Маскавская Мекка - Андрей Волос

По дороге, в такси, Настя размышляла, что и в какой последовательности скажет, — и ничего не придумала. В сущности, проще всего было бы не строить из себя диву, не цокать каблуками, не шагать воинственной раскачкой — так, чтобы подолец платьишка вызывающе плясал и закидывался, — а просто, по-бабьи, разреветься прямо на пороге — м-м-м-м-ма-а-а-а-а-а!..

К сожалению, это было никак, никак невозможно.

— Представляешь, Сережа, — говорила она кукольным голосом, расхаживая по гостиной как дюймовочка: наманикюренные пальцы врастопырку, — Ой, какие… эти два — голландцы?.. У тебя просто музей… Вот, и представляешь, Леша во вторник уехал в Питер и оставил меня без денег… ну вообрази, какая глупость!.. А мне… Ой, это что, подлинник?.. Ну, караул, Кримпсон-Худоназаров, пора тебя раскулачивать…

Сергей снял очки, отчего его худощавое лицо утратило свойственное ему выражение собранности и ненадолго сделалось усталым и растерянным.

— Во вторник? — переспросил он, шаря в кармане халата; извлек замшевый лоскуток и подышал на стекло.

— Ну да, а мне завтра нужно остаток выплатить за… ну, неважно, купила я одну вещь… А он, балбес, банковскую карточку увез!

И Настя рассмеялась, жестом пригласив посмеяться и Сергея.

— Что это он: туда-сюда, туда-сюда… — пробормотал Сергей. — Просто в глазах рябит. — Посмотрел стеклышко на свет, вдумчиво подышал на второе. — И не лень ему мотаться… Во вторник — Питер, сегодня — ко мне, от меня, видимо, опять в Питер… да?

Настя сощурилась.

— Он у тебя был?

— Не без того…

— Зачем?

— Да примерно за тем же. Про покупки, правда, не рассказывал… Но денег взял.

— Расскажите про покупки, — пробормотала Настя. — Про какие про покупки?..

— Про покупки, про какупки… про кап…

— Про покупки, про покупки, про покупочки мои! — мстительно протараторила она.

— Вот именно… Давай, давай. Выкладывай.

— Да все нормально, чего ты! — она принужденно рассмеялась. Совершенно все тип-топ!

Сергей без улыбки взглянул на нее и подумал, что, скорее всего, Настена еще поморочит ему голову, но в конце концов расскажет, что же на самом деле случилось. А когда он поможет, то снова перестанет быть ей нужным. И опять останутся одни воспоминания: о лукавой китайщине в разрезе карих глаз, о светящейся коже на персиковых скулах, об инквизиторских ямочках на щеках справа и слева от смеющихся губ… Втемяшилось, что без Алексея никак — и хоть ты кол на голове теши.

— Значит, тип-топ? — переспросил он.

— А не похоже? — и тут же крутанулась на скользком паркете, смеясь. Все внимание обращают.

— Похоже, похоже, — согласился он. — Ну, тогда извини: я должен ехать. Тебя подбросить?

Настя молчала, покусывая губы. Подошла к креслу и со вздохом в него повалилась.

— Короче, он пошел на кисмет-лотерею, — развязно сообщила она, закидывая ногу на ногу.

Сергей перестал улыбаться.

— Ничего себе… Следует полагать, внезапно разбогатели? Наследство, видимо? Поздравляю. Единственное, чего в этом случае не понимаю, это зачем он занимал у меня деньги. Во-первых, с такой суммой на кисмет-лотерее делать нечего. Во-вторых, если есть свои, то…

— Ну ладно, хватит! Никто ничего не получил! И никто не разбогател! Он нашел билет. Хотел сдать — а уже нельзя. Тогда он поехал на игру, а я… а я не знаю, что делать!

— Час от часу не легче. Он спятил? Вообще, первый раз слышу, чтобы билеты кисмет-лотереи валялись на дороге. Должно быть, специально для самоубийц подбрасывают…

— Перестань, — нетерпеливо сказала Настя. — Не нуди. Давай, поехали. Что мы резину-то тянем?

— Прости, что тянем? — холодно осведомился Сергей, рассматривая микроскопический заусенец на мизинце. — Какую резину?

— Не понимаешь?

— А что я должен понимать?

— Ну, ехать же нужно! За ним ехать!

— Зачем?

— Ты шутишь? Ты хоть знаешь, чем он рискует?

— Ну, допустим, знаю. Однако, сама посуди, что я могу сделать, если он сам, в здравом уме, в твердой памяти и по собственной воле туда двинулся? Мчаться за ним? А что я ему скажу? Я ему скажу: Леха, пошли отсюда. А он мне ответит: пошел бы ты знаешь куда? И будет прав.

— Ну довольно болтать, прошу тебя! Поедем!

— И не подумаю.

Настя недоверчиво рассмеялась.

