Нашествие арабуру - Михаил Белозеров

— Вот еще один попался. Ова! Ова! Ова!

— А нам говорили, что они такие хитрые, такие хитрые, хитрее нас. Ова! Ова! Ова!

— Нет так не бывает, — вторили друг другу они. — Ова! Ова! Ова!

— Чтоб хитрее нас? Такого нет! — соглашались другие.

— Это точно! Это точно! — радостно поддакивали третьи.

— Мы самые хитрые! — хвалились четвертые.

— Мы самые смелые и сильные.

— Мы самые-самые!

— Недаром нас арабуру учили.

— Недаром мы их хлеб едим.

— Недаром!

— Эх!!!

И все до единого прослезились от умиления.

Бывший повар Бугэй превратился в начальника кэбииси — городских стражников. Произошло это совершенно случайно, хотя тенденции к подобной метаморфозе прослеживались в его судьбе совершенно очевидно — всю жизнь он, сам не зная того, жаждал власти. Кому интересно прожить поваром, да еще под командой кантё[118] Гампэй? Нет, оказывается, Бугэй метил куда выше, да Боги до поры до времени не пускали.

Начать следует с того, что он не просто очень, а очень-очень любил деньги. За деньги он мог продать мать родную. Но как ни странно, ему и повезло в этом отношении. Многим просто-таки катастрофически не фартило на деньги, а в отношении же Язаки все было наоборот. Должно быть, судьба благосклонна к таким людям, а конкретно нашего Бугэй даже любила до определенного момента.

В тот день, когда самураи, движимые благородной жаждой мести за своего господина Камаудзи Айдзу — военного правителя восьми провинций — захватили Нефритовый дворец регента и сожгли его, а самого регента убили, Бугэй, пребывая в великом страхе, бежал из города. Он даже не понимал, чего испугался. Хотя пугаться было чего: во-первых, он был знакомым Натабуры, Язаки и капитана Го-Данго и даже следил за ними, конечно, из-за денег, а во-вторых, пропал его любимый кантё Гампэй. А это было уже страшно. Следующим мог быть он — Бугэй. Бугэй чувствовал это шкурой. Поэтому, так и не разыскав мешок с деньгами и драгоценностями, который он вместе с Язаки в свое время украл у кантё Гампэй, он пустился в бега. План его был очень простым: добежать до своей деревни Имадзу, где его уже давным-давно ждали старики-родители, жена с двумя детьми, спрятаться у них и жить тихо-тихо, тише мыши. Бог с ними, с этими деньгами, лишь бы живым остаться.

Запыхавшись и боясь собственного дыхания, спотыкаясь на каждом шагу, он улепетывал во все лопатки. И надо же такому случиться, что когда он совсем выдохся и устал, как самый последний пес, судьба приготовила ему императорский подарок. Пробираясь огородами какого-то брошенного дома, он решил передохнуть и залез в окно. И тут же, как в коровью лепешку, наступил на мешок, который опрокинулся, и золотые монеты, бриллианты и изумруды рассыпались блестящей дорожкой. Он даже испугался, не зная того, что попал в дом, в котором последние несколько дней провели Натабура и Язаки и в котором они оставили за ненадобностью злополучный мешок с деньгами и драгоценностями.

Целую кокой Бугэй оторопело взирал на богатство, не в силах поверить своему счастью. Сердце его билось где-то в горле, а зубы выбивали барабанную дробь. Преодолев волнение и не в полной мере осознав свою находку, Бугэй, озираясь и боясь малейшего шума, собрал деньги и драгоценности в мешок и отнес его к себе домой, где и зарыл на огороде. Он занялся знакомым делом: купил на центральной площади самую большую харчевню. От жадности и подозрительности он сам целыми днями стоял у плиты, демонстрируя тем самым, что только труд и пот дают прибыль. Через некоторое время он очень осторожно, через подставных лиц, купил два судна и отправил их в Ая за шелком — самым прибыльным товаром в Нихон. За два года он так поднялся, что к моменту нашествия арабуру имел два огромных дома, несколько магазинов, в которых торговал специями и шелком, а также все харчевни в центральных кварталах столицы. Дела его шли прекрасно. Он планировал прибрать к рукам пару базаров и монополизировать торговлю с красным Яшмовым дворцом. Разумеется, он забыл о стариках-родителях и любимой жене с детьми. Жизнь наладилась. У него появилось пять наложниц только в одной столице и еще десяток в окрестных деревнях, где он любил отдыхать от трудов праведных.

Он нанял целую армию ниндзюцу, и его охраняли днем и ночью. Поэтому когда с неба упали арабуру, для них не было лучше кандидатуры на пост начальника городской стражи, чем бывший повар Бугэй, потому что большинство горожан разбежалось по окрестностям или погибло неправедной смертью, а Бугэй остался, рассудив, что если он выжил на море под кантё Гампэй, то при арабуру тем более.

— Так, — сказал он, цокая языком, — попались, голубчики. Мы вас давно разыскиваем. Я сразу догадался, что это вы. Кто еще так может хитрить со мной?

— Да! — важно поддакнул начальник государственной тюрьмы Тайка, вальяжный господин по имени Мунджу. — Теперь мы вас сварим, чтобы другим неповадно было.

— Жаль мне, — вдруг пустил слезу Бугэй, — любил я вас. А вы меня не любили.

— Мне тоже жаль, — сказал Мунджу, — потому что вы тощие какие-то.

— Все заговорщики тощие, — важно напомнил Бугэй. — С чего им быть толстыми.

— Да, — тотчас согласился начальник тюрьмы, не подумав.

— Поэтому мы вас вначале откормим, — сказал Бугэй, тоже не