Снова Корпорация М.И.Ф., или Нечто оМИФигенное - Роберт Асприн

Под эту зажигательную мелодию в зал вступила колонна изрядно смахивающих на попугаев гвардейцев. Восемь бравых парней расположились на равном расстоянии друг от друга вдоль белого ковра и высоко подняли знамя Поссилтума. Еще десять воинов – все пентюхи во цвете лет – вошли вслед за знаменосцами, оголили мечи и вознесли клинки вертикально перед своими носами. Затем, повинуясь команде, они образовали из мечей нечто вроде арки. Оркестр замолчал посередине песни, и ударил боевой марш Поссилтума. Под эту бравурную музыку в зал вступил Большой Джули. Он был облачен в свои самые лучшие сверкающие доспехи. Латы довольно громко клацали, а ножны меча колотились о поножи.

Имела место горячая дискуссия, кому быть шафером генерала, и бывший военачальник оказался превосходной кандидатурой. Тем более что, согласно традиции, основной задачей шафера было торчать у дверей и не пускать на торжество незваных гостей. За исключением меня, Гвидо, Нунцио и нескольких силовиков из команды Дона Брюса, приглашенных на свадьбу, Большой Джули был единственной крупной и достаточно злобной на вид особой мужеского пола, способной предотвратить любое вторжение. Как только Большой Джули вступил в зал, в дверях возник Хью Плохсекир.

Если когда-нибудь и были женихи, не психовавшие во время церемонии, то лично я их не видел. На лбу бравого генерала чуть ниже края шлема выступили громадные капли пота. Плохсекир имел полное право нервничать, получая потрясающую жену и кучу ее опасных друзей в придачу – друзей, которые станут тщательно следить за тем, чтобы семейная жизнь не несла ей слишком больших неприятностей. Стоящие близ меня гости отступили еще на несколько шагов, и я понял, что снова улыбнулся. Тем не менее жених держался с военной выправкой. Весьма недурственно, учитывая положение, в которое он попал.

Плохсекир был уже не молод, но и Машу вряд ли можно назвать весенним цыпленком. Терпеть не могу всякие проявления сопливой сентиментальности, но все же меня радовало, что они нашли друг друга в этот период их жизни. Меня всегда восхищала честность и порядочность генерала. Он стоял во главе вполне приличной армии. Она же была потрясающей женщиной и вполне приличной волшебницей, хотя ее волшебная сила и зиждилась на разного рода магических артефактах. Словом, они являли собой прекрасную пару.

Плохсекир рванулся вперед, но, видимо, вспомнив, кто он и где находится, обрел былое величие и двинулся с высоко поднятой головой, одаривая улыбками гостей, которых успевал узнавать в толпе. Я поймал его взгляд, и он приветствовал меня кивком. Я ответил ему тем же. Воин отдавал дань воину, бизнесмен – бизнесмену. Оказавшись в центре зала, он снял шлем и вручил его Большому Джули.

В зал ворвалась группа акробатов, за ними последовали жонглеры и глотатели огня. Затем на белую дорожку под звуки цитр, арф и флейт вступили танцовщицы. Они шествовали, заигрывая со стоящими вдоль ковра гостями, и размахивали цветными шелковыми шарфами. Казалось, танцовщицы окружены прозрачными радугами. В центре этой веселой группы находилась золоченая повозка, которую вдоль прохода влекли восемь розовых и голубых пони. На повозке восседал высокий худощавый и бородатый человек в черных кожаных штанах и серебряной тунике. Бородач наигрывал арпеджио на изящной серебряной арфе.

– Отлично поставлено, – прошептал Корреш.

Чтобы никому не загораживать путь, он стоял за моей спиной, привалившись к колонне. В ответ на его слова я лишь молча кивнул. Ни он, ни я не хотели участвовать в церемонии, да и нужды в этом не было, и без нас все шло как нельзя лучше.

В зале не было даже намека на присутствие магии. Маша, конечно, очень хотела, чтобы все прошло хорошо, но считала недостойным прибегать для этого к магическим силам. Да, храбрости ей не занимать, подумал я.

Танцовщицы и жонглеры окружили алтарь в глубине зала. Перед алтарем в окружении подружек невесты и жениха стояла облаченная в зеленую мантию жрица.

Арфы рванули знаменитую мелодию Хонивагена, и взоры всех присутствующих обратились на дверь.

