Все очень просто - Триш Мори

— Я рада, ты пришел увидеть Лео.

Лука отметил: Тина не оспаривала того, что он виноват перед ней. Но она его и не обвиняла.

— Я пришел к тебе, — сказал он, и глаза ее расширились, — чтобы выяснить, сможешь ли ты понять меня? Сможешь ли осознать, почему я так действовал, почему так поступал? Хотя мои действия непростительны. Я не могу надеяться на прощение, но возможно ли хотя бы немного понимания с твоей стороны? — Лука пожал плечами. — Когда я был ребенком, — начал он, — мои родители погибли при аварии на воде. Ты видела их могилы. Эдуардо и Агнета приняли меня, дали мне семью и дом. Я пришел к ним ни с чем. Мой отец только что вложил все свои средства в одну компанию. После его смерти компания обанкротилась, и эти деньги были потеряны.

— Я понимаю, — кивнула Тина. — Лили рассказывала — ты жил с Эдуардо, пока был ребенком. Когда Эдуардо женился на Лили, ты, должно быть, чувствовал, что потерял наследство во второй раз. Неудивительно, что ты так отчаянно хотел вернуть палаццо назад.

Он рассмеялся:

— Это то, о чем ты думаешь? Я был слишком молод, чтобы беспокоиться о каких-либо потерянных наследствах. Но это было бы полезно в дальнейшем… Да, я беспокоился об Эдуардо и палаццо. Мой дядя был одним из самых влиятельных мужчин Венеции, но он не был бизнесменом, он жил за счет репутации его семьи, пока не потерял свое состояние. — Лука помолчал и продолжил: — Когда я стал старше, узнал, что палаццо нуждается в серьезной реконструкции. Но на это постоянно не хватало денег. Когда умерла Агнета, Эдуардо ужасно скучал по ней, и я думаю, он совсем забыл о палаццо. И я обещал ему тогда, что выплачу ему и Агнете долг — за то, что они взяли меня к себе. Я обещал им полную реконструкцию палаццо, которое вернуло бы зданию его былое величие. Я учился и работал днями и ночами, чтобы осуществить свое обещание.

— А потом твой дядя взял и женился на Лили!

Лука улыбнулся:

— Можно сказать и так. Она отказалась рассматривать мои планы по восстановлению палаццо и быстро потратила те ограниченные средства, которые Эдуардо оставил на своем счете в банке.

Тина кивнула, пряди ее волос запутывалась из-за ветра, и он хотел разделить их, пригладить, но пока еще было слишком рано. Слишком рано, чтобы она позволила ему трогать ее руками. Достаточно рано для того, чтобы она не испытывала неприязни, когда его пальцы случайно касались ее кожи.

— Как похоже на Лили…

— Как только собственность была переоформлена на нее, я попытался купить палаццо. Она отказалась снова. А потом твоя мать пришла ко мне — ей понадобились деньги. Казалось, это единственный способ вернуть палаццо.

Тина глубоко вздохнула:

— Я понимаю, как трудно тебе было переубедить ее. Спасибо, что рассказал мне, Лука. Это действительно помогает мне понять тебя.

— Но не считай все сказанное мной оправданием за то, как я относился к тебе.

— Я думаю, ты все еще злишься на меня за ту пощечину.

— Немного, — признался Лука и печально улыбнулся: — Может быть, больше, чем немного… Но должен сказать тебе кое-что еще. — Его руки сильнее сжали пальцы Тины. — Ты взволновала меня в ту ночь, Валентина. Запала мне в сердце. Ты была слишком совершенна, таких я еще не видел. Но ты — дочь Лили! В конце концов, я не хотел любить тебя! Мне лучше было быть с женщиной, от которой я легко мог бы уйти. А с тобой… Я теперь не смогу быть вдали от тебя. Конечно, если ты меня не возненавидишь…

Тина покачала головой и нахмурила светлые брови:

— И все это было из-за моей ненависти?

Лука воспрянул духом, потому что она сказала эти слова без злости. Тина как будто бы искала тот самый конец веревки, который поможет распутать узел.

Он испытал облегчение, ведь она по-прежнему слушает его и пытается найти смысл в его действиях.

— Потому что так было необходимо. Разве ты не понимаешь? Путем провокаций, убеждая самого себя в том, что это твоя вина, я вызвал тебя в Венецию. И стал действовать, назвав это местью. Мне было легко злиться, ведь я был в бешенстве из-за Лили. Она была готова оставить дом в таком ужасном состоянии. И еще я не забыл тебя, и это делало меня еще безумнее. — Лука немного помолчал. — Я сожалею о том, что сказал и сделал… Я это сделал, чтобы ты уехала как можно дальше. Это было больно, как и слова, которые я сказал прежде, чем ты покинула Венецию, но они нужны были для той же цели. Почему? Потому что я должен был верить в худшее, в то, что ты уничтожила нашего ребенка. — Лука почувствовал, как Тина вздрогнула, как будто снова переживала боль его обвинения, и сжал ее руку еще сильнее. — Мне очень жаль… Потому что так же, как и в ту ночь, которую мы провели вместе, мои ужасные слова сработали, и на этот раз ты уехала из Венеции. — Он пожал плечами и посмотрел на холм, где была могила Лео. — Я поплатился отчасти потому, что никогда и не подозревал о существовании моего сына.

Волны разбивались о скалы внизу, брызги летели высоко, капли сверкали, как бриллианты на неярком солнце, а потом испарялись, словно их и не было.

— Я никогда не смогу загладить перед тобой вину за все, что совершил, — глухо произнес Лука. — Мне очень жаль.

Несколько мгновений Тина молчала, и он ждал — в любой момент она может убрать его руки, поблагодарить за объяснения и справедливо прекратить их общение. На этот раз навсегда. Но ее руки почему-то все еще были у него в ладонях.

Тина задала всего один вопрос:

— Почему было необходимо так жестоко со мной обращаться?

Лука посмотрел ей в глаза, в эти янтарные пропасти, ради любви к которым он приехал сюда.

— Потому что в противном случае я должен был бы признать правду. Я люблю тебя, Валентина. Знаю, ты не хочешь это слышать от меня после всего, что произошло, после всего, чему я тебя подверг. Но я должен был приехать и увидеть тебя. Должен был спросить: возможно ли, что однажды ты… простишь меня?..

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Ты меня… любишь?!

Она ему не верит. Лука не был удивлен. Чудо, что она не ударила его еще раз за эти слова.

— Да. Я идиот и дурак, конченый человек, после того, что сказал тебе, что сделал. Но я люблю тебя, Валентина! И я не могу смириться с мыслью, что ты не будешь частью моей жизни. Уехав из Венеции, ты забрала с собой мое сердце. Конечно, я хватаюсь за соломинку… Ты слишком хороша для такого, как я. Ты заслуживаешь лучшего. Намного лучшего…

— Возможно, ты прав, — сказала Тина, и новые слезы потекли из ее глаз. Лука почувствовал, как все сжалось у него внутри. — Может быть, я заслуживаю лучшего. Но, черт возьми, Лука Барбариго, я тебя люблю! И хочу быть с тобой.

Может ли человек умереть от счастья? Лука задавался этим вопросом, когда прижимал к себе лицо любимой, позволяя ее словам просачиваться через сознание и проходить долгий путь от сомнений к уверенности.