На тропе Луны - Алла Вологжанина

– Вот как. – Карина выразительно посмотрела на Митьку. – Трилунье, значит… Я запишу. И я это, продолжаю, да? Оборотни заодно следят, чтобы по этим тропам не шастал кто попало. Обо всем этом написано аж на двух листах. И самое обидное – там ссылки «см. ЛУНА» или «см. ТРОПА»… то есть на другие ящики архивные… а архива-то и нет больше.

– А куда делся? – удивился Арно.

– Да сгорел, – отмахнулся Митька.

– Что сделал? – ехидненько протянул Арно. – А вы, надо думать, вообще ни при чем?

– Мы ни при чем, – подтвердила Карина. – Мы, считай, наоборот, спасли часть архивных ценностей. Я думаю, тот мужик архив поджег. Тот, что с лапой… то есть уже без лапы. – И замолчала, пораженная новой догадкой. – Слушайте… а октокоптер не он ли запускал?

– Черт! – почти заорал Арноха. На них снова заоглядывались посетители, но он вскочил на ноги, потом, как маленький, влез коленками на стул. – Папа же говорил, а я, дурак, забыл! Его сотрудник типа работал в вашем архиве, потом проводил съемку местности. Карин, как он выглядел?

– Ну… здоровый, лохматый, вроде кудрявый, я не всматривалась особо.

– Кира тоже здоровый и кудрявый…

– По такому описанию все равно его не опознаешь, – заключил Митька. – Но я думаю, Резаныч, что если продолжим копать, то и Киру твоего найдем, и еще много кого найдем… Карин, давай дальше.

– Помните, я сказала, что волка-оборотня можно убить? Так вот, в мире должно быть все время около сотни волков. Рождаются волчата редко, никакой наследственности, и появляются только в так называемых «городах луны». И наш город – Город луны. Про остальные не знаю, не спрашивайте. Я как раз к сути подхожу. А суть в том, что волков почему-то постоянно убивают и убивают. И э-э-э… поголовье… Мить, извини, не могу другого слова подобрать… не успевает восстановиться. Если волков остается мало, то им как бы не хватает силы часто и надолго открывать лунные тропы, и мир начинает задыхаться. Тогда возникают так называемые обмертвения. Там снова ссылка, но мне повезло – слова на «О, Б, М» были в том же ящике. Народ, вы еще не спите?

Народ не спал, наоборот, ушки у всех были прямо-таки на макушках и даже, фигурально выражаясь, шевелились.

– А обмертвение это знаете что? Кусок пространства, из которого ушла глубина! И без нее пространство становится «мертвым», не спрашивайте, как это. Я не знаю. Но там координаты написаны, где было последнее обмертвение, – километров пятнадцать на северо-запад от города, точнее не скажу, с картой не сверяла.

– Значит, надо будет сверить и пойти туда, – просто сказал Арно. – Ребят, не знаю, как вы, а я в совпадения не верю. Как-то странно, что именно меня отец отправил найти именно Митьку…

– Угу, я в совпадения тоже не верю, – сказала Карина. – Арно, давай про поход чуть попозже поговорим. Я знаете, о чем сразу подумала? Обмертвение появилось, потому что…

– Волков убили, – тихо закончил Арно и отодвинулся в глубь дивана. – Когда это было?

– Правильно мыслишь! – Карина едва на стол не полезла от воодушевления, но, увидев, как у Арнохи одеревенело лицо, как-то осеклась. – Это обмертвение было в две тысячи шестом году. Не позже ноября, там лист подписан – «ноябрь, 2006». Резанов, да что с тобой?

Мальчишка побледнел примерно так же, как когда Митька в кафе ввалился, губы задрожали, как у маленького.

– М-маму убили летом в две тысячи шестом, – выдавил он. – Оборотень, точно. Это все связано, понимаете?

– Еще как связано! – Карина цапнула еще кусок пирога. – Мы с мамой тоже летом сюда переехали, и я с Митькой познакомилась. Я, понятное дело, тоже совпадению удивилась. И начала копать в газетах, что ж тут происходило в две тысячи шестом году. Так вот… в том же году и даже в том же месяце тут взорвали… или сожгли лабораторию, в которой, по слухам, ставили эксперименты на детях, а по другим слухам – на оборотнях. У меня мозги в узел завязались. Не может так совпасть, чтобы взрыв в лаборатории, обмертвение… и никакого отношения к волкам. Понимаете?

Арно медленно кивнул.

– П-понимаем, – все еще заикаясь, сказал он. – Ну, то есть я понимаю. Дети эти наверняка были волчатами. Если их уб… убили, то понятно, почему обмертвение появилось. Папа же рассказывал, что они раньше уже исследовали волчат, но потерпели неудачу. И что какой-то доктор Радов последнего волчонка проворонил. Получается, тебя, – Арно указал ложечкой на Митьку, – хотя что-то тут не сходится.

– Или… – начала Люсия, но Карина с удовольствием пнула ее под столом, и та заткнулась.

– Радов… Фамилия знакомая, – задумчиво сказала Карина. – Но я ее не написанной видела, а явно слышала, причем не от тебя, раньше. Ладно, потом вспомню…

Люська тоже задумалась.

– Слушайте, сколько всякой информации за один раз, – произнесла она. – Карин, ты прямо детектив. Что со всем этим делать-то будем?

– Ну, не знаю.

– Я знаю, – решительно заявил Арно. – Я уверен, что отец зла Митьке не желает…

– Конечно, тем, кто в лаборатории взорвался, он тоже вряд ли зла желал, – перебила его Карина. – Если бы он точно знал, что Митьке не навредит, то не подсылал бы тебя втихушку, а связался бы с родителями. Но он у тебя вообще рисковый мужик. А если бы мы… если бы Митька был не адекватный чел, а маньяк-отморозок какой-нибудь?

– Ну, он мне велел только найти… но мы с Дирке, это ассистент его, он тут со мной «за взрослого», решили проверить сначала.

– А вам папа за такую самостоятельность ремня не отвесит? – полюбопытствовал адекватный чел Митька.

– Отвесит, – вздохнул Арно, – но про себя порадуется. Короче, я чего предложить-то хотел. Давайте так: вы своим родителям рассказываете, что вы… то есть что Карина накопала. Ну и про отца моего тоже. А я ему тоже все, что узнал, рассказываю. Пусть-ка они между собой попробуют разобраться.

– А что, неплохая идея, – отозвалась Карина. – Мне вообще неохота, чтобы твой папаша тут нарисовывался, уж пардон. Но он твой отец. Так что, если задание не нравится, откажись выполнять, но если взялся – выполняй.

– Я бы, наоборот, ему назло не стала ничего делать, – фыркнула Люсия. – Если твой папа с тобой обращается, как мои родители со мной, фиг ему вместо задания.

– Что ли, с тобой плохо обращаются? – удивилась Карина. – Да тебе в десять раз больше разрешают, чем мне, я и то не жалуюсь. А то хочешь, поменяемся?

– Родители Люську избаловали просто, – отмахнулся Митька. – Моя люсичка-сестричка назло маме уши отморозить готова. А уж если уши чужие, то и просто из любви к искусству отморозки.

Слушайте, мы тут хорошо сидим, только уже поздно, да и бабло не бесконечное, давайте-ка посмотрим, на сколько мы тут нажрали, и по домам.