Один Из Шестнадцати - Олег Петров

Для самого Староса проблема была только в самом источнике его «озарения». Его рациональный американский ум, еще не успевший пропитаться русской бесшабашностью и фатализмом, просто отказывался верить в вещие сны как источник вдохновения, пока три бессонных ночи спустя усталая и небритая парочка не представила ему вполне рабочий образец. И лишь тогда он, наконец, поверил.

— Ну что же, поздравлю вас, Филипп Георгиевич, — искренне улыбнулся Шокин после минутной паузы, — Вы и ваши сотрудники прекрасно потрудились. Но, как вы понимаете, все еще впереди. Вот товарищи Королев и Устинов — люди заинтересованные, но не будем забывать и про народное хозяйство в целом. Значит, так! — он сделал знак, и один из сопровождающих отдал ему в руки пухлую папку. Шокин достал первый лист, положил на ближайший стол и размашисто подписал. Это было постановление Министерства о создании на базе лаборатории нового КБ с совсем другим бюджетом и возможностями и переводу в подчинение новому суперинституту — НИИРЭ. Согласно этой бумаге, новоиспеченному КБ-2 предстоял переезд в левое крыло огромного здания на пересечении Московского и Ленинградского проспектов, что само по себе было шоком для нынешних обитателей скромного заводского чердака.[33]

Продолжая свою неожиданную прогулку, Старос усмехнулся, вспоминая, как Шокин подобно фокуснику доставал и подписывал одну бумагу за другой: указ о создании Госкомитета по электронике, указ о включении в цепочку кооперации Ленинградского Ферритового Завода (ЛФЗ), завода «Прогресс» и других, об изменении штатов и окладов, и много чего другого. Неплохое шоу, пусть и заранее подготовленное. Но зато теперь все присутствующие до конца жизни будут знать, что были свидетелями рождения целой эпохи в советской и мировой радиоэлектронике!

Но как же странно думать в этих новых терминах, взявшихся непонятно откуда! Называть двоичный разряд «битом» — это, конечно, удобно и для англоязычного человека даже вполне логично. А вот почему восемь разрядов — это «байт»? Загадка. Однако, словечко прижилось, и «старосята»[34] теперь вовсю щеголяют «байтами», «килобайтами» и остающимися пока в мечтах «мегабайтами». При гостях, впрочем, никто не решился употребить новые термины, но в самом конце встречи этот загадочный человек с фамилией Королев вдруг спросил, сколько памяти будет отведено под команды и сколько под данные. На это Старос ответил, что поскольку их «новая» память намного проще и технологичнее, то они решили пойти дальше и вовсе не разделять адресное пространство команд и данных. То есть, будет доступно примерно 32 тысячи слов, 16-разрядных. Разумеется, часть памяти с базовыми управляющими программами будет запрещена для записи.

— Шестьдесят четыре килобайта — это серьезно, — пробормотал Королев знакомые слова, что шокировало Староса до глубины души. Он даже немного замешкался, но Берг его выручил.

— Мы не всегда можем обойтись только выводом управляющих сигналов или распечаткой на бумаге. Мы хотим поставить один или несколько рядов… семисегментных индикаторов. — Сделав паузу, он важно добавил: — Такое еще никто не делал, но прототип высоковольтного устройства у нас уже есть. И поскольку мы сильно сэкономим в схемах памяти… Думаю, проблем не будет.

Это он, конечно, поспешил, подумал про себя Филипп Георгиевич, вспомнив огромные россыпи дискретных элементов, которые еще предстояло собрать в единое целое. Хотя, в последнее время он узнал много нового о построении подобных схем. Так много, что его сотрудники просто диву давались, откуда у их шефа брались такие озарения и в таком количестве. Впрочем, все эти идеи моментально подхватывались его жадными до новинок сотрудниками, препарировались и, как вскоре выяснялось, неплохо работали на практике. А поскольку практика была в их деле единственным критерием истины, его авторитет рос не по дням, а по часам.

Во время демонстрации работающего прототипа арифметического устройства Старос не преминул порадовать Шокина известием о том, что нашелся неплохой способ пустить в дело огромные залежи нискочастотных германиевых триодов,[35] наработанных промышленностью. Новые решения открывали массу возможностей и содержало в себе несколько принципиальных прорывов в технологии проектирования подобных схем.

Королев спросил про массу готового изделия, хотя бы приблизительно, и Старос назвал максимум — пятьдесят килограммов. Возможно, снизим до тридцати.

— Ну что, Сергей Павлович, — иронично спросил Устинов. — Влезет этот «чудо-ящик» в ваше изделие?

