Монтана. Наследие Греха - Виолетта Роман

его с себя. Теперь Монтана на спине, а я сверху. Застываю, провожу пальцами по рельефному торсу, наслаждаюсь видом. Наклонившись, вытягиваю язык и осторожно касаюсь его кожи. Ее солоноватый привкус для меня вкуснее самого сладкого десерта. Его запах сводит меня с ума. Изучаю его тело, пробую. Он шипит, когда я прикусываю его сосок, приподняв голову, наблюдает за мной, не мигая.

Я расстегиваю его джинсы и выпускаю на волю стояк. Он такой аппетитный, такой огромный… Я беру его в руки и направляю в себя. Монтана держит меня за бедра — контролирует, но не давит. Позволяет мне быть главной.

Я насаживаюсь на него. Голова кругом, поднимаю голову и смотрю в его одурманенные глаза. И есть что-то запредельное в его взгляде. Я двигаюсь неспешно, но ему не нравится мой ритм. Монтана начинает двигать мои бедра, направляя их в нужном ему ритме.

Это полное безумие. Он и я. Никогда еще не испытывала такого голода по кому-то. Никогда еще так жадно не отдавалась мужским рукам. Он — особенный. С первого прикосновения понятно, что он станет моей болезнью. И я совсем не хочу лечиться от нее.

Монтана приподнимается, впиваясь губами в мою грудь. Он рычит, ускоряя темп. А я понимаю, что не отпущу его уже никуда и ни за что. Даже если снова отталкивать будет, даже если кричать. Плевать. Он — мой. До последней капли. Его запах, его тело, его голос. Я никому это не отдам.

Он кладет меня на измятую простыню. Мы разгоряченные и влажные. За окном уже давно ночь, а мы все насытиться не можем друг другом. Раз за разом, снова и снова он доводит меня до экстаза. И сейчас его губы на мне.

— Красивая, — шепчет, неспешно лаская грудь. Вдыхаю аромат его волос, притягиваю к себе, впиваясь в его губы поцелуем.

— Что я слышу? — смеюсь немного отстраняясь. — Ты передумал и больше не хочешь быть задницей?

— Я не был задницей, — немного отстраняется и хмурится наигранно.

— Ты вел себя именно так.

Его губы расплываются в улыбке, демонстрируя мне сексапильную ямочку на щеках. Но я настроена серьезно, и меня этим не проймешь!

— Катя больше не подойдет к тебе даже на пару шагов. Ты меня понял?

Монтана смеется. Переворачивается на бок и притягивает меня к себе.

— Я отправил ее с музыкантишкой. Так что, тромбонист больше не подойдет к тебе.

— Он скрипач.

— Да все равно. Можешь о нем забыть, — касается пальцами моих волос, накручивает локон.

Меня дико раздражает его поведение. А еще мне неудобно перед Олегом, и я думаю о том, что обязательно должна извиниться перед ним. Но Монтана… дико сексуальный, и рядом с ним я не могу думать ни о ком другом, кроме него.

— Ты такой мужлан, — улыбнулась. Он прищурился, в то время как его рука накрыла полушарие моей груди.

Он приблизился.

— Я обожаю твои сиськи, — прошептал и прошелся языком по кромке моих губ, а потом отстранился, с улыбкой наблюдая за мной. Я вспыхнула.

— Дурачок, — засмеялась, пытаясь выпутаться. Но он крепко держал меня в руках.

— А я-то тут при чем, — ухмыльнулся, сжав меня еще сильнее. — Это ты такую грудь отрастила, а я теперь дурачок.

Я хотела возразить ему, но вдруг послышался громкий стук в дверь. Я вздрогнула, а Монтана отреагировал молниеносно. Он накрыл меня простыней.

— Че надо?! — крикнул в сторону двери.

— Монтана, слушай, там Катька с катушек слетела. Напилась, полдома уже разгромила. Может, ты того, поможешь? Она никого к себе не подпускает.

— Твою мать! — прорычал Паша, поднимаясь с постели. А я зажмурилась. Только все наладилось, как эта дура решила объявиться. Какого черта?!

Посмотрела на Пашу. Он спешно одевался. В груди все сжалось от горького чувства. Видеть то, как он спешит к ней на помощь после ночи секса со мной — не самое приятное зрелище. Ну и ладно. Хочет идти, пусть валит. Я свою гордость тоже не на помойке нашла!

***

Господи, темень-то какая! Как бы не перепутать комнаты. Прикрыла глаза, пытаясь сообразить, где именно находится спальня Марка. Со стороны улицы доносились громкие возгласы и шум. Катя, истеричка чертова. Как представлю, что Монтана к ней убежал, ух, злости не хватает.

Набравшись смелости, негромко постучалась в дверь. На той стороне что-то зашуршало, а через пару заходов новых стуков, в коридор выплыла заспанная Маринка.

— Ты чего? — посмотрела на меня ошарашенно.

— Пусти переночевать?

Кивнув, Марина посторонилась. Я вошла в комнату и, бросив свою сумку на пол в углу, опустилась на кровать.

— Что случилось? Все так плохо? — нахмурилась подруга. Судя по тому, что девушка была одета в свою секси шелковую пижаму, ждала она явно не меня.

— Катя случилась. И Монтана. Черт бы их всех побрал! Ты представляешь, подскочил к ней, как подорванный! Побежал спасать ненаглядную от истерики, — фыркнула, забираясь под одеяло.

— Сонь, ты перегибаешь. Катя тут всем прикурить дала. Марк с ней полночи провел, я его дождаться не могу. Вот Монтана и пошел ему на выручку.

Объяснения подруги не возымели на меня эффекта.

— Это все отговорки глупые. Марк — это одно, а Монтана… ты сама знаешь, что их с Катей связывает! — я поудобнее устроилась на подушке.

— Рахманинова, я тебя ненавижу, поняла? — беззлобно шикнула Маринка, забираясь ко мне под одеяло.

— Прости, что испортила тебе эту ночь. Но ты мне нужна…

Она прислонилась ко мне со спины и обняла. Я заснула крепким сном. Наверное, сказалась усталость и огромное количество алкоголя. Я спала так крепко, что не слышала, как дверь в комнату открылась, и в нее вошли двое парней. Один, раскрыв одеяло, осторожно поднял меня на руки и унес в свою комнату, положил в кровать. Он обнял меня точно так же, как и Маринка, и был таким теплым, что я совершенно не заметила подмены и спала ровно до тех пор, пока солнечные лучи не ослепили мои глаза.

Я потянулась, посмотрела на потолок. И только спустя несколько секунд поняла, что стены больно похожи на комнату Монтаны, а рука, лежащая на моей талии, слишком тяжела для Маринкиной.

— Доброе утро, папина дочка, — раздался над ухом хриплый шепот. Я повернулась, уставившись со злостью в довольное и выспавшееся лицо. Монтана расслабленно лежал на подушке, убрав за голову одну руку, и смотрел на меня, улыбаясь.

— Ты перенес меня сюда?

Не знаю, зачем я задала этот вопрос. Я была в полной растерянности. Проснуться в его постели — это меньшее, что я ожидала.

— Я перенес, —