Последнее место, которое создал Бог - Джек Хиггинс

— Бога ради, парень, зачем ты сделал это?

Я попытался было ударить его сбоку, но оба охранника сразу же навалились на меня.

— Пожалуйста, капитан Хэннах, — заволновался комманданте, — вам лучше уйти.

Он настойчиво подтолкнул его к выходу, а Хэннах, теперь уже с выражением боли на лице, крикнул:

— Я все сделаю, что могу, парень. Только попроси.

Комманданте возвратился в свой офис, оставив дверь открытой настежь. Через пару минут он позвал, и охранники ввели меня в кабинет. Он сидел за письменным столом, изучая напечатанный на машинке документ.

— Ваши показания. — Он приподнял бумагу. — Вы хотите здесь что-нибудь изменить?

— Ни одного слова.

— Тогда будьте добры подпишите. Но пожалуйста, все же прочтите сначала.

Я просмотрел бумагу и нашел, что, сверх ожиданий, все записали точно, и подписал ее.

Он отодвинул документ в сторону, закурил маленькую сигару и откинулся на спинку кресла.

— Хорошо, сеньор Мэллори, теперь будем говорить, используя только факты. Вы выдвинули определенные обвинения против моего доброго друга, капитана Хэннаха, который, признаюсь, прилетал сюда специально для того, чтобы дать показания.

— В которых он, естественно, все отрицает.

— Я не обязан принимать его слова на веру. Та женщина, Лола Коимбра, я ее лично допрашивал. Так вот, она полностью отрицает ваш рассказ.

Я очень сожалел об этом, но, несмотря на свое положение, сочувствовал Лоле.

— И та девушка, Мария, — продолжал он, — которая, по вашим словам, обокрала вас. Вам, наверное, будет интересно узнать, что она не живет по адресу, указанному вами.

Я уже ничему не удивлялся, но все же попытался бороться, чтобы удержаться на поверхности.

— Тогда где же я взял свой бумажник и паспорт?

— Кто знает, сеньор? Может, вы с ними никогда и не расставались. Может, все выдумали только для того, чтобы вызвать сочувствие капитана Хэннаха и получить у него работу?

Вот теперь ветер дул уже в мои паруса. С трудом подбирая слова, я со злостью проговорил:

— Ваши доводы не выдержат в суде и пяти минут.

— Но это решит сам суд. Оставим пока. Лучше откровенно ответьте, каким образом вы завладели партией необработанных алмазов стоимостью в... — Он сверился с лежащим перед ним документом. — Да, в шестьдесят тысяч крузейро.

То есть около девяти тысяч фунтов.Я нервно сглотнул.

— Хорошо. Мне нужен контакт с британским консулом в Белеме и адвокат.

— Ну, для этого у нас более чем достаточно времени.

Он достал документ официального вида с печатью внизу и подписал его. Я спросил:

— И как мне вас понимать?

— Суды работают с большим напряжением, мой друг. У нас же дикий регион. Тут полно преступников. Все отбросы Бразилии прячутся в лесах. Пройдет не менее шести месяцев, прежде чем будет слушаться ваше дело.

Не поверив своим ушам, я воскликнул:

— О чем, черт возьми, вы говорите?

А он продолжал, будто я ничего не сказал:

— А пока до вас дойдет очередь в суде, мы поместим вас в концлагерь Мачадос. Так получилось, что следующая партия заключенных отправляется вверх по реке как раз завтра утром.

Он отпустил меня и кивнул охранникам. Последняя капля переполнила чашу. Я не выдержал, потянулся через стол и схватил его за отвороты мундира:

— Послушай же, черт тебя возьми!

Я чуть не сделал самую страшную вещь, которую только можно себе представить. Но один из охранников сильно ткнул меня концом дубинки в печень, и я рухнул как камень. А потом они взяли меня за руки и потащили вниз по двум маршам лестницы в подвал.

Я с трудом понял, что дверь камеры открылась и меня бросили туда. Немного погодя я пришел в себя и обнаружил, что мой негритянский друг сидит на корточках возле меня.

С непроницаемым лицом он сунул мне в рот зажженную сигарету.

— Недоразумение все еще существует?

— Да, ты прав, — ответил я слабым голосом. — Они отправляют меня в Мачадос завтра утром.

Он воспринял это философски:

— Крепись, мой друг. Иногда Господь Бог смотрит вниз на землю сквозь облака.

— Только не сегодня, — ответил я.

Мне казалось, что наступившая ночь самая низкая точка моей жизни, но я ошибся. На следующее утро негра, которого, как это ни неправдоподобно, звали Мунро, очевидно, какой-то шотландский плантатор окрестил его так, меня и еще человек тридцать выгнали на задний двор и там заковали в ручные и ножные кандалы для отправки вверх по реке.

