Братья Кип - Жюль Верн

— Помнишь, Питер, «черное зерно» в Коралловом море? Я тогда еще понял, что он неважный моряк.

— Но в таком случае, Карл, твой долг следить за ним, и, если его маневрирование покажется тебе опасным, вмешайся без колебаний!

— Да он уже не раз просил меня не лезть со своими советами.

— Тогда обратись прямо к Хаукинсу. Он человек разумный и услышит тебя.

— Посмотрим, Питер, видишь ли, без бортовой карты мне трудно следить за курсом…

Пройдя пролив Сент-Джордж, бриг потерял из виду Новую Ирландию и Новую Британию. Балт сразу взял курс строго на юг, чтобы не подходить близко к Новой Гвинее. И хотя получался крюк в полсотни миль, все равно это лучше, рассуждал боцман, чем вновь подвергаться нападению папуасов. И все нашли такое решение разумным.

Днем пятнадцатого декабря «Джеймс Кук» прошел Луизиаду без происшествий и вышел в Коралловое море у двенадцатого градуса южной широты. Теперь следовало держать курс все время на юг, до восточного побережья Австралии на широте Брисбена. Ветер дул попутный, и судно шло с максимальной скоростью. Но чтобы оказаться в прямой видимости острова Макира,[136] расположенного на юге Соломоновых островов, как замышляли Балт и Мод, нужно было повернуть на восток. Опасаясь, что такая резкая смена курса будет замечена, новый капитан взял на юго-юго-восток.

Карла Кипа это очень удивило, и он сказал капитану:

— Вы ошиблись, мистер Балт.

— Да, немного.

— Море гораздо спокойнее у австралийского берега.

— Возможно, — ответил Балт, которого раздражало поведение голландца.

— Тогда почему вы изменили курс?

— Потому что шквальный ветер с северо-востока очень возможен, и я не рискую идти вблизи берега.

— О! Но вы всегда успеете…

— Я так не считаю, — сухо сказал Флиг Балт.

Когда бывший боцман передал этот разговор Вэну Моду, тот рассвирепел.

Куда лезет эта голландская крыса, когда мы наконец избавимся от них?..

В сущности, это изменение курса, замеченное Карлом Кипом, было вполне приемлемым. В случае, если в самом деле разразится буря, кораблю безопаснее находиться подальше от берега, чтобы иметь возможность «увертки», как говорят моряки. Поэтому Карл Кип не счел нужным докладывать мистеру Хаукинсу, но, не обращая внимания на раздражение Балта, продолжал следить за курсом корабля.

К вечеру семнадцатого декабря погода резко переменилась. Стало гораздо жарче, а ветер совсем стих, и паруса повисли на мачтах. К трем часам пополудни термометр показывал сто три градуса в тени по Фаренгейту,[137] а к пяти часам барометр упал до семисот тридцати миллиметров, что свидетельствовало о резких атмосферных изменениях. Вдруг на море началось волнение. Где-то, очевидно, прошла сильная гроза. К девяти часам молнии на горизонте засверкали так, что казалось, море объято огнем. Кругом оглушительно грохотало, и вспышки слепили глаза. К одиннадцати часам гроза достигла невероятной силы, молнии ударялись в верхушки мачт, но благодаря громоотводу не причинили никакого вреда. Было совершенно очевидно, что за грозой последует шквальный ветер, и следовало быть к нему готовым. И все-таки то обстоятельство, что корабль находился на большом удалении от берегов, более или менее ослабляло опасность.

Мистер Хаукинс, Карл Кип и Флиг Балт, стоя в рубке, говорили о предстоящей буре.

— На сей раз, сказал капитан Балт, — это будет не «черное зерно», которое никогда не длится более нескольких часов! Шквал идет с запада, нужно уходить на восток.

— А почему не лечь в дрейф и не попробовать выстоять? — спросил Карл.

— Выстоять? — хмыкнул Балт. — Бриг погружен по самую ватерлинию,[138] ему не подняться на волну, он будет сметен!..

— Я согласен с мистером Кипом, — заявил Хаукинс, — если мы поменяем курс, нас увлечет далеко на восток.

— И даже на северо-восток, — добавил Карл, — к Соломоновым островам.

Боцман понимал, что голландец рассуждает, как настоящий моряк, но как упустить возможность подойти к Соломоновым островам? И он ответил:

— Надеюсь, мистер Хаукинс понимает, что я, как капитан, полностью отвечаю за корабль и не нуждаюсь в распоряжениях мистера Кипа.

— Я вовсе не даю вам распоряжений, а лишь советы, — удивился Кип.

— Я не нуждаюсь в указаниях, — раздраженно продолжал Флиг Балт.

— Господа, — вмешался Хаукинс, — не будем спорить… Я благодарю мистера Кипа за высказанное мнение, но если капитан Балт считает иначе, пусть действует по своему усмотрению. Я доверил ему командование кораблем, и он полностью отвечает за свои решения.

Карл Кип поклонился и вышел. Минутой позже он сказал брату:

— Этот Флиг ни на что не способен, боюсь, как бы он не погубил корабль! Но ведь он капитан!

Тем временем ветер с каждой минутой усиливался и рвал паруса. По приказу Флига Балта корабль, сотрясаемый волнами, изменил курс. Скрипели мачты, бакштаги[139] готовы были лопнуть, дважды корабль чуть не перевернуло. Наконец маневр закончился, и «Джеймс Кук» под штормовым стакселем[140] взял курс на северо-восток. Началась сильная бортовая качка. Управлять кораблем становилось все труднее. Когда Флиг Балт приказал поставить фок, ветер мгновенно разорвал его в клочья. Может быль, следовало и вовсе убрать паруса, но тогда корабль стал бы игрушкой волн и был бы лишен всякого управления. Уже ни у кого не осталось сомнений, что бриг не может бороться с волнами. Скорость волн вдвое превышала его собственную, и он был неуправляем.

Мистер Хаукинс уже не скрывал своего беспокойства. Он понимал, что речь теперь идет о жизни экипажа и пассажиров. И если Флиг Балт нес всю полноту ответственности как капитан, то он, судовладелец, полностью отвечал за его назначение. А если бывший боцман не справится со своими обязанностями? Что, если моряк Карл Кип был прав, выступив против решения Балта?

Своими сомнениями судовладелец поделился с Натом Джибсоном. В ответ юноша признался, что его тоже беспокоит, сумеет ли Балт вывести корабль целым и невредимым.

Теперь Хаукинс то и дело с тревогой спрашивал бывшего боцмана, какой он видит выход, но в ответ слышал лишь маловразумительные, бессвязные фразы, выдававшие его полное замешательство.

При свете молнии Хаукинс обернулся в сторону Карла Кипа и увидел, что тот с трудом сдерживается, чтобы не вмешаться. Но теперь и Флиг Балт понимал, что следует немедля повернуть на запад, иначе корабль будет опрокинут.

Боцман решил попробовать, вполне сознавая, какой опасный маневр предстоит ему выполнить. Он взялся за штурвал, бриг положило на борт, и верхушка реи[141] скрылась под волной.