Запретам вопреки (СИ) - Болотонь Елена

— Да он был тише воды и ниже травы, — произнесла я и вдруг всхлипнула. — Но не тогда, когда меня защища-а-ал.

Слёзы потекли по щекам от обиды к несправедливости и от усталости. Досада разъедала, но ещё сильнее оказалась боль. Всё же я привязалась к коту, приняла его сердцем. А как иначе? Ведь он частичка меня! Я его полюбила, Варфалаам был надёжным охранником, моей роднулей, пожалуй, единственной, пока не нашлись мама, папа, Беттан. И вдруг... Я вспомнила себя семилетним ребёнком, у которого на глазах погиб от колёс извозчика один из любимых щенков.

Сильные руки коснулись моих плеч, а затем меня повернули и неожиданно прижали к груди. К тёплой, надёжной, в которой глухо билось мужское сердце. Меня обволокло приятным ароматом нежности и чистоты, и я как-то сразу начала растворяться в объятьях, обретая спокойствие. Не одна. Меня поддержат и защитят. Всё будет хорошо. Всё уже хорошо.

Трепет от близкого присутствия мужчины, его уверенных прикосновений мгновенно осушили слёзы, расслабленность сменилась волнением. Я понимала, что не должна так стоять. Понимала, что должна оторваться от Маркуса и бежать от него сломя голову, но продолжала стоять и прижиматься к нему. Словно боялась спугнуть момент доверительной близости, разрушить его и больше никогда не испытать заново. Слишком уж было тепло, надёжно, по-настоящему.

И почувствовала, как напряглись сильные руки, мускулистое, литое тело. Смущённо подняла голову, чтобы взглянуть на дракона, и замерла. Замерла не в силах отстраниться от мужского лица, красиво очерченных губ, так быстро приблизившихся к моим.

Маркус замер. Вот слегка затрепетали крылья носа, будто впитывая моё дыхание, а янтарные глаза потемнели, налились жидким золотом, чёрные зрачки расплавились, расширяясь и гипнотизируя тьмой. Нежной, многообещающей, страстной, таящей в себе все ответы.

***

Её тёплое дыхание, близость оказались для него катастрофой. Маркус стоял, прижимая к себе тоненькую, хрупкую Лиз, смотрел в её глаза, похожие на лазурную гладь дальнего озера на востоке Кайонов и еле сдерживался, чтобы не впиться в розовые нежные губы. Впитать в себя их тепло и аромат, почувствовать на вкус, отдаваясь желанию. Сжать гибкое тело в объятьях, унести туда, где они надолго останутся вместе, взять своё. Присвоить себе навсегда, изучать, покорять, отдаваться, а дальше... Будь что будет. Плевать!

И хоть знал, что сейчас всё неправильно, а будет ещё хуже, боролся. С голосом разума, с установленными приличиями, с правилами, из-за которых им вместе не быть. Хотелось послать всё к тёмным духам, забыть обо всех ограничениях, и Лиз в этом ему помогала. Стояла, крепко прижимаясь к нему, словно они на краю пропасти.

Казалось, оба сошли с ума. Губы Лиз дрогнули, приоткрылись, показав на миг розовый язычок. Элизабет облизнулась, и Маркус невольно сглотнул, бесповоротно растеряв остатки самоконтроля. Невозможно манящей, порочной и одновременно невинной была девушка рядом с ним. Один её короткий выдох, похожий на сдавленный стон... и он смял желанные губы, наслаждаясь удушающе неотвратимой победой. А Лиз... Не отступилась, не попыталась его оттолкнуть. Она просто ему покорилась с завораживающей безмятежностью.

Глава 22. О недосказанности, ведущей к охлаждению, и о первой возможности применить свои знания в деле

Голова кружилась от прилива чувств, ноги стали ватными, по телу, внизу живота разливалась тяжесть. Я могла бы упасть, но меня крепко держали. Поцелуй длился и длился. Как путник в пустыне, добравшийся до желанной воды, Маркус жадно меня целовал. Жадно и нежно, и страстно. А я... позволила ему это делать и наслаждалась. Мужская сила, напор, спровоцированный объятьями, сводили с ума и путали мысли. Ну что ж... Он дракон. Я человек. И будущего у нас нет и не будет. Но иногда так хочется поверить в сказку. Я позволила себе ошибку и ошибалась теперь с удовольствием.

