А до Берлина было так далеко... - Василий Шатилов

— Осмотри, майор, мосты и подступы к ним. Наверняка фашисты попытаются отрезать нас от воды, зажать на плацдарме, не дать в случае чего уйти на левый берег. Ну а наша задача — сорвать то, что задумал противник, не допустить его к переправам. Задача, я думаю, яснее ясного. А?

Это «А?» звучало в устах Рябышева не по генеральски, но как-то настраивало на доверив к нему. Работалось с ним приятно и просто.

Взяв с собой капитана Трунова и еще нескольких штабных командиров, мы поехали по опустевшим, вымершим Черкассам. Проехали весь город из конца в конец и не встретили ни души.

Железнодорожный мост, к которому мы подъехали, производил довольно внушительное впечатление. Он протянулся более чем на километр, соединив оба берега. Неторопливо бежала внизу, омывая его чугунные опоры, серая днепровская вода. Под мостом хлопотали саперы, закладывая взрывчатку. Дикие, не вяжущиеся со здравым смыслом законы у войны. Мне подумалось, каким праздником для жителей этого городка было сооружение моста. Железная дорога открыла для них дверь в большой и светлый мир. По ней уезжали молодые люди в города учиться, строить гидростанции, заводы, шахты. Вечерами на перроне вокзала к приходу столичных экспрессов собиралась молодежь, звучала музыка, юные романтики мечтали о том часе, когда такие же голубые экспрессы увезут их в далекие края. И вот теперь саперы деловито начиняли пролеты моста толом, чтобы по приказу командования он взлетел в воздух и пропал разом многолетний труд проектировщиков, инженеров, строителей. Это не укладывалось в голове, но было реальностью. Мы знали одно: если уйдем за Днепр, то этот и другие два моста деревянный и наплавной — разрушим своими руками, несмотря на острую жалость, сжимающую сердце. Так необходимо. Врагу по мостам пути нет и не будет.

Гитлеровцы, конечно, отлично знали о существовании мостов через Днепр, но не спешили их разрушить. Во всяком случае, фашистская авиация ударов по мостам в Черкассах не наносила. По всему было видно, что гитлеровцы намереваются захватить их в целости и сохранности, чтобы использовать для переправы на левый днепровский берег.

Мы осмотрели и другие два моста и к возвращению па КП имели на руках четкую схему подъездов к каждому из мостов, сделанную дивизионным топографом. Я люблю наглядность, схема как бы освещает местность, помогает лучше оценить ее с точки зрения тактики, «выжать» все скрытые потенции в интересах боя.

Схема нам потребовалась в тот же день и сослужила добрую службу…

Майор Карташов был встревожен и озабочен.

«Кажется, началось» — такими словами встретил меня Михаил Иванович на КП дивизий. Из его дальнейшего доклада выяснилось, что фашисты дважды в районе села Свидовок атаковали наши подразделения силами до роты. Поддерживали атаку пехоты шесть танков. Обе атаки отбиты. По предположению Карташова, это была разведка боем. Немцам хотелось выяснить расположение наших батарей, нащупать слабые места в обороне, определить стыки частей.

— Дураков нашли, — иронизировал Карташов. — Теперь наши стали соображать. Молчок, и точка. Ничего не узнали фрицы. Так что следует ждать новых атак.

То обстоятельство, что противник предпринял разведку боем в районе села Свидовок, расположенного неподалеку от Днепра, подтверждало предположение командарма Д. И. Рябышева: немцы попытаются отрезать нас от переправ, расчленить и уничтожить наши соединения. На правом фланге фашисты пока молчали, но и здесь обозначилась их ударная группировка. Начальник разведки доложил мне, что в этот район по ночам гитлеровцы подтягивают пехоту, артиллерию и танки.

Комдив, когда я сообщил ему данные разведки, приказал не спускать с противника глаз, фиксировать каждый его маневр, повышенное внимание уделить флангам.

Ночь я провел на НП в районе Сосновки. Дел, как обычно, было много, и только перед рассветом удалось выкроить часа два для сна. В теплые летние ночи всегда старался спать на дворе. Сон на свежем воздухе быстро восстанавливает силы. Поспишь часа два-три, а встанешь — голова свежая и чувствуешь, будто в тебя влили живительный бальзам.

Когда проснулся, солнце уже подсыпало золото в зеленые шапки сосен и сравнительно редкий лес был разграфлен тенями, как ученическая тетрадь. Где-то старательно работал дятел, и его методичные «тук-тук-тук» подчеркивали утренний покой.

Вскоре с неба донесся прерывистый гул. Я стал вглядываться в утреннюю голубизну и заметил «раму». Немецкий разведчик медленно парил над нашим передним краем. Он совсем обнаглел, зная, что «ястребков» у нас нет.

Покружив, «рама» улетела восвояси.

— Докладывать пошел, — сказал полковник Самсоненко, кивнув в сторону тающего вдали фашистского самолета. — Скоро грядет музыка.

Самсоненко, отлично знающий нравы фашистов, и на этот раз оказался прав. На горизонте появились танки с черными крестами на броне.

— Один, второй, третий… — не отрываясь от бинокля, считал Самсоненко. Ну чистая прорва. Лупцуем, лупцуем, а они куют и куют. И откуда металл берут?

— Может, фанеру в ход пустили? — заметил кто-то.

— Если б фанеру, тогда б не горевали. Поставили б одну пушечку и все продырявили разом.

Впереди НП расположилась батарея лейтенанта Седова. Самсоненко вызвал его на связь и спросил:

— Лейтенант, видишь танки? Что собираешься делать?

— Подпущу малость и буду бить.

— Ну-ну! Только не зарывайся, не упусти момента.

— Есть, не упустить!

Я знал этого совсем молодого отважного лейтенанта, не унывающего в самых трудных переделках.

Как бы улавливая то, о чем я думаю, Иосиф Иосифович, положив трубку, сказал:

— На смертный бой идет, а весел. Между прочим, бой выигрывают веселые люди. Угрюмые проигрывают. Как считаешь, почему?

Я не ответил. Да и что, собственно, было отвечать? Пуля не разбирается, ей безразлично, веселый у тебя характер или нет. Легкие сердцем люди, наверное, просто немного удачливее.

Танковая атака между тем развивалась, и было не до посторонних разговоров.

— Седов, а Седов? Почему молчишь, почему не стреляешь? — кричал в телефонную трубку Самсоненко.

А Седов выжидал. Когда вражеские машины, развернувшись на ходу, подошли приблизительно на 200 метров, три седовских орудия заговорили. Один танк загорелся. В ответ немцы открыли неистовую стрельбу по обнаружившей себя батарее. Снаряд, попавший в ее расположение, ранил командира расчета, наповал сразил двух подносчиков снарядов, повредил орудие. Но два оставшихся продолжали стрелять и вынудили танки прекратить атаку и отойти. Откатилась под сильным ружейно-пулеметным огнем и следовавшая под прикрытием боевых машин пехота.