Скажи мне «да» - Викки Уэбстер

Элизабет положила ладонь на его руку:

— Я знаю это.

Кейн убрал руку, не желая никакого, даже случайного контакта. Лиз походила на промокшую под дождем богиню: прилипшее платье подчеркивало каждую соблазнительную линию ее тела. Он сплел пальцы и стиснул их, понимая, что только так может подавить желание, которое разрасталось в нем…

Лиз попыталась заглушить в душе боль, вызванную его нескрываемым отчуждением. Опасаясь разрыдаться, она поспешно вышла в ванную; закрыв за собой дверь, Лиз глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки. Она просто слишком возбуждена: ведь они так близки к тому, чтобы найти Кэти, и ее нервы напряжены до предела, только и всего.

Нагнувшись над треснутой фаянсовой раковиной, она ополоснула лицо водой и почувствовала некоторое облегчение. Может быть, настала пора перестать думать о плохом и начать радоваться жизни? Ведь она была с мужчиной, которого, похоже, крепко полюбила, а утром надеялась найти свою дочь…

Когда Лиз вернулась в комнату, то увидела, что Кейн стелет одеяло на потертые подушки дивана.

— Что ты делаешь? — тихо спросила она. — Почему ты застилаешь диван?

Не поворачиваясь к Лиз, он взял подушку с кровати и бросил ее в дальний конец дивана.

— Собираюсь лечь спать.

Элизабет подошла к Мэдигену. Она стояла так близко к нему, что он мог чувствовать запах ее кожи, смешанный с чистым, дразнящим ароматом мыла и слабым запахом духов.

— Но это же не кровать. Это диван. Неровный, зашарпанный, жесткий диван.

Кейн равнодушно пожал плечами:

— Мне приходилось спать и в худших условиях. Он был таким отчужденным, таким замкнутым.

— Ты не хочешь лечь вместе со мной?

Нотка боли в ее голосе заставила Кейна обернуться. Господи! Да ему достаточно было бы прикоснуться к Лиз. Ласково обнять. Прижать ее к себе…

Он не мог удержать счастливую улыбку в уголках рта:

— Насколько мне помнится, — сказал он, — вместе мы провели бессонную ночь. — Улыбка его стала еще шире.

Лиз увидела блеск желания в его глазах, значит, она не ошибалась. Ее голос прозвучал чуть хрипловато:

— Да, мы не спали.

— Ты устала, а утром нас ждет полет. — Кейн глянул в окно. Там по-прежнему бушевал ливень. Он хотел было лечь, но Лиз положила ладонь на его руку.

— Ты не должен так поступать, Кейн.

Если он проявляет своего рода благородство ради нее, то она не желает этого. Она не хочет, чтобы он был благородным. Она хочет просто его.

— Неужели я так пугаю тебя, Кейн?

Он кивнул. Ему предназначено идти по жизни одному. Кейн знал это и смирился. Лиз же заставила его постоянно думать о ней, и он не в состоянии ничего с этим поделать, лишь боясь, что рано или поздно принесет этой женщине боль разочарования.

— Между нами ничего не может быть!

— Почему ты так уверен в этом?

Кейн терял почву под ногами и осознавал это.

— Потому что я, Лиз… — Кейн обнял ее лицо ладонями не в состоянии удержаться от этого ласкового прикосновения, — …потому что я недостоин тебя.

Он не должен был этого говорить. Не должен, ведь она чувствовала, что он так же хочет ее, как она — его.

— Но до сих пор ты был хорош.

Кейн положил руки ей на плечи, словно с помощью этого жеста мог помочь ей принять правду, его правду. Лиз медленно подняла голову так, что ее рот оказался всего в нескольких дюймах от его губ, и положила ладони ему на руки.

— Я думаю, ты все усложняешь. А на самом деле все просто. Все очень просто.

Эти слова, сказанные шепотом, возбуждали его, словно снимая запрет на доступ к простым человеческим чувствам.

— Ты умеешь быть чертовски убедительной. Лиз улыбнулась:

— Я знаю.

Кейн запустил пальцы в ее густые волосы и нежно привлек к себе, осторожно касаясь губами ее приоткрытых навстречу ему губ. Мэдиген вдруг почувствовал себя героем андерсеновской сказки «Снежная королева» мальчиком Каем, льдинку в сердце которого растопил поцелуй его подружки Герды…

Он любил ее и ничего не мог с этим поделать. Кейн уже не мог отстраниться от нее, у него не хватало для этого сил. Пока он держал Лиз в своих объятиях, в его памяти почему-то промелькнули все душевные раны и обиды, перенесенные им в жизни, и Кейн понял, что до встречи с Лиз он не жил, а всего лишь существовал, сконцентрировав волю на защите своего я от себе подобных.

Лиз словно взяла его за руку и повела к людям, которых он раньше сторонился. Ее щедрый, ничего не требующий взамен дар, стал его спасением. И его открытием.

Кейн целовал ее снова и снова, нежно, благоговейно, отдавая женщине нечто, наличие чего он в себе и не предполагал: тепло своей души. Он чувствовал, как разогревается его кровь, ускоряя свой бег по венам…

— Я ведь насквозь мокрый, и тебя намочил.

— Немного влаги никому не приносило вреда. — Лиз закинула руки ему за шею. — Замолчи и поцелуй меня, детектив.

Ее губы прильнули к его губам, и Кейну показалось, что он держит в руках источник света, и больше всего боялся, что тот может погаснуть, исчезнуть из его жизни. Он целовал Лиз медленно, нежно, словно малейшее неосторожное движение могло пробудить его от этого блаженного сна. Кейн легонько накрыл ладонью одну ее грудь, и она издала слабый стон. Он почувствовал, как пальцы Лиз, мягкие, быстрые, гибкие, расстегивают пуговицы на его рубашке; откинувшись чуть назад, Лиз стянула ее с его плеч.

— Я хочу ощущать тебя всего, Кейн, — прошептала она, проводя языком по линии его губ.

Страсть охватила Мэдигена, но он изо всех сил сдерживал ее, желая отдать Лиз все, что мог, доставить ей долгое физическое наслаждение, прежде чем завтра она уйдет из его жизни… Кейн провел ладонями по обнаженной коже под ее блузкой и увидел возбуждение и предвкушение в ее широко раскрытых глазах; дыхание ее ускорилось, пальцы сильнее сжали его руки.

Кейн видел ее реакцию и наслаждался этим.

Он нашел самое средоточие ее тела и ласкал нежную увлажненную плоть. Желание превратило ее вздох в стон. Кейн подводил ее к краю мягко, а потом накрыл ее губы своими.

Лиз задрожала, ее ногти впились в его плечи. Потрясенная, она глядела на него, и ее глаза были полны изумления.

Он улыбнулся в ответ на изумление в, ее глазах: он хотел все сделать правильно, потому что это уже никогда не повторится! Но он не должен сейчас думать об этом! Мысль была слишком горькой, а печали здесь, в этой комнате, с этой женщиной не было места. Его губы скользили по ее губам, вырывая у Лиз стоны страсти.

Кейн сжал ее бедра и нежно, соблазняюще сдвигал вверх по ногам ее юбку, поднял до уровня талии, выше и выше, пока она закрывала уже только ее груди.