Даже в самых безумных снах я не мог представить Машу красавицей. Но сейчас она вдруг почему-то стала очень привлекательной. Может, все дело было в том счастье, которым светилось ее лицо. Из толстой простушки Маша превратилась в миловидную женщину. Даже здесь, среди пентюхов, сработало неписаное общее правило: все невесты – красавицы. В ее одеяние из белого шелка Банни или Тананда могли завернуться пять, а то и шесть раз. Платье было украшено хрусталем, жемчугом и, если меня не обманывало зрение, настоящими драгоценными камнями. Очевидно, работая в Корпорации М.И.Ф., Маша успела сколотить неплохое состояние и теперь решила потратить его вот таким образом. Шлейф платья был не менее пяти ярдов в длину, и вшитые в него сотни кристаллов переливались при ходьбе всеми цветами радуги. Кроме того, на подоле платья белым шелком были вышиты какие-то сцены. Я решил, что позже надо будет взглянуть на них поближе, чтобы узнать, какие моменты своей жизни Маша сочла достаточно важными, чтобы запечатлеть их на свадебном наряде. Она никогда не выбирала себе обувь только ради красоты, но сегодня, вопреки своим правилам, втиснулась в открытые хрустальные туфли с пятидюймовым каблуком-шпилькой. Ее оранжевые волосы были уложены свободным узлом, украшенным огромным венком из розовых и оранжевых лилий, из-под которого на плечи ниспадала белоснежная фата. Я задумался о символике белого цвета и пришел к выводу, что Маша, вполне вероятно, имеет право на белоснежное одеяние. Даже если цвет был избран только для церемонии бракосочетания, она смотрелась в нем великолепно. Опиравшаяся на руку Скива Маша походила на огромную сверкающую жемчужину.

Мой партнер, который, несмотря на возраст, частенько выглядел мальчишкой, сегодня для разнообразия имел суровый вид, весьма удачно сочетавшийся с его парадной мантией Королевского мага. Я решил, что это неплохая находка. Если Плохсекир пришел в своем лучшем мундире, то почему бы Скиву, который передавал ему невесту, не явиться в своем? Бархат цвета спелой сливы был расшит золотыми и серебряными созвездиями, магическими знаками и мистическими символами, которые при ближайшем рассмотрении оказывались не чем иным, как фразами на языках иных измерений. Мне особенно нравилась одна на языке деволов, начертанная чуть выше его колена. «Это место сдается внаем» – гласила она. Маша крепко, а может, даже судорожно держала его за руку, а Скив ей тепло улыбался.

Я смотрел, как они шествуют по проходу. Мастер и его ученица. Мне всегда было трудно решить, кто среди нас здесь мастер, а кто ученик. Скив был моим учеником, и в то же время постоянно учился чему-то у всех остальных, включая Машу, но иногда, как сейчас, например, он был настолько зрелым и взрослым, что указывал путь всем другим. И он, кстати, оказался единственным, кто удивился просьбе Маши стать ее посаженым отцом. Я вдруг ощутил, что в глазах у меня возникла какая-то подозрительная резь.

– Я вовсе не плачу, – пробормотал я, скрипя зубами. – Все это меня нисколько не трогает.

За моей спиной тем временем совершенно откровенно шмыгал носом Корреш.

Генерал двинулся им навстречу. Скив остановился и с достоинством подождал Плохсекира. Когда рандеву состоялось, жених и посаженый отец потрясли друг другу руки, после чего Скив вложил ладонь невесты в лапищу генерала. Маша поцеловала моего партнера, а тот, мгновенно залившись краской, занял кресло рядом с королевой. Не сводя друг с друга глаз, невеста и жених двинулись к алтарю и остановились перед жрицей.

– Возлюбленные чада мои, – обращаясь ко всем нам, начала с улыбкой жрица. – Мы собрались здесь для того, чтобы почтить и засвидетельствовать любовь этих двоих, возжелавших стать мужем и женой. Брак – прекрасный институт, но вступать в него следует, хорошенько все продумав. Легкомысленность здесь абсолютно противопоказана. Те, кто это понимает, пусть помолчат и позволят другим научиться всему самостоятельно. Пусть они и впредь открывают для вас сердца, однако помните, что обычно супруг не понимает того, что говорит его жена, а супруга склонна обвинять мужа в том, что он плохо ее слушает. Вам не следует принимать чью-либо сторону, ибо браки свершаются на небесах, а люди несовершенны. Пусть кости упадут, как предначертано судьбой, и тогда эти прекрасные люди, научившись относиться друг к другу не только с любовью, но и с терпимостью, станут прекрасной парой, что позволит прожить им в счастье и согласии до преклонных лет. Истинная любовь в наши времена встречается редко, поэтому мы должны истолковать все наши сомнения в их пользу. Пожелаем им обзавестись детишками, чтобы их имена сохранились в вечности. Кроме того, это откроет перед ними блестящую перспективу портить своих деток и особенно внуков. А вы через много-много лет сможете напомнить им об этом дне, хотя к тому времени они наверняка успеют забыть, какой подарок вы им преподнесли на свадьбу. Итак, Хью Плохсекир, берешь ли ты эту женщину себе в жены? Выходит, берешь. В таком случае повторяй вслед за мной: надевая на твой палец это кольцо, я скрепляю себя узами брака. А ты, Маша, берешь ли этого мужчину себе в мужья?