Бои в Прибалтике. 1919 год - Коллектив авторов

телегах, в укрытии, оружия и боеприпасы. Кроме того, в «княжеском лагере» по тревоге была поднята 2-я батарея 1-го гвардейского резервного полка полевой артиллерии. Оба формирования поддерживали прямую телефонную связь с находившимся в губернаторской резиденции капитаном фон Шауротом. Фрайкор гвардейских стрелков, только что прибывший на вокзал Либавы, был отправлен маршем в «княжеский лагерь».

Когда пришел приказ вмешаться в события, рота фон Куровски (1-й гвардейский полк) погрузилась и выехала, причем во главе нее ехал галопом командир с несколькими всадниками. Когда они примчались к казарме, пост попытался закрыть ее, однако всадники были проворнее и удержали вход открытым. На двор казармы въехали повозки. Тут же расчехлили взятые пулеметы и направили их на охрану казармы и на стоявших вокруг на дворе людей. «Под такой угрозой все замерли, и всякое сопротивление было сломлено». Член солдатского совета лейтенант Квер и кандидат в офицеры Нойманн, а также уполномоченные пулеметной роты и другие участники были арестованы.

Не менее быстро прошел и второй акт трагикомедии. Около 3 часов дня явился и еще один член солдатского совета Франке, приведя с собой к губернаторству около 50 вооруженных солдат из рекрутской роты 3-го батальона. Он вошел в рабочий кабинет губернатора и арестовал его и подошедшего туда же начальника штаба губернаторства. Однако в ходе переговоров мятежников удалось задержать, а затем и заставить очистить комнату губернатора.

Между тем капитан фон Шаурот до своего ареста позвонил в «княжеский лагерь» и смог направить к губернаторству маршем гвардейских стрелков и батарею. Кроме того, слух о взятии губернаторства частями солдатского совета дошел и до других солдат отряда. Вследствие этого друг за другом к зданию губернаторства быстро прибыли рота Куровски, гвардейские стрелки на автомобилях и батарея, а потому мятежники, если только их уже не отрезали, поспешно разбежались. К сожалению, исчез и руководитель мятежа Франке.

Тем самым восстание было окончательно подавлено. Остальные части гарнизона, подговариваемые матросами, были готовы к выступлению, чтобы освободить солдатский совет, однако отказались от этого намерения после обращения к ним более осмотрительных командиров и солдат. Лишь около 50 человек из 2-го батальона двинулись к дому, где сидели арестованные, чтобы их вызволить оттуда. Им удалось справиться с начальником арестантской команды и освободить двух задержанных членов солдатского совета. Лишь когда охрану арестованных и полицей-президиума принял на себя отряд Шаурота, установилось спокойствие. Освобожденные вновь были взяты под арест.

Таким образом, за счет быстрых действий истовых солдат было предотвращено большое несчастье, при этом не было пролито ни одной капли немецкой крови. Поэтому возникает мысль, что и на находившейся перед тяжелыми испытаниями Родине сложилось бы иначе и куда лучше, если бы и там действовали столь же быстро и решительно, исходя из чисто военной точки зрения на проблему.

Положение в Либаве после мятежа

Поначалу обстановка в Либаве все еще оставалась напряженной. Очищение и переформирование полка «Либава», а также роспуск гарнизонного солдатского совета и его замену уполномоченными сумели провести без излишних препятствий. Для добровольцев были опубликованы новые условия договора о службе. Они предусматривали восстановление командной власти начальства, строжайшую дисциплину, готовность к любым поручаемым миссиям, в том числе на фронте, взаимное отдание воинского приветствия. Военное министерство в целой серии распоряжений также выступило против препятствий со стороны добровольцев и указывало на командные полномочия губернатора, однозначно встав на сторону штаба корпуса.

Теперь уже стал раздаваться ропот среди латышских рабочих. Они еще в марте пытались взять штурмом станцию в Либаве, но этому помешало своевременное вмешательство бронепоезда № 5. Однако в губернаторстве вновь получили надежные сведения о планируемом латышскими рабочими восстании. Хотя его поначалу не последовало, губернаторство все же имело в виду дальнейшие попытки путча, к тому же главного подстрекателя из прежнего солдатского совета Франке до сих пор поймать так и не удалось. В этих обстоятельствах губернаторство посчитало необходимым не только оставить в городе отряд Шаурота и батальон пополнения Хенке, но и перебросить туда надежный и достаточно сильного состава батальон. Верховное командование «Север» в соответствии с данным им штабу корпуса поручением передало ему в подчинение вестфальский фрайкор Пфеффера, Баденский штурмовой батальон и Баденскую добровольческую батарею Медема. Вследствие этого отряд Шаурота и батальон Хенке можно было вновь отправить на фронт. Негодные к службе на передовой части батальона Хенке оставили в районе Гробина в качестве рекрутского депо.

Конфликты с временным правительством

Тем временем продолжались совещания с латышским правительством и иностранными специальными комиссиями.

Поначалу следовало разобраться с попытками правительства Ульманиса за счет так называемой принудительной мобилизации создать основания для укрепления своей власти. Эти стремления противоречили заключенным ранее соглашениям, согласно которым в ландесвер, то есть в вооруженные силы нового Латвийского государства, можно было принимать только добровольцев, а особенно опасно это было потому, что частей 6-го резервного корпуса едва хватало, чтобы проводить фронтовые операции. Между передовой и Либавой возникло пространство, защищаемое лишь небольшими постами, причем оно только росло по мере продвижения фронта на северо-восток. Если на этой территории латышским правительством вопреки договору будет проведена принудительная мобилизация, войска на фронте окажутся меж 2 огней, ведь формирование латышских воинских частей выльется в образование армии из большевиков. Правительство пыталось перечеркнуть направленные против принудительной мобилизации контрмеры штаба корпуса тем, что получило от своих английских друзей 5 тысяч винтовок и 200 пулеметов. Губернаторство, однако, добилось, чтобы пароход «Саратов», на котором прибыло оружие[130], встал на якорь во внешней гавани, но так и не смогло предотвратить периодического получения части оружия из его груза, под различными неблаговидными предлогами.

Несмотря на такое противодействие, к середине марта латышские вооруженные силы, не считая имевшего большое количество офицеров батальона Баллода (800 человек), состояли из 5 пехотных рот и одного кавалерийского отряда в военных лагерях под Либавой, из рекрутских депо в Нидербартау и Капзедене и одного резервного батальона в Газенпоте[131]. Общая численность латышских войск тогда оценивалась не менее чем в 3600 человек. Настроения в батальоне Баллода были антибольшевистские и националистически-латышские, а в различных новых формированиях, напротив, явно пробольшевистские и антиправительственные, хотя и подверженные пропаганде любого рода.

Помимо этих организационных усилий продолжалось назначение латышских комендантов на территории, занятой немцами. Один из них появился даже во взятой немцами Митаве и начал свою деятельность с того, что без всякого учета настроения войск и местных жителей издал явно антинемецкое воззвание – якобы по прямому приказу своего правительства. Когда прибыла недавно сформированная латышская саперная рота, он угрожал применением силы и поэтому его пришлось