По ту сторону тьмы (СИ) - Полански Марика

Мара говорила с такой лёгкостью, будто рассуждала о погоде. Однако Риваана не отпускало тяжёлое чувство, что богиня не только знала наперёд, как разовьются события, но и приложила руку к происходящему.

Разноцветные глаза ведьмолова недоверчиво прищурились.

— Уж не хочешь ли ты сказать… — начал было он, но Мара перебила его:

— Нет, я не причём. Другие боги тоже. Современная наука шагнула значительно дальше, чем предполагали наши предки, которые прислушивались к природе и её силе. Артефакты создаются там, где наука и магия соприкасаются… Спроси об этом у Им-Гура. Превращение живого в неживое и наоборот — это по части Скитальцев.

— А разве не все Скитальцы ушли в Межмирье?

— Все да не все. Им-Гуру больше нравится среди людей. Так он себя чувствует… живым. Он будет среди приглашённых гостей на володарском балу. Так что советую тебе на него отправиться, а не пропускать, как ты делал это несколько лет подряд.

Она поднялась и оправила платье. Потом подошла к Риваану, осторожно взяла его лицо ладонями и заглянула в разноцветные глаза.

— Любить всегда страшно, — тихо произнесла она. — Особенно если тот, кого любишь совершенно не такой, каким ты себе его представляешь. Счастье никогда не приходит по заказу. Его строят. Сами. Как могут. Как умеют. И иногда его обретают там, где меньше всего ожидают. Дай себе шанс. Не вечно же терзаться призраками прошлого. Прошло уже в прошлом. И ему нет места ни в настоящем, ни, тем более, в будущем.

У жизни есть такой закон: если что-то кажется невероятным, оно случится. Если ещё неправдоподобно до безобразия, то произойдёт обязательно. Почему? Да просто так! Жизнь вообще любит подкидывать сюрпризы. И порой не знаешь, как поступить: то ли радоваться, то ли утопиться в первом же пруду.

Утром меня разбудило солнце. Ослепительное и навязчивое, оно скользило по сомкнутым векам, выдёргивая из пучины неразборчивого сна. Я недовольно поморщилась, повернула голову, приоткрыла глаза и едва не свалилась с кровати от неожиданности!

Рядом со мной, подмяв под себя подушку, мирно спал Риваан. Длинные распущенные волосы блестели огнём на белоснежной коже, будто кто-то разлил жидкое красное золото на мрамор. Спокойное лицо казалось удивительно красивым, даже шрамы не портили его. Хотелось потрогать, чтобы убедиться, что рядом со мной живой человек, а не скульптура. Пальцы сами потянулись, но в последний момент я одёрнула руку, испугавшись, что ведьмолов проснётся.

Я оцепенело разглядывала мускулистое тело, покрытое белёсыми и багровыми шрамами и с ужасом и нарастающим стыдом пыталась найти оправдание тому, что произошло между нами.

Утро прокралось в спальню, не только забрав очарование ночи, но и принеся с собой тревогу. С улицы доносились возбуждённые голоса садовника и горничной и заливистое пение дрозда. Летний ветерок шелестел тюлью, обещая знойный день. А меня пробирал озноб, как при горячке.

Всё казалось нереальным. Словно произошло не со мной. Вот только прекрасно понимала, что плоды безрассудности придётся пожинать мне. Но хуже всего делалось от осознания, что Риваан скоро проснётся. И рано или поздно придётся с ним столкнуться лицом к лицу и о чём-то говорить.

«Ну и куда ты побежишь на сей раз?»

Мира. Она ни ворчала, ни ёрзала за грудиной, как это обычно бывает, когда она выражает недовольство. Однако возникло чувство, будто меня вывернули наизнанку.

«Ты же понимаешь, что не получится бегать постоянно? От себя. От жизни. От происходящего вокруг…»

«Мира, заткнись!» — грубо одёрнула её я, понимая, что на самом деле пытаюсь спрятать страх и растерянность.

Однако Душа даже и не думала останавливаться. Забыв напрочь о том, что её громкий голос может разбудить Риваана, она орала в моём сознании так, что я невольно поморщилась:

«Сколько можно бегать, Лада? Я устала. Я больше не хочу никуда бежать. Ты всё время пытаешься что-то контролировать. То, что от тебя не зависит. Тебе не надоело бояться, и вздрагивать от каждого шороха? От любого косого взгляда. От проявления себя. Какая, к чёрту, разница, что было сегодня ночью?»

