Раз улика, два улика! - Екатерина Вильмонт

Лара подняла голову, выжидательно глядя на Дрюкова.

– Но за это ты должна сейчас, здесь, написать мне обо всем… Обо всем, что ты сделала, этот документ будет находиться в надежном месте. Если, не дай бог, со мной что-нибудь случится, ты первая от этого пострадаешь. Я, как выяснилось, был достаточно легковерным, но с этим покончено. Садись и пиши. А потом ты это прочитаешь на диктофон. Таким образом, у меня будет три документа. Письменный, видео и аудио.

– А что… что будет со мной?

– Ну, для начала ты вернешь мне то, что украла, а дальше… Со мной ты, естественно, работать не будешь. Советую тебе уехать за границу. Ты красивая женщина, выходи замуж, рожай детей и забудь свои кровавые игры.

– Артем, ты ошибаешься, я к убийству непричастна. Клянусь тебе!

– А за что же ты платила Эдуарду?

– Это клевета, вранье! Я на Майорке вообще от тебя не отходила, разве ты не помнишь? Признаюсь, я обманывала тебя, переводила деньги фирмы на свои счета за границей, это правда, как говорится, бес попутал, жадность, желание разбогатеть по-настоящему, но Лена… Нет, нет, Артем! – В ее голосе слышалась мольба.

«Я бы ей поверил, если бы своими глазами не видел ее с тем убийцей в Вайдемоссе», – подумал Никита.

– Лара, я и так поступаю с тобой излишне мягко, учитывая, что ты организовала убийство Лены. Просто у меня нет сил на скандалы и судебные разбирательства. Впрочем, я повторяюсь. Садись и пиши…

Она села за стол, взяла ручку.

– Я не могу. Я не знаю, как…

– Очень просто, начни, как начинают в фильмах такие документы: «Я, Аникина Лариса Павловна», ну и так далее.

И она начала писать. Прошло несколько минут, она сидела и что-то писала, а Артем Николаевич стоял за ее спиной, время от времени заглядывая ей через плечо.

– Артем, я должна прерваться… мне необходимо выпить…

– Выпить? Пожалуйста, я налью. Виски устроит?

– Да. И, если можно, чашку кофе.

– Пожалуйста. Идем на кухню.

Они ушли. Мальчики перевели дух.

– Мне это не нравится… Она опять что-нибудь выкинет! – прошептал Никита.

С кухни доносились голоса, но слов было не разобрать. И вдруг там раздался грохот, упало что-то тяжелое и буквально тут же в столовой появилась Лара. Она схватила со стола исписанный листок, скомкала его и сунула в карман. Потом она начала медленно обходить столовую, внимательно рассматривая стены и потолок. «Камеру ищет, – сообразил Никита. – Но где же Артем?» И тут же Гошка толкнул его.

– Она его кокнула! Надо ее задержать.

Сумочка с пистолетом лежала на кресле, а сама Лариса Павловна находилась сейчас довольно далеко. Гошка вдруг одним прыжком оказался у кресла, выхватил из сумочки пистолет.

– Руки вверх! – крикнул он.

Женщина в испуге обернулась.

– Ты кто такой? – вырвалось у нее. – Немедленно опусти пистолет!

– Нет, мадам, шутки кончились! Никита, на кухню!

Никита бросился на кухню. Там на полу без сознания лежал Артем Николаевич. Дико озираясь, Никита искал телефон… ага, вот он. Мальчик набрал «03» и вызвал «Скорую помощь». Потом пощупал пульс у Дрюкова. Пульс был, хоть и очень слабый. Тогда Никита рванул балконную дверь, перегнулся через перила и заорал:

– Леха! Живо сюда!

– Бегу!

И Никита помчался назад в столовую. Гошка, бледный, с каплями пота на лбу, держал на мушке Ларису.

– Кто вы такие? Опусти сейчас же пистолет, придурок!

