Токийский декаданс - Рю Мураками

Я лежала в постели связанная. Он оставил меня так и ушел. Сказал, что собирается со своей второй женой в ресторан.

Сколько прошло времени, непонятно. В комнате было темно, и на глазах у меня была повязка. Он очень хорошо меня опутал. Единственное, чем я могла пошевелить, — это пальцы рук и ног. Кляп размером с шарик для пинг-понга лишал свободы движений мой рот — язык и челюсти. Он даже уши мне закрыл чем-то похожим на наушники для стрельбы.

Мне стало страшно, и я заплакала. Повязка для глаз намокла, слезы даже не добрались до подбородка. Как только я прекратила плакать, захотелось писать. Связанные руки и ноги уже потеряли чувствительность, и ощущение простыней, касавшихся задницы и спины, тоже стало пропадать. Желание писать начало куда-то отдаляться, по коже пошли мурашки. Стало казаться, что писать хочу вовсе не я, а кто-то другой. Все чувства одно за другим становились размытыми, и я подумала, что это, наверное, и есть потеря сознания.

Мужчина вернулся с женщиной и снял с меня повязку. Они тут же занялись сексом рядом со мной. Он пнул меня по заднице и приказал лизать их половые органы. Я перестала понимать, кто я такая, и вспомнила Томоэ. Женщина сидела у меня на лице, пока он трахал ее. Я лизала их обоих, и мне в рот набивались лобковые волосы. Мое тело начало остывать.

Когда мужчина кончил, они спросили меня, посмеиваясь:

— Кто ты?

— Насекомое, — ответила я.

Я вышла из отеля, села в такси и вернулась в офис в Западном Адзабу. Там были мама-сан с бабкой.

— Задержалась ты, — сказала бабка. — Говоришь, был тройничок?

Я заплакала. Мои всхлипы походили на голос пойманной птицы. Мама-сан обняла меня.

— Так плохо было?

Она гладила меня по голове. Я приобняла ее за талию, прильнула к щеке и, кивнув, продолжила рыдать.

— Ладно, ладно, у нас есть рис, нори, перилла. Ты, наверное, проголодалась? Сейчас поешь икры, и все будет хорошо.

Вымыв лицо, я взглянула на себя в зеркало, но все равно не поняла, чье изображение передо мной. "Где я? Кто я?" — вспомнила я старую шутку и даже улыбнулась, но было непонятно, кто улыбнулся в зеркале.

Водитель такси оказался болтлив. Он спутал меня со студенткой и всю дорогу читал лекции о том, как нельзя гулять допоздна. Я ответила ему, что работала. Я спешила. Мне нужно было кому-нибудь кое-что доказать. Открыв сумку, я достала оттуда вибратор и клизму.

— Вот моя работа!

Водитель замолчал. Затем закашлялся. И пока я не вышла и не закрыла дверь, он не проронил ни слова.

Мне казалось, что я стану такой же, как Томоэ. Мне захотелось позвонить мужчине, с которым мы жили вместе еще пару месяцев назад. Он принимал мою работу, пока верил, что я не занимаюсь ни с кем сексом. Однажды во время еды я расплакалась.

— Что случилось? — спросил он.

— Я занималась анальным сексом, — ответила я.

— Вот как… — Он опустил глаза, а потом побежал к раковине, и его стошнило.

Через две недели он уехал. Оставил только записку:

Если будет очень плохо, звони.

И номер.

На этот номер я и позвонила.

— Что произошло?

— Мне не очень хорошо, может, встретимся? Он привел ряд причин, по которым мы не могли увидеться. И потом сказал:

— Ты сосала член, который тебе вставляли в задницу. Я не могу даже думать об этом!

— Извини. — Я повесила трубку.

Я сплю с открытым ртом. Занималась онанизмом и кончила четырнадцать раз. За окном посветлело. Я съела всю сестринскую икру. Меня даже затошнило, но я сдержалась.

Я жду, когда из икры вылупятся рыбки. По сути, икра ведь это те же яйца, только рыбьи. Я жду, когда вылупятся маленькие лососи и полетят у меня изо рта, как у отца того мужика, который меня связывал.

