Благосклонные судьбы - Маргарет Питстоу

— Обещай, что будешь добрей ко мне, — сказала она, слегка высвобождаясь из его тесных объятий. — Ты не должен от меня отворачиваться…

— Все что угодно, дорогая… Все, что скажешь…

Руки Анжелики скользнули по его широким мускулистым плечам, и Дуайт на мгновение закрыл глаза, чувствуя на своем теле ее ласкающие пальцы. В неистовом пламени охватившей его страсти исчезли все мысли и об Александре, и о том, что с его стороны было бы подло заниматься любовью с невестой человека, у которого он гостил. Губы Дуайта нашли губы Анжелики, а затем пустились вниз по солоноватой коже ее шеи и плеч.

От изумления несколько секунд она лежала не шелохнувшись. Несмотря на свой искушенный вид, Анжелика выросла в оранжерейных условиях. Никогда прежде она не знала такой откровенной голодной страсти, с которой ласкал ее Дуайт. Когда его губы коснулись ее губ, Анжелика с испугом поняла, что утратила всякий контроль над ситуацией. Судя по настойчивому нажиму его тела и требовательным поцелуям, в которых, кажется, нашли выход все подавленные желания и разочарования Дуайта, пережитые им за последние месяцы, на этот раз он не собирался удовлетвориться ее игривыми уловками избалованного котенка.

— Анжел, дорогая, что ты со мной делаешь…

Задохнувшись от возмущения, она изо всех сил отпихнула его от себя.

— Нет! Дуайт, не смей! Я не это имела в виду! Нет, пожалуйста!

— Разве ты не видишь, что сводишь меня с ума?..

Теперь Анжелика сопротивлялась уже всерьез. Он словно не слышал ее возгласов, и она отчаянно принялась вертеть головой, пытаясь увернуться от его поцелуев. Но Дуайт сжимал Анжелику в объятиях, словно куколку, уткнувшись лицом ей в шею, словно умоляя ее смягчиться. Хотя силы были неравны, она яростно отбивалась, колотясь в его мощное тело, словно перепуганная бабочка в стеклянной банке.

— Оставь меня в покое! Ты что, не понимаешь: я тебя ненавижу!

В первое мгновение Дуайт словно не расслышал, все еще сжимая ее в объятиях, а затем его руки медленно стали разжиматься. Анжелика снова изо всех сил принялась его отпихивать, и он ошеломленно поднял голову, обуреваемый мучительным чувством.

— Оставь меня в покое, я сказала! Повторяю: ты мне противен!

— Ты шутишь, Анжел! Не может быть, чтобы ты…

— Еще как может!

Она рванулась, чтобы встать, и Дуайт наконец ее выпустил.

— Ненавижу тебя, Дуайт Доусон! Всегда ненавидела!..

Щеки его по-прежнему были залиты краской, но голубые глаза утратили то просительное выражение, к которому так привыкла Анжелика. Вместо этого она увидела в них незнакомый стальной блеск, от которого ей стало немного не по себе. Трясущимися руками она через голову натянула платье. Под его странным ледяным взглядом Анжелика вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной, хотя Дуайт больше не пытался ее тронуть.

— Значит, я тебе противен, да? — хрипло воскликнул он. — Что ж, рад слышать — хотя ты, кажется, никогда особенно этого и не скрывала! Просто я слишком долго соображал… — Он отрывисто рассмеялся: — Где-то в глубине души я, кажется, даже немного жалею Александра. Бедняга не знает, что женится на кукле, на пустой кукле! Ты никого не любишь, кроме Анжелики — и никогда не любила. Но для чего, для чего, о Господи, тебе понадобилось все это?

От отчаяния Дуайт изо всей силы ткнул кулаком в гальку. Анжелика вздрогнула, но ничего не ответила, стараясь сохранить невозмутимый вид. Дуайт невидящим взглядом уставился на окровавленные костяшки своих пальцев и снова ударил ими по острым камешкам. Боль и вид выступивших на руке капелек крови, казалось, доставляли ему удовольствие. Неожиданно взгляд его замер.

Между белых и серых камешков на солнце что-то блеснуло. Приглядевшись, Дуайт поднял с земли тонкую золотую цепочку, на которой висела звездочка из переливающихся водянистых камней. Она лежала у него на ладони, почти бесцветная в ярком блеске, и Дуайт задумчиво смотрел на нее, пытаясь припомнить, где он ее видел.

— Я ее узнал…

Заметив внезапную перемену в голосе Дуайта, Анжелика обернулась. Зрачки ее сузились, когда она увидела, что у него в руках.

— О чем ты? Впервые вижу эту цепочку.

— Разве? Она принадлежит Пру. Неужели ты действительно не помнишь? Другой такой здесь ни у кого нет. Пру говорила, что это лунные камни…

Анжелика пожала плечами. Она откинула со лба влажные волосы с таким невинным видом, что лицо Дуайта моментально посуровело. Свой жестокий урок он уже получил.

— Впервые слышу. Может, она ее обронила, когда была здесь. Она спускалась к морю. Цепочка, наверное, и соскочила.

— М-м… Может быть. Хотя странно…

Задумчиво взвесив на ладони тоненькую цепочку, Дуайт снова взглянул на Анжелику. Она смотрела на него с самым невинным видом, но что-то в ее лице неприятно поразило Дуайта. Что-то, напомнившее ему то выражение, которое было у Анжелики накануне вечером.

— Пру наверняка обрадуется, что она нашлась, — невозмутимо заметила она. — Захвати ее с собой. А теперь мне пора обратно.

Дуайт машинально последовал за ней, но подозрение росло в нем с каждой секундой, пока он как вкопанный не остановился на гальке. Что-то здесь было не так, но вот что именно — этого он понять не мог. Анжелика бросила на него нетерпеливый взгляд.

— Подумаешь: Пру потеряла цепочку! Ну и что здесь такого?!

Ее равнодушие было знакомо Дуайту гораздо лучше, чем недавние ласки, и он вдруг понял, что в голосе Анжелики вновь зазвучали исчезнувшие было властные нотки. Это было так естественно и до того на нее похоже, что Дуайт изумленно спросил себя, зачем ей вообще понадобилось его соблазнять? Вспомнив недавнюю сцену, он почувствовал комок в горле, но лоб его был по-прежнему наморщен, пока он пытался разгадать эту загадку.

Почему, почему она так странно себя вела? Он уже успел привыкнуть к ее равнодушию — так зачем же Анжелика вдруг изменила тактику? Наверное, что-то серьезное заставило ее отвлечь его внимание своими соблазнительными уловками. И это ей удалось — более чем. При одном воспоминании об этом сердце Дуайта начинало бешено колотиться. Но теперь к нервному возбуждению примешивалось любопытство. Если она его не любит, зачем тогда столько хлопот?

— Ты играла со мной… Ты нарочно меня дразнила, чтобы отвлечь мое внимание.

— О? — Губы ее сложились в удивленную улыбку, но в глазах мелькнул страх. — Зачем мне это нужно?

Откинув назад голову, Анжелика насмешливо взглянула на Дуайта.

— То, что я тебя целовала — так это был просто мой каприз…

— Черт побери!

В душе Дуайта вновь вскипела злоба: любовь к ней по-прежнему оставалась его уязвимым местом.