Сыщик ошибается только раз - Алексей Макеев

Обсуждали они ее утром, когда уже стало ясно, что неизвестные злоумышленники, покушавшиеся на жизнь Гурова, благополучно скрылись. Обгоревшие останки машины, стреляные гильзы и развороченное гранатой школьное крыльцо – вот все, что после них осталось. После нескольких часов усиленных поисков стало ясно, что преступникам удалось замести следы.

– Что скажешь? – озадаченно хмуря брови, поинтересовался у Гурова Орлов. – Выходит, ты не всех еще выловил? Тебя хотят поставить на колени, мстят за Мороза? Кому и зачем ты понадобился? Что сам думаешь?

– Когда хотят поставить на колени, гранатами не швыряются, – возразил Гуров. – Замешкайся я там возле школы – и сейчас бы вы меня по всему двору собирали… Но и месть тут ни при чем. Не верю я в такую бурную любовь к предводителю. И вообще, с Морозом, по-моему, это никак не связано. Все фигуранты этого дела сидят. Останься кто-нибудь из них на свободе, вряд ли у арестованных так легко развязались бы языки. Нет, здесь действовали какие-то другие люди.

– Это какие же? – недоверчиво вытаращился на него Орлов.

– Подозреваю, что это связано с моим пребыванием в «Зеленом кольце».

– Ну, ясно, что связано. Тогда при чем тут другие люди?

– Тут вот какое дело. На следующий день после того, как ограбили Тимофеева, в «Зеленом кольце» должны были состояться соревнования по сплаву.

– Ну и что? – Лицо генерала выражало полнейшее недоумение. – Сплав-то тебе чем помешал?

– Как раз ничем, – возразил Гуров. – Ничем он мне не помешал. Наоборот, он кому-то другому помешал. А еще лучше сказать, никаких соревнований в «Зеленом кольце» нет. Я справлялся в Интернете. Никто даже словом не обмолвился. Никакого намека.

– Я все равно не понимаю…

– В «Зеленом кольце» есть такой инструктор по фамилии Куприянов. Про соревнования я слышал от него. Он к ним готовился, понимаешь?.. Должны были приехать люди. А про это нигде ни единого слова! Похоже, это липа, легенда.

– А пояснее можно?

– Мне самому еще не все ясно, – покачал головой Гуров. – Когда после неудачной погони мы с Куприяновым выбирались из леса, то набрели на поляну, с которой стартовал вертолет. И тут кто-то вырубил меня. Ударили по голове дубинкой. Куприянов за пять минут до этого подвернул ногу и отстал. А вот теперь я думаю: что, если он вовсе не подвернул тогда ногу?

– Мысль ценная, – похвалил генерал. – А главное, своевременная. Что-нибудь еще?

– Куприянов был единственным человеком, который видел, как я нашел ключи от «Хонды». Он очень хорошо их рассмотрел, уверяю тебя. Видел их еще деревенский парнишка, но этот, конечно, не в счет, и еще уборщик на вокзале, по сути дела, тоже простой деревенский парень. Вряд ли он когда-нибудь хотя бы видел «Хонду».

– И что же из всего этого следует?

– Вся эта сегодняшняя бодяга следует, – ответил Гуров. – Они там посовещались и решили, что будет лучше меня прикончить. Наверное, я увидел то, что видеть был не должен.

– И кто же такие эти они? И что такое ты увидел?

– Я и сам пока не знаю! Но одно мне ясно: Куприянов! Куприянов тут едва ли не главное действующее лицо. Он соврал про соревнования, он знал, что я буду искать «Хонду», он притворился, что подвернул ногу, и шарахнул меня по голове, когда я зазевался. Убить сразу он меня не решился, но теперь, сообразив, что рано или поздно я вернусь, решил исправить ошибку в Москве. Он послал сюда этих варягов. Они должны были заманить меня в ловушку, используя в качестве приманки машину марки «Хонда». Они, правда, не знали, что «Хонда» нас интересовала синяя – взяли, что попало под руку, но в результате цели своей добились. Надо признать это со всей откровенностью.

– И что же теперь мы должны, по твоему мнению, предпринять?

– То, чего от нас так не ждут, – как можно скорее вернуться в «Зеленое кольцо», – заявил Гуров.

– С какой целью? Следственный эксперимент с участием сообщников Мороза?

– Это само собой, но сейчас дело не в этом. Я хочу понять, за что меня собирались убить. Мороз тут ни при чем. Я хочу побывать на той поляне, где видел вертолет.

– Ну что же, попробуй, – после недолгого раздумья сказал генерал. – Откровенно говоря, я пока абсолютно не вижу, к чему это нас приведет, но то, что произошло этой ночью, выходит за рамки. Похоже, ты и в самом деле что-то видел.

– Вернее, не видел, – поправил его Гуров.