— Нет, я не понял! — раздалось протяжное рядом. — Я тут умираю лежу, совсем плохой и больной, одинокий... А они безобразие творят! Лизка, а Лизка! Ты родителям что скажешь, а? А ты, Ваше Высочество? Как не стыдно?! Она же совсем юна и вообще человек!

Моральная отповедь Варфалаама внезапно вернула нас обоих на землю. Маркус замер, а затем и отстранился. В потемневших от страсти глазах вдруг появилась осмысленность, перемежающая пронзительной болью, и ещё через мгновение я бросилась к фамильяру не в силах на это смотреть.

Казалось, дракон искренне сожалел о том, что произошло, и видеть это было хуже всего. Собственная испорченность, понимание, что я сама не возражала и даже поощряла мужчину, добавили красок стыду. Нет уж, он не должен видеть моих эмоций!

— Варфалаам! Ты как? — забеспокоилась я и радовалась, что хоть так не придётся смотреть на Маркуса. Не придётся с ним говорить, что-то слушать.

— Чувствую себя так, будто меня кто-то выжал как тряпочку, высушил и обратно наполнил, — разворчался фамильяр. — Но ты бы не обращала на меня внимание. Иди-ка обратно, целуйся!

— Прекрати! — зашипела я. — Ты меня напугал! Я искала тебя, беспокоилась. Что с тобой произошло?

— Что со мной произошло?

Брови кота вздёрнулись, дрогнули усы, Варфалаам потянулся, зевнул. Ну точно и не был бесформенной массой, не лежал, умирая, а хорошенько выспался в прохладной камере башни! Сел, осмотрелся, прищурился.

— Не помню, Лизка. Вот совсем не помню! Как здесь оказался, тоже не помню.

— Ты уверен? — подал голос Маркус.

— Ещё как, — ответил ему фамильяр и вздохнул, повёл мордой. — Тут помню, тут совсем не помню...

Серьёзный, мрачный дракон находился за моей спиной. Я чувствовала его каждой клеточкой и ждала, сама не зная чего. С каждым мгновением нарастала недосказанность, грозящая превратиться пропасть.

— Раз так, полагаю, в этой башне нам больше делать нечего, — продолжил дракон. — Ты в состоянии передвигаться?

Он обратился к коту, и тот хотел сначала что-то сказать, но передумал. Кивнул.

— Элизабет.

Маркус обратился ко мне. А внутри всё всколыхнулось от страха. Пожалуйста... Только не мучай. Не добей меня окончательно ранящими словами. Всё и так понятно. А слова какими бы они не были, всё равно причинят мне страдания. Кажется, я бесповоротно влюбилась в наследника, но этим чувствам нет места в моей жизни. Нельзя.

— Элизабет, посмотри на меня, — попросил дракон.

Без вариантов. Придётся держать лицо, возможно, пойти на опережение. Закон никто не отменял, говорить об истинных мотивах своего поступка выше моих сил. Выслушивать его оправдания, какие-то другие слова не хочу. И пусть меня разрежут на узкие ленты, не покажу уязвимость.

Я поднялась, нацепив на лицо отрешённую полуулыбку. Развернулась. Маркус качнулся ко мне, но я отступила на шаг, заставив его каменным изваянием застыть на месте. Теперь ждал он. Несомненно.

— Ваше Высочество... Кажется, мы немного забылись тут... На эмоциях. Но ведь всем свойственно ошибаться?

— Вы так полагаете, Лиз?

Сухой вопрос с ароматом издёвки. Сведённые брови, изучающий взгляд, скользящий по моему лицу, обжигающий и этим страшно тяжёлый.

— Разумеется, — ответила я непринуждённо сквозь боль. — Ничего серьёзного. Вы согласны?

Желание что-то сказать, но, после моих слов, бесследно растворившееся в шлейфе насмешки. Теперь никогда не узнать, что он на самом деле испытывал. И к лучшему! Не будет лишних надежд и разочарований. Ошибка сделана, время пришло исправлять.

— Пусть будет так, — отрывисто согласился Маркус. — Возвращаемся. Жду вас на лестнице, проверю её.

Показалось или дракон разозлился? Он стремительно покинул комнатку в башне. Я же сначала вернулась к разбитым кристаллам, а затем... сама не зная зачем, забрала каменное яйцо. Красное, оно мерцало ядовито-алым, напоминая кровь. Спрятала его в один из карманов. Ну вот теперь я ещё и воровка! Надеюсь, хозяин кристалла не будет слишком опечален пропажей. Да и нигде не было предупреждений, что этот камень чужой и брать его запрещается.