Горькая брусника - Наталья Медведская

– Я вижу у тебя все знакомые любители выпить, давно употребляешь?

– С пеленок. Разве по мне не видно?

Я открыла калитку и пошла к дому.

«Зачем что-то объяснять человеку, уже сделавшему свои поспешные выводы».

– До завтра, – крикнул мне в след Матвей. – В то же время.

Я, не оглядываясь, помахала рукой. Зачем ему видеть мою обиду?

Во дворе за столом восседали обе старушки-подружки.

– Как бабочки на огонь, так и глупые девки летят к Матвею в лапы. И ты, Настя, такая же, как другие.

– Зоя Ивановна, вы ничего не перепутали, я вам не внучка, чтобы вы меня воспитывали, – рассердилась я.

Старушка обидчиво поджала губы.

– Была б ты моей внучкой, ремня бы получила.

– Хватит ругаться. Чай пить будешь? – поинтересовалась у меня баба Поля.

– Пожалуй, выпью. Не сердитесь, Зоя Ивановна, я понимаю, вы добра желаете, но я уже взрослая сама разберусь.

«Лучше бы своего родственника-курощупа воспитывала», – подумала я, усаживаясь на стул. На столе, покрытом клеенкой весёленькой расцветки, лежала горка карточек и небольшая сумма денег.

– Ого, играем на деньги?

– Так, по мелочи, – смутилась Полина Андреевна. – Кто больше метаграмм собрал на заданное слово, тот и выиграл.

Я удивилась продвинутости старушек в русском языке.

– Можно с вами поучаствовать?

– Давай. Только деньги на кон. Первая ставка десять рублей, за каждое выигранное слово рубль, – объявила Зоя Ивановна.

Я порылась в кармане джинсов и положила на стол медную монетку.

– Не подглядывать. – Баба Поля выбрала из стопки бумажных квадратиков карточку. – Заданное слово – гора.

– Нора, – сразу же сказала баба Зоя.

– Кора, – пришло мне в голову.

– Пора, – внесла свою лепту Полина Андреевна.

– Фора, – обрадовалась баба Зоя.

– Бора, – ветер такой пояснила баба Поля.

– Не пойдет, – возмутилась Зоя Ивановна. – Имена собственные, названия городов, животных, растений и так далее не участвуют в игре.

Я, как ни старалась, больше не могла вспомнить ни слова. Выиграла Зоя Ивановна. В её банк пошел выигрыш в тридцать два рубля. Через полчаса совместными усилиями старушки разбогатели каждая на сто рублей.

– Хватит. Признаю, вы мастера слова, – заявила я бабулькам и встала из-за стола. – Мне пора на боковую.

– Настя, последний вопрос, – ехидно улыбнулась соседка. – Какой самый печальный гарнир на свете?

– Не знаю.

Зоя Ивановна обрадовалась:

– Пюре из картошки.

– Это ещё почему? – удивилась я. Голова у меня сейчас плохо соображала.

– Она такая подавленная, – захихикала баба Зоя, как девочка.

Ветер стих. Стало душно. Я почувствовала себя липкой и отправилась в летний душ, ополоснуться прохладной водой. Быстро стемнело. После купания пришлось идти буквально на ощупь, чтобы не налететь на деревья в саду.

– Вы замечательно танцуете? – послышался голос из темноты.

От неожиданности я подпрыгнула и потеряла в траве резиновые шлепки. Как-то раньше не замечала за собой такой пугливости.

– Извините, я не хотел вас стращать. – Луч фонарика осветил траву.

Я нашла шлепки, надела, досадуя, что придется снова мыть ноги. За сеткой стоял Николай, узнала его по голосу.

– Вы меня заикой сделаете.

– Прошу прощения. Вышел подышать свежим воздухом и заметил вас. Настя, вы не обидитесь за совет.

Луч фонаря освещал траву передо мной, лица собеседника я не видела.

– Смотря какой совет.

– Вам не стоит общаться с Матвеем. Такой милой девушке он не пара.

Я молчала, не зная, как реагировать на эти слова. Не будешь же грубить человеку, который желает тебе только хорошего. Хотя это его совсем не касается. По моему молчанию Николай понял: я в замешательстве.

– Извините ещё раз, у нас шапочное знакомство, но я почувствовал: вы чудесная девушка, а он негодяй. Доброй вам ночи и подумайте над моими словами.

– Подумаю, – пообещала я и потопала в дом.

Приняв душ повторно, теперь уже в ванной, позвонила родителям. Трубку опять поднял отец. Я спросила его о здоровье мамы. Уверила, что не ищу неприятностей на свою голову и веду себя паинькой. Рассказала о работе на турбазе. Папа поведал вкратце новости станицы. В конце разговора добавил: «Завтра приеду на опознание Алёны в Апшеронск». Я похолодела. Так старательно отгоняла мысли о сестре, что почти сумела убедить себя. Та утопленница вовсе не Алёна.