– Нет, все-таки видел, – уточнил Орлов. – И что-то еще теоретически можешь увидеть. Полагаю, тебе придется вступить в плотный контакт с тамошней милицией.

– Уже вступал, – усмехнулся Гуров. – Большого энтузиазма по этому поводу не испытал.

– Все равно, без помощи коллег будет трудно. Я по своим каналам свяжусь с начальством на местах и попрошу, чтобы тебе оказывали всяческое содействие.

– Как бы не получилось наоборот, – покачал головой Гуров. – Я думаю сначала попробовать своими силами…

– Не увлекайся! Почаще смотри, что у тебя за спиной, – проворчал генерал. – А то, боюсь, второго удара по голове ты не выдержишь.

В целом же Орлов отнесся к версии Гурова очень серьезно. Иначе вряд ли он бы согласился отправить Гурова и Крячко в эту почти негласную командировку. К тому же в помощь им придали двух оперативников. Оба были только зачислены в штат управления и потому относились к старшим товарищам и вообще к порученному заданию с величайшей почтительностью.

Гуров остался доволен помощниками. Они не принадлежали к числу тех молодых людей, что мнят себя сложившимися специалистами, не имея к тому почти никаких оснований. Гурову приходилось встречаться с такими, посматривающими вокруг свысока, роняющими слова лениво и снисходительно и без надобности козыряющими направо и налево красными «корочками», а он подобного терпеть не мог.

Но лейтенант Калмыков и лейтенант Спирягин (так звались помощники) были не из таких. Оба высокие, спортивного телосложения, с простыми открытыми лицами, они были похожи на комсомольцев, как их раньше рисовали на плакатах. Держались они просто, разговаривали человеческими голосами и своей принадлежности к органам не афишировали. На таких можно было положиться.

Выехали с первым же поездом. Гуров едва успел попрощаться с женой. У Марии от его перемещений уже голова шла кругом, о чем она и поведала Гурову с грустью в голосе.

– В чем я сейчас по-настоящему раскаиваюсь, – заявила она, – так это в том, что поторопилась отправить тебя на отдых. Твой отдых больше похож на бег по кругу. Ты ведь бывал на ипподроме – видел, как там надрываются лошади?

– Надрываются, правда, – с улыбкой согласился Гуров. – Но ведь смотреть на них приятно – разве не так? Вот когда мы сойдем с круга, тогда дело будет по-настоящему плохо.

Усаживаясь в вагон, Гуров, однако, испытал отчетливое беспокойство. Ничего подозрительного в глаза ему не бросилось, но ощущение дискомфорта было весьма отчетливое. За ним как будто исподтишка наблюдали – пристально и неотступно.

Когда обосновались в купе, Гуров поделился своими сомнениями с товарищами и предложил ненавязчиво разведать обстановку в поезде.

– Присмотритесь к пассажирам, ребята! – распорядился он. – Но так, чтобы к себе не привлекать внимания. А то беспокойно у меня что-то на душе. Конечно, и мне может что угодно примерещиться, но лучше один раз перестраховаться. Только одно условие – никакой самодеятельности и полнейший нейтралитет. Забудьте на время, что вы – милиция. Сейчас вы просто мои глаза и уши. На любое действие, даже самое незначительное, вы должны получить мое разрешение.

– А чтобы ваши блуждания по вагонам выглядели натурально, – невинно заметил полковник Крячко, – думаю, для начала вам следует сгонять в вагон-ресторан за пивом. А потом за добавкой. Нет ничего естественнее, чем мужик, бегающий за добавкой.

– Вы, ребята, не слушайте полковника, – ровным голосом вставил Гуров, даже не удостаивая Крячко взгляда. – Полковник обожает пошутить, а люди иногда принимают его фантазии всерьез.

– Почему фантазии, Лева? – обиженно спросил Крячко. – Можно же совместить полезное с приятным. Ребята не зря будут бегать, и мы не заскучаем.

– А кто здесь собирается бегать зря? – сердито спросил Гуров. – У лейтенантов совершенно определенная задача. По-моему, они прекрасно отдают себе отчет в ее важности. И совершенно ни к чему им бегать за пивом, которого, кстати, я пить не собираюсь, да и тебе не рекомендую. Впереди у нас исключительно трудное дело, и выполнять его нужно на свежую голову. Или ты забыл, какие нас ждут осложнения, если мы опростоволосимся?

Крячко поморщился.

– Почему мы обязательно должны опростоволоситься? – сказал он. – Я этого не понимаю. И чем может помешать бутылочка-другая пива? Пиво – это самый удобный способ скоротать утомительную дорогу. Я же не призываю никого напиваться! По-моему, ребятам самим будет не слишком приятно таскаться по вагонам вхолостую.

– Нам, товарищ полковник, и в самом деле было бы нетрудно, – дипломатично ответил на это лейтенант Калмыков, но тут уже Гуров по-настоящему рассердился.