Тайный импульс - А. Норди

шоссе Т-13, на котором пьяный ублюдок по имени Филип Куверт сбил Тарью вместе с родителями.

Она запомнила это место: здесь шоссе делало небольшой поворот налево, за которым располагались указатель «ГРОНТВИК: 40 км» и едва заметная тропинка, уходившая в густые заросли.

Год назад по этой тропе Тарья вместе с родителями вышла из леса. Довольные и радостные, они несли в руках корзинки, наполненные собранными ягодами – голубикой, брусникой и клюквой. Отец Тарьи знал урожайные полянки, спрятанные среди ельников, и каждый год семейство Нурми выбиралось в окрестности Гронтвика, чтобы собрать ягоды.

С тех пор, как к Тарье вернулось зрение, ей доставляло особую радость выискивать яркие бусинки голубики и брусники в густых зарослях травы и кустарников.

Вот и в тот раз, собрав куда больше ягод, чем ее родители, Тарья уже предвкушала, с каким удовольствием будет лакомиться голубикой и брусникой дома. Хотя зачем ждать возвращения домой, ведь ягоды можно лопать прямо из корзинки, по пути к родительской машине, припаркованной на шоссе!

Когда Тарья вместе с родителями переходила пустующую дорогу, она немного замешкалась, зачерпывая ладонью сочную голубику. Наверное, эта секундная заминка спасла ей жизнь: как установила потом экспертиза, основной удар внезапно появившегося из-за поворота внедорожника пришелся на родителей Тарьи. Огромная железная махина по касательной задела девушку крылом, отбросив ее на обочину шоссе. Но и этого удара хватило, чтобы Тарья получила тяжелейшие травмы…

Впрочем, в момент наезда она, конечно же, еще не знала, какие испытания ей придется перенести в больнице. В тот миг, после которого переменилась вся жизнь Тарьи, она помнила лишь чудовищный визг тормозов, громкий вскрик матери и мощный удар, сотрясший все тело. А потом наступила тьма…

Потеря сознания была короткой. Когда Тарья пришла в себя, она почувствовала адскую боль во всем теле, как будто ее пропустили через мясорубку, а потом хорошенько побили отбойным молотком. Больше всего болели голова, правая рука и левая нога, но Тарья забыла про эту боль, когда увидела на шоссе в нескольких метрах от себя скомканную груду из одежды и окровавленных, раздробленных, вывернутых частей человеческих тел. Рядом с ними валялись опрокинутые корзинки; ягоды голубики и брусники бисером покрывали асфальт… Лишь мгновения спустя Тарья поняла, что этими комками одежды и переломанных тел были ее родители…

Тарья не смогла закричать: ужас и горе сдавили горло, а слезы кислотными потоками обжигали ссадины и раны на щеках. Глаза заливало кровью, сочившейся из рассеченного лба, но стереть ее не было возможности: малейшее движение руками причиняло Тарье невыносимую боль. Она могла лишь тихо всхлипывать и постанывать, наблюдая за тем, как из внедорожника выбрался крупный мужчина с усами и бородкой – его звали Филип Куверт, как потом узнала Тарья. Пошатываясь, словно пьяный, Куверт подошел к сбитым родителям Тарьи, а затем достал мобильный телефон. Куверту потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужный номер. Все так же едва держась на ногах, он поднес телефон к уху и проговорил заплетающимся языком:

– Микаэль, кажется, у меня проблемы…

Куверт бросил затуманенный взгляд на Тарью и тут же его отвел – видимо, решив, что она тоже мертва. Он даже не попытался оказать ей первую помощь!

Куверт что-то еще говорил по телефону, но Тарья уже не слушала: ее взгляд вначале скользнул по окровавленной радиаторной решетке огромного внедорожника, а затем остановился на маме и папе, чьи искореженные тела бездыханно лежали в нескольких метрах от нее. Тарья закрыла глаза, не в силах сдерживать слезы и охватившее ее горе. В тот миг она поклялась, что уничтожит человека, убившего ее родителей. Тарья была готова сделать это сразу же, воспользовавшись своим даром – испепеляющим взглядом, но силы оставили ее: вместе с горем нахлынула чудовищная слабость, а затем – чернота, которая словно саваном накрыла сознание Тарьи… В следующий раз она пришла в себя уже на больничной койке.

– С тобой все нормально? Ты как будто вся побледнела. – Голос Хенрика вернул Тарью в реальность.

Лес за окном давно сменился полями, а вдоль обочины частоколом выросли фонарные столбы: фургончик Хенрика приближался к Гронтвику.

– Да, все хорошо, – слабо улыбнувшись, ответила она, а затем потянулась, чтобы размять затекшие мышцы. – Далеко нам еще?

Хенрик держал руль левой рукой, а правую положил себе на колено.

– Еще километров тридцать. – Он взглянул на Тарью и растянул губы в кривой улыбке. – Но знаешь, о чем я подумал?

Тарья вопросительно посмотрела на Хенрика. Взгляд его вдруг стал похотливым, а кончик языка облизнул пересохшие губы.

– Есть тут одно тихое местечко недалеко от Гронтвика. Мы можем там остановиться и немного отдохнуть.

– Что ты имеешь в виду? – опешила Тарья.

Хенрик положил правую руку ей на колено, и Тарья непроизвольно дернулась.

– Тише, тише, – успокаивающим тоном сказал он, крепче сжимая колено Тарьи. – Не строй из себя недотрогу. Думаешь, я не встречал на трассе девчонок наподобие тебя? В кузове фургона достаточно места, чтобы комфортно там расположиться и доставить друг другу удовольствие. Будем считать это твоей расплатой за поездку.

Хенрик, плотоядно улыбаясь, повел ладонь выше по бедру Тарьи. За то время, что он говорил, она успела взять себя в руки и вернуть внутренний контроль над ситуацией. В этот момент она в очередной раз убедилась, какими же тварями на самом деле были люди.

После того, как вирус КРИМОР поразил человечество, последние десять лет Тарья жила с осознанием факта, что она навсегда изменилась, стала другой. Родители и несколько взрослых, знавшие секрет Тарьи, вели себя по отношению к ней так, как будто ей следовало стыдиться обретенного дара – из страха, что общество не примет ее. Но после гибели родителей и отвратительных поступков тех, кто отмазал от правосудия Филипа Куверта, Тарья поняла, что на самом деле это люди, а не она, должны были стыдиться своего двуличия, аморальных мыслей и действий. И не просто стыдиться, но и отвечать за них по всей строгости возмездия, которое Тарья теперь вершила собственными силами.

Грязное поведение Хенрика убедило ее, что таким самодовольным ублюдкам не место в этом мире. Хенрик, в отличие от Филипа Куверта и людей, отмазавших его от правосудия, был полнейшим ничтожеством, но даже он считал себя в праве распоряжаться жизнью хрупкой и на первый взгляд беззащитной девушки, какой казалась Тарья.

Как же он ошибался!

– Лучше давай я покажу тебе кое-что поинтереснее, – игривым тоном сказала Тарья, когда волна внутреннего негодования стихла, и она снова вернула контроль над эмоциями.

Хенрик даже не обратил внимания на фальшь в голосе Тарьи – настолько сильным оказалось его возбуждение в предвкушении секса. Облизнув губы, он посмотрел на попутчицу – и вскрикнул от резкой боли, когда его взгляд встретился с глазами Тарьи. А