых главных человека – мужчины в серебряном и золотом поясах. Они фактические руководители города, определяют стратегию развития, поддерживают внешние контакты, определяют цели и порядок боевых действий. В общем – идеальные управленцы в рамках извращенной идеи этого мира о бесконечной войне и прекращении развития всего остального. Холодные циники, а внутри наверняка гаденькие душонки, боящиеся восстаний и нового мира, который должен появиться. Потому что всегда появлялся.

– Не стоит смотреть на нас так, будто мы вам противны. Ведь вы не у себя дома, а в наших владениях, – сухо произнес блондин с золотым поясом. – Говорите!

– Что поделать, если вы и правда мне неприятны, – я прикусила себе язык. Остановись! Ты же всё испортишь. Я вдохнула поглубже, выдохнула. Постаралась сделать лицо попроще и начала, – наша первая встреча с Реем состоялась совершенно случайно, на окраине одного маленького городка в моем мире. Я путешествовала. Наш разговор был коротким. Если честно, он напугал меня и сильно вывел из равновесия. Не каждый день встречаешь человека, который исчезает мгновенно в неизвестном направлении. Но я постаралась выкинуть из головы это неприятное знакомство. На следующий совершила ещё одну поездку, и вот тогда из ниоткуда на меня вылетело копьё. Я уже была готова прощаться с жизнью, как появился Рей и спас меня. А после этого зачем-то переместил меня сюда. На холм за городом, под которым разбит ваш военный лагерь. Поскольку после перемещения мне было плохо, то меня перенесли в дом к Рею, где я и жила несколько дней.

– Да-да, всё это мы уже знаем. Расскажите лучше о том, зачем вы выбежали на поле боя. Зачем ввязались в военную операцию, в которой никогда не участвуют женщины? – старик пристально смотрел на меня, и я понимала, что он не верит ни единому моему слову. Что бы я ни сказала, всё будет в его глазах враньем. Значит, я могу говорить всё, что угодно.

– Потому что устала. Устала от ваших белых стен. От бредовой идеи воевать, воевать каждый день. Этот дикий вой, разрушение города, –