– И не подумаю! – дрожащим голосом ответил Гошка, понимая, что все равно не сможет выстрелить в живого человека.

Кажется, то же самое сообразила и Лариса. Мало-помалу она пятилась к выходу. Никита мигом оценил ситуацию и кинулся к двери.

– Пусти, идиот!

– И не подумаю!

– Болваны! – презрительно бросила она и сняла трубку домофона, висевшего на стене. – Дежурная, немедленно вызовите милицию в сорок восьмую квартиру! Немедленно! Какая разница, что случилось! Это я объясню милиции. Банда подростков.

На секунду ребята растерялись.

– Кретины, ублюдки, с кем вздумали тягаться! – завизжала она.

Но тут в дверь позвонили. Никита распахнул ее, и в квартиру ворвался Шмаков.

– Опаньки! Не слабо! – закричал он при виде Гошки с пистолетом.

Гошка вдруг одним прыжком оказался у кресла, выхватил из сумочки пистолет.

– Руки вверх! – крикнул он.

– Шмаков, держи ее! – завопил Гошка, стряхивая с себя оцепенение.

– Не подходи, ублюдок! – прохрипела дама.

– За ублюдка, мадам, ответите! – как-то странно произнес Шмаков и вдруг подпрыгнул, повернулся, и Лариса рухнула на пол.

– Руки! Свяжи ей руки! – распорядился Шмаков.

– Чем?

– Да хоть галстук найди, какая, блин, разница, – он что было сил держал Ларису, впрочем, она и не сопротивлялась.

Никита уже протягивал Лехе веревку, которую нашел на кухне. Вдвоем они скрутили ей руки… Она не подавала признаков жизни.

– Леха, а ты ее не того… не укокошил? – испуганно спросил Никита.

– Да нет, это так, легкий шок, а ничего приемчик, да? Гляди, гляди, оклемалась! А чего тут у вас было-то?

– «Скорую» вызывали? – раздался женский голос. – Боже, что тут такое? – отшатнулась докторша.

– Репетиция! – брякнул первое попавшееся Шмаков.

– Пожалуйста, скорее, там на кухне! – заговорил Никита. – Похоже на отравление… – он потянул докторшу за руку.

Докторша наклонилась над Артемом Николаевичем, а он вдруг открыл глаза.

– О! Кто вы…

– Живой! – обрадовался Никита. – Он жив.

– Суки! Гады! Подонки! – извивалась на полу Лариса. – Ничего, сейчас милиция приедет, я все переиграю! Это вы будете париться в тюрьме, а я посмеюсь над вами, ублюдки.

– Должен вас огорчить, мадам, Артем Николаевич жив и даст показания не в вашу пользу. И будьте добры, извините нас за невежливое обращение с вами. У нас не было иного выхода, – ответил Гошка.

– Никита, – едва слышно прошептал Дрюков, – она сбежала?

– Больной, на вас было совершено покушение, я вызываю милицию, – предупредила докторша, вонзая шприц в руку Артема Николаевича.

– Не беспокойтесь, уже вызвали, – сказал Никита. – Нет, Артем Николаевич, мы ее задержали.

Докторша как-то странно на Никиту покосилась.

– Зачем, – болезненно поморщился Артем Николаевич, все еще лежа на полу. – Я не хотел…

– Это она вызвала, сама, хотела на нас все свалить…

– Хотели, не хотели… его отравили, а он благодушничает, – ворчала докторша. – Я все равно бы вызвала. Эй, мальчик, помоги мне его поднять.

Они подняли Дрюкова, помогли сесть на стул.

– Ну, больной, говорите, что стряслось… – потребовала докторша.

– Я и сам не знаю, видимо, она что-то подсыпала мне в стакан, я один глоток сделал и отрубился.

– Ваше счастье, – нюхая стакан, сказала докторша, – если бы успели все выхлебать, вряд ли уже очнулись бы.