— А куда он денется, Дмитрий Федорович, — довольно ответил Королев, поглаживая бок «железяки». — Сам понимаешь, если в наше влезет, то в ваше и подавно. Вам-то в один конец.

Вот тут-то Старос и понял, что за «изделие» имелось в виду и что за человек этот Королев. Давно ходят слухи о реальных «отцах» советских ракет, и тут вдруг такие гости! Наверняка, это один из главных «ракетных начальников», если не самый главный.

— А сроки? — Королев снова стал серьезен.

— До нашей «реорганизации» я бы сказал, что год, — осторожно начал Старос, тщательно выбирая слова. — Но если мы получим все эти опытные производства и штат, то 5–6 месяцев. Но это только до первого экземпляра, полностью работающего.

— Годится, — сказал Королев. — Я зашлю к вам группу, будем оформлять техзадание. Но мне необходимы ваши гарантии по весу и габаритам. И по срокам, разумеется, тоже.

Старос кивнул, и озвучил еще одну идею:

— Мы можем предоставить вам электрические и… интерфейсные спецификации через месяц. Если смежники не подведут. Для испытаний можем сделать прототип месяца через три-четыре, но он будет тяжелее и больше.

— Уж мы за смежниками проследим, — веско усмехнулся Шокин. — Эти дела у нас на таком контроле, что даже страшно сказать.

— От нас тоже группа приедет, только немного позже, где-то через полтора месяца, — добавил Устинов. — Посмотрим, что вы нам предложите. И от флотских ждите гостей.

Вспоминая этот разговор, Филипп Георгиевич Старос сделал круг и снова вышел к проходной. Потоптался немного, зябко переминаясь с ноги на ногу, и пошел обратно к воротам. Показав пропуск на вахте, пробрался на знакомую лестницу и поднялся на чердак. Это был редкий день, когда никто не задержался на работе — он сам велел всем разойтись и выспаться перед предстоящим переездом. Так что, он стоял посреди полутемной лаборатории в одиночестве и размышлял. Совсем скоро он сам и его «старосята» покинут этот тесный, но ставший таким уютным чердак.

Похоже, его мечта сделать компактную управляющую мини-ЭВМ, от которой не так уж далеко до персонального компьютера (откуда слова такие взялись?!) превращалась в реальность быстрее, чем он мог подумать.

Москва, подземный бункер, сентябрь 2057 года

— Не слишком ли рано для таких нововведений? Потянут?

Студенты-заочники, посвященные в тайну особой государственной важности, молчали. Казалось, бы, что тут робеть? Ну, Президент России. Ну, впервые явился в бункер в их присутствие. Ну, похоже, что в курсе всего и курирует проект на самом верху. Что же тут такого? Как воды в рот набрали студенты… Мельников, видя такое замешательство, решил выручить молодежь.

— Как раз сейчас самое время, — авторитетно объяснил он. — И твистор-пямять мы дарим обеим сторонам почти одновременно. Технология простая, и моментально пойдет в дело. Память компьютеров резко подскочит в объемах, а ограничения по памяти — это основное препятствие к повсеместному внедрению ранних ЭВМ.

— А полупроводниковую часть промышленность СССР потянет? — уточнил недоверчивый Президент.

— На середину-конец 50-х годов в СССР была довольно развитая полупроводниковая промышленность, вполне на мировом уровне, — заметил Иван, присоединяясь к беседе. — С разработками тоже все было неплохо. С другой стороны, пора переводить количество в качество. Америка и так скоро сделает рывок в этой области.

— Интегральные схемы? — проявил эрудицию Верховный.

— Именно, — довольно кивнул Мельников. — Уже через год американцы решат три фундаментальные проблемы в этой области и уйдут далеко вперед. А в СССР первые аналоги интегральных схем появятся только в начале 60-х и будут всего лишь копиями украденных американских образцов. Этого допускать никак нельзя, если мы хотим равной игры.

— А кто в Союзе сможет это разработать? — поинтересовался Орлов и, видя, как заерзал набравшийся, наконец, храбрости Михаил, кивком дал ему слово.

— Пока что мы ставим на НИИ-35, - осторожно начал студент. — У Красилова[36] сильнейшая в Союзе команда, у него зреет прорыв по планарной технологии. Шокин, министр, перевел его институт на режим наибольшего благоприятствования. Королев к нему тоже заезжал. Через год они сделают триггер на несколько десятков элементов в одном кристалле, и года через полтора все это пойдет в промышленность в массовом порядке. Мы планируем сделать так, чтобы и в Америке к этому времени освоили то же самое.