Я буду ухаживать за малютками лососями. Лосось всегда возвращается в ту речку, где родился. Вот и они вернутся ко мне в живот. А затем намечут еще икринок.

Я выплюну тысячами лососей на всех тех мужиков, которые ждут в номерах отеля Западного Синдзюку и покупают меня. И посмотрим тогда, кто еще сможет назвать меня насекомым.

Автобус

Водрузившись с ногами на стул цвета слоновой кости, Волосатка взяла сигарету. Сигарета была без фильтра. Услужливая продавщица чиркнула зажигалкой.

— Обычный пиджак безыскусен, а если еще и пояс, то в силу молодости тебя примут за мальчика.

В переполненном магазине я примерял уже одиннадцатый пиджак. Этот был с черными и желтыми полосами.

— Такие надевают чуваки, которые дорогу чинят.

— Дурак, он так выглядит, потому что ты надел.

Услужливая продавщица хихикнула, прикрыв рот рукой. Я режиссер-постановщик фильмов. Снял три фильма, успех пришел со вторым. В студенческие годы я ходил в синема-клуб, где мы часто смотрели восточноевропейские фильмы. Владельцем был некий мужчина средних лет, у него еще имелось несколько магазинов старой книги по городу. Он приобрел права на "Водопровод", "Пепел и брильянты" и "Березовую рощу", и пока показывал их, заработал более двух миллионов иен. На эти деньги он решил снять фильм и дал нам возможность написать сценарий. Так я и написал "Автобус".

Я родился на маленьком островке на западной стороне Кюсю. Понятно, что туда не долететь самолетом, поэтому приходится пользоваться поездом, автобусом и паромом, пересаживаясь с одного на другой. Автобус всегда шел от железнодорожной станции Сасэбо JR до парома в Хирадо. Его путь пролегал через рудники Китамацу у горы Ботаяма, и для меня автобус почему-то являлся символом моего родного края, хотя на поезд и паром я тратил больше времени, пока добирался домой. Я положил в основу сценария пару-тройку встреч и разговоров с людьми внутри этого автобуса. Мой сценарий понравился, и я снял тридцати восьми минутный фильм на шестнадцатимиллиметровой пленке. Мое черно-белое творение получило приз на студенческом фестивале кинопремьер, и мне поручили написать сценарий следующего моего фильма с бюджетом в двенадцать миллионов. Продолжая развивать мотив "Автобуса", я написал комедию "Ностальгия, ностальгия, ностальгия". В ней рассказывалось об обычном мужчине, который в школе играет в бейсбольной команде, но все время сидит на скамейке запасных. У него очень сильные плечи. Закончив промышленный колледж, он находит работу на верфях Сикоку, которая заключается в том, что он день-деньской машет молотом, сбивая остатки налипшего масла в бойлере. Он женится, у него рождается ребенок, и его мечта теперь — сыграть с сыном в мяч, когда тот подрастет. По-прежнему продолжая гордиться своими сильными плечами, он однажды тянет мышцы на плече и с горя напивается. Тут же его сбивает машина. Но к счастью нашего героя, сбивший его "мерседес" принадлежит владельцу верфей. Тело героя в ужасном состоянии, но происходит чудо, и он выживает. Более того, ему пришивают удивительную искусственную руку. Он пробует кидать мяч новой рукой и после долгих тренировок возрождает силу в плечах. Получив огромную компенсацию от владельца верфей, он возвращается на родину и не только радуется, играя с сыном в мяч, но и становится местной знаменитостью, профессиональным спортсменом, благодаря своей искусственной руке. Вот такая комедия с хеппи-эндом. "Ностальгия, ностальгия, ностальгия" завоевал второе место на Гонконгском кинофестивале и имел большой успех в Японии, Юго-Восточной Азии и Канаде. Благодаря малым затратам, прибыль была просто невероятной, и я купил себе леворульную машину и кирпичный дом площадью в двести квадратных метров с монтажной. А еще завел двух афганских борзых.