— Прекрати, — просительно сказала она. — Ну пожалуйста. Сережа, миленький. Ты же все понимаешь. Мы же не можем его бросить, правда? Ладно, допустим, что он плохой… или там сумасшедший. Ладно. Но я не могу его бросить. Он сумасшедший, он пошел на кисмет-лотерею, а я должна…

— Да никакой не сумасшедший! — резко ответил Сергей. — А ты, с другой стороны, ничего не должна. Ты сама, по своей воле схватилась — и тянешь воз как ломовая лошадь! Кто заставляет? Теперь вот беги спасать от кисмет-лотереи! Замечательно! Просто слов нет! А завтра он банк пойдет брать — тогда что?

— Ладно, хватит, — оборвала она. — В таком случае дай мне денег. В долг дай, в долг.

— Сколько?

— Н-не знаю… ну, тысячу дай.

— Тысячу чего?

— Чего, чего — рублей! Непонятно?

— Не груби. Я дам, мне не жалко, — сказал Сергей, странно улыбаясь. Только скажи, ты в курсе, сколько можно на кисмет-лотерее выиграть?

— Ну?

— Пятьсот тысяч таньга! И это значит — столько же проиграть. Понимаешь? Так что ты будешь там делать с тысячей рублей?

— Я не знаю, — Настя всхлипнула. — Что ты от меня хочешь? Что ты меня мучишь? Я к тебе пришла как к другу, а ты… Хорошо… ладно… я думала, ты… — она встала и потерянно двинулась к дверям, — а ты…

— Стой! — сказал Сергей. — Подожди.

Она послушно остановилась.

— Надеюсь, ты понимаешь, что ничего сделать не сможешь. Более того, не уверен, что и мне это по силам. Тем не менее, — он сделал нервное движение и продолжил: — Короче, предлагаю тебе сделку.

— Опять, — всхлипнула Настя. — Ну зачем, зачем ты снова!

— Можешь меня не слушать, пожалуйста. Тогда — до свидания. Все. Прощай. Если же условия сделки тебя интересуют, я их скажу. Условия простые. Очень простые. Я его оттуда вытаскиваю, но ты остаешься со мной. Навсегда. — С каждым следующим словом Сергей повышал голос. — Поняла? Все! Хватит! Я больше не могу смотреть, как ты мучаешься! Что ты в нем нашла?

— Ты не поймешь, — сухо сказала она.

— Я не пойму! И пусть! Пусть он выдающийся человек, а я этого не понимаю! Пусть он гений — а я не вижу! Ладно! Пусть он уникальный и неповторимый! Пусть он один на миллиард! А я — заурядный и простой! Двенадцать штук на дюжину! Пускай! Согласен! Плевать!.. Но я тебя люблю и не желаю на это смотреть! Ты понимаешь, что жизнь проходит? Ты что же думаешь молодеешь с каждым годом?! Ты собираешься вечно быть молодой?! Да тебе… он осекся на полуслове и продолжил другим тоном: — Я просто хочу сказать, что ты заслуживаешь совершенно другой жизни, и в моих силах тебе ее обеспечить. И — пожалуйста: я и его пристрою как нельзя лучше! Пожалуйста! По любой части! Коммерция? — пожалуйста. Не хочет — пусть на службу. Милости прошу! Да вон хотя бы к Гаджиеву начальником департамента!

— Зачем ему начальником департамента?

— Пожалуйста! В любое другое место! Он хочет лабораторию. Отлично. Будет ему лаборатория! Класса «Е»! Класса «F»! Собственная! Личная! Нет проблем! Пожалуйста! Как сыр в масле кататься будет. Только уж без тебя!..

— Что ж ты сейчас-то его не пристроишь? — презрительно спросила Настя. Она стояла теперь, подбоченясь, и с каждой его фразой к ней возвращалась потерянная было осанка. — А? Жалко, да?

— Да, да! Вот такие условия, да!.. — нервно говорил Сергей. — И не надо дурацких вопросов!.. Потому что я… — Наверное, он хотел бы сказать, что страшно болен и что, некогда мгновенно пораженный ею (так пуля поражает бегущего, так поражает удар жизнелюбца, поднесшего к губам край бокала), он лишь ею одной и может быть исцелен; и без этого сладостного и недостижимого лекарства его собственная жизнь тянется тусклой чередой мелких побед, которыми не перед кем похвалиться, и поражений, о которых не с кем погоревать. — Потому что нет у меня больше сил… ты понимаешь это или нет?

— Я согласна, — ледяным голосом сказала Настя. — Что ты бормочешь там? Я же говорю: согласна! Поехали.

Сергей надел очки и ошеломленно на нее посмотрел; затем дернулся было к секретеру, но замер на полпути; выхватил телефон. Морщась от спешки, натыкал пальцем номер.

Настя отвернулась, подошла к окну. Стояла, кусая губы.

— Денис? Не спишь? Прогревай свою бандуру. Что? Потому что мне нужно раньше… Все, хватит базарить. Какая тебе разница, куда? — прикрыл трубку ладонью, спросил: — В «Маскавской Мекке»? — Настя кивнула. — В Рабад-центр. В «Маскавскую Мекку» двинем. Все, сейчас буду.

Он ринулся в другую комнату, на ходу сдирая халат. Вышел в пиджаке. Щелкнул дверцей секретера. Извлек небольшой, в три четверти ладони, пластикатовый скорчер. Высветил индикатор заряда, удовлетворенно хмыкнул и сунул в карман.