Лежа в кровати, стала перебирать события прошедшего дня. Вспомнила Матвея. Сердце замерло на секунду, а потом застучало с новой силой.

Как глупо и не вовремя. А главное, у него таких, как я, целый пучок.

Проснулась я от шороха за окном.

Идиотка, опять забыла закрыть створки рамы! Полежала, не шевелясь. Что-то шуршало за окном, я слышала чьё-то шумное дыхание.

Ну, погоди, сволочь, я тебе покажу, как пугать девушек по ночам! Резко вскочила с постели и бросила подушку в распахнутое окно.

Человек вскрикнул тоненьким голоском и побежал в сторону огорода. Мне показалось, я услышала женский голос. Поднялась и закрыла окно. Заснуть больше не сумела. Лежала и перебирала всех кандидатов в маньяки. У меня их набралось уже несколько штук. Перед рассветом встала с постели, мне просто необходимо увидеть Ангела. Я знала, по какой дороге он поведёт группу. Быстро оделась и перемахнула через подоконник.

Кажется, через окно я лазаю чаще, чем хожу через дверь. Подняла с травы влажную от росы подушку и закинула в комнату на кровать. Уже знакомым путем двинулась в сторону реки. Через полчаса я была на месте.

Определенно я сбрендила, если сижу в кустах, искусанная комарами, вымокшая в росе и всё ради того, чтобы убедиться: пойдут в поход подружки или нет?

Разозлившись на себя, уже собралась вылезти из зарослей. Но тут на дороге показалась группа туристов. Как я и подозревала, девицы находились в эскорте и обе старались держаться рядом с Ангелом.

«Убедилась. Хотела увидеть Матвея. Увидела. Довольна», – укорила себя.

Выбралась из зарослей орешника, отряхнула одежду от налипших мокрых листьев. И тут метрах в пятидесяти от дороги заметила Феодору, без размышления юркнула обратно в спасительные кусты. Старуха медленно шла по поляне, рвала какую-то травку и складывала в корзину. Я сидела, как мышка. Она поравнялась с моим укрытием и остановилась.

– Выходи, не прячься и так комары всю искусали.

Я обречённо вылезла из кустов.

– Как вы меня заметили?

Феодора усмехнулась:

– Дышишь шумно, слышно за сто метров.

Я взглянула на неё и внутренне содрогнулась: «До чего же она уродлива».

– Вы не могли меня слышать.

– Ну хорошо, заметила твои шараханья. За кем следишь? Неужто за Матвеем? А зачем?

Я покосилась на старуху. «Потому, что ревную», – хотелось ей сказать, пусть посмеётся, но благоразумно промолчала.

– Молчишь. Что смотришь? Страшна на рожу-то? – Феодора переложила корзинку из одной руки в другую.

– Есть немного, – смутилась я, расчесывая зудящую кожу в местах укусов насекомых.

Бабка порылась в корзинке, достала какую-то травку.

– Разомни её и потри укусы. Зуд пройдет.

Я взяла незнакомое растение с сочными округлыми листьями и поникшей розеткой бледно-голубых мелких цветочков.

– Оно же грязное.

Феодора фыркнула.

Я посмотрела на руки в пыльных разводах. Действительно. Мне ли говорить о чистоте. Выдавив сок травы, натерла места укусов, куда смогла дотянуться. Зуд утих.

– Замечательная травка. Запомню. Как она называется?

– Научное название не знаю, а по-простому кровезатворница.

Я заглянула в корзинку и полюбопытствовала:

– А что вы ещё собрали?

Феодора прищурила глаза и сердито буркнула:

– Что надо, то и собрала. А ты, я вижу, добрых советов не слушаешь. Почему не уехала?

– Пока не найду убийцу сестры, не уеду.

«И что всем хочется меня отправить домой», – разозлилась я.

– У неубитых убийц не бывает. А вот над тобой, как дамоклов меч висит «чёрное облако» – это грозящая тебе опасность. И она всё ближе. – Старуха с интересом стала всматриваться во что-то над моей головой, а потом перевела взгляд на грудь. – Понятно. Теперь тебя отсюда не выгонишь. Любовь расцветает. Иш, каким цветком проклюнулась.

Я покраснела.

– Опять по лицу прочли?

– Да нет, по душе. Она у тебя поёт. Настоящее чувство к тебе пришло, но вот радость принесет или горе – не ведаю. Ты из счастливого рода. Любовь не ко всем является.

Я справилась со своей растерянностью. Любопытство взяло верх.

– А вам не видно, ответное чувство или нет?

– Не скажу, не хочу влиять на твоё решение, вдруг надумаешь уехать.

– Так нечестно. Ой, вы меня совсем запутали! Что вы сказали о моей сестре? Её никто не убивал, она погибла сама?

– Вроде не глупа, а тугодумка. С твоей сестрой всё просто: её нет среди мертвых. Не вижу этого.

Я почувствовала, как сердце пропустило удар, а потом заработало на манер отбойного молотка.