Тут я абсолютно ничего не мог поделать и должен был принять, как все другие, и все же, когда сержант подошел ко мне и завинтил оковы на щиколотках, у меня мелькнула мысль, что это последний гвоздь в крышку моего гроба.

Пошел дождь. Они оставили нас на открытом месте еще на час, за который мы промокли до нитки, — тупая жестокость, с которой теперь, очевидно, придется часто сталкиваться. Наконец нас построили в колонну, и мы, шаркая ногами по земле, потянулись к докам.

На углу площади в кафе и баре сидели люди, пили кофе и аперитивы перед завтраком. Многие из них привстали, чтобы лучше видеть нас, когда мы, звеня цепями, проходили мимо.

Внезапно мне бросилось в глаза лицо Хэннаха; стоя позади, он возвышался над толпой. В правой руке он держал стакан с чем-то и приподнял его в молчаливом тосте, а потом поспешно скрылся в помещении.

Глава 12

Ад на земле

Мы провели трое суток в трюме старого парохода с задним гребным колесом, который ходил вверх по реке раз в неделю, останавливаясь у каждой деревни и подходя к самым маленьким причалам. Большинство вольных пассажиров из-за жары ехали на палубе и спали в подвесных койках. А нас охрана выпускала подышать воздухом только раз в день, обычно вечером, но, несмотря на это, два старика все-таки умерли.

Один из узников, маленький человек с лицом, похожим на пересушенную кожу, и преждевременно седыми волосами, уже отсидел семь месяцев в Мачадос в ожидании суда. Он нарисовал нам ужасающую картину сущего ада на земле, кладбища, где царил хлыст и люди умирали как мухи от плохого содержания и болезней.

Но для меня вполне хватало и настоящего. Это был ночной кошмар, нечто нереальное. Я нашел в трюме дальний темный угол, забился туда и просидел пару дней в каком-то оцепенении, не веря, что все происходит со мной на самом деле. Но, Бог тому свидетель, я никак не мог отгородиться от боли, мерзости и голода. Реальность проявлялась в каждой жестокой детали, и это Хэннах ввергнул меня сюда.

Мунро всячески старался поддержать меня, он терпеливо разговаривал со мной, даже когда я отказывался отвечать, снабжал меня сигаретами, пока не кончилась та пачка, которую я ему дал. В конце концов с чувством какого-то отвращения он оставил попытки разговорить меня и удалился, шаркая ногами, а я запомнил его последние слова:

— Извините, сеньор, но я вижу, что говорю с человеком, который уже мертв.

Его слова вернули меня к жизни. Вечером на третий день меня разбудил звук открываемого люка. Поднялась общая суматоха, каждый хотел первым оказаться на свежем воздухе. А заключенный, лежавший рядом со мной, все еще спал, тяжело привалившись головой к моему плечу. Я оттолкнул его, он медленно отвалился, но продолжал лежать.

Мунро пробился ко мне и опустился на колени. Осмотрев моего соседа, пожал плечами и поднялся на ноги:

— Он уже часа два или три как мертв.

Меня всего передернуло, будто смерть несчастного коснулась и меня тоже. Кто-то закричал, и охранник спустился вниз по трапу. Он небрежно осмотрел тело, а потом кивнул Мунро и мне:

— Вы, двое, поднимите его на палубу.

Мунро предложил:

— Я стану на колени, а вы положите мне его на плечи. Так будет проще всего.

Он опустился на колени, а я стоял охваченный ужасом, сама мысль о том, что мне надо прикоснуться к телу, внушала невыразимое отвращение.

Охранник с привычной для него жестокостью ударил меня дубинкой по лопаткам:

— Поворачивайся, мы что, целый день будем тут стоять?

Кое-как я взгромоздил тело на плечи Мунро и пошел за ним по трапу, звеня цепями о деревянные ступени. На палубе оставалось всего с полдюжины пассажиров, все они уютно устроились под тентом на носу, наслаждаясь легким дуновением бриза. Заключенные толпились на корме, а двое охранников, развалясь на крышке люка, курили и играли в карты.

Один из них посмотрел на нас, когда мы приблизились.

— Давайте его за борт, — приказал он. — Да бросьте подальше, чтобы он не попал под гребное колесо.

Я взял мертвеца за ноги, а Мунро за плечи. Мы раскачали его и перебросили через поручни. Послышался всплеск, ибисы поднялись вверх красной тучей, и воздух заколебался от взмахов их крыльев.

Мунро перекрестился, а я спросил:

— И ты еще веришь в Бога?