«Мира, остановись! Хватит!»

«Нет уж, послушай…»

«Нет, это ты послушай!» — взбеленилась я, искренне жалея, что не могу надавать Мире оплеух. — «Хватит устраивать истерики! Думаешь, я из-за ночи переживаю? Нет, я просто думаю о том, через сколько от нас избавятся. Нас попросту используют как хотят. А ты полагала, что нас ждёт дальше, когда всё закончится, а? Куда нас отправят? На улицу? В застенки? В Межмирье? Куда? Рассчитываешь на честность ведьмолова, правда? Ты забыла одну маленькую деталь — им нельзя верить. Вся их натура — сплошная подлость. Думаешь, он просто так отправился за мной в Межмирье? Сомневаюсь. Если бы не моя способность попадать туда при жизни, чёрта с два он спасал бы ведьму. Мы всего лишь средство для достижения цели. Так что оставь свои глупые надежды на карамельное будущее. У нас его просто нет!»

За грудиной стало тихо и как-то пусто. Мира, если и хотела что-то сказать, то решила промолчать. Мне же подумалось, что иметь две души в теле — это высшая издёвка богов. Даже жизнь с ужасным соседом в одной комнате не так трудно, как иметь вторую душу. Хотя бы потому что от соседа можно избавиться, а от Души — никогда.

«Но ведь ты же в него влюбилась», — глухо произнесла Мира после длительного молчания. — «Знаю, что влюбилась. Я это чувствую… Что изменилось-то?»

«Ничего», — горько отозвалась я. — «В том-то и дело, что это ничего не меняет».

Горло засаднило от желания расплакаться. Как будто снова оказалась в далёком детстве: вот стою с мешочком вещей перед закрытыми дверьми родительского дома и не знаю, что мне делать дальше. Потому что ведьм никто не любит.

Волна отвращения к само́й себе нарастала. Стало невыносимо оттого, что этого не изменить. Что я — это я. И этого тоже не изменить. Когда-то я представляла, что сча́стливо выйду замуж, и утро будет начинаться именно так: с тихих разговоров, с ароматом крепкого кофе и хруста запечённых булочек. Но жизнь показала другую сторону, и иллюзий я больше не питала. А хруст булок и запах кофе остался где-то далеко. На краю мечтаний, в которые так приятно окунуться перед сном.

Риваан внезапно зашевелился. Я тотчас закрыла глаза и притворилась спящей. Мысли в панике метались по голове. В груди лихорадочно забилось сердце, а внутренности тянуло ледяным жгутом: вдруг он поймёт, что я не сплю? Тогда придётся выслушивать сальные шуточки или мелкие колкие замечания.

Только не трогай меня. Просто не трогай. Уйди, и этого будет вполне достаточно…

И он не тронул. Я слышала шорох одежды и тихое чертыханье ведьмолова, пока тот одевался. Похоже, что он сам был не в восторге от произошедшего ночью. Впрочем, я сильно сомневалась, что Риваан испытывал сожаление или угрызения совести. Как и всем мужчинам, в пылу страсти ему всякая женщина виделась желанной красавицей.

Вот только пришло утро, и желанная красавица превратилась в ведьму, с которой можно не считаться.

Риваан накинул одеяло на мои плечи и почти бесшумно покинул спальню. И только я смогла перевести дыхание…

Строчки справочника по «Аналитике преступных душевных расстройств» скакали перед глазами. Дагерротипы известных серийных убийц и их жертв мелькали один за другим, а перед внутренним взором стояла утренняя картина: яркий солнечный свет, пение птиц и… спящий обнажённый ведьмолов.

Я тряхнула головой и попыталась сосредоточиться на содержании очередной статьи.

Полуденное солнце раскалило воздух, будто собиралось выжечь город вместе со всеми жителями. От зноя не спасали ни тень беседки, увитой плющом, ни близость небольшого фонтанчика. На языке вертелся приторный привкус жасмина и срезанной травы. Сандрос подстригал газон утром, однако запах тянулся лентой между кустами роз.

На страницы раскрытой книги упала тень. Я вздрогнула всем телом и в ту же секунду подняла глаза. Пальцы до боли вцепились в потёртые края, когда Риваан сел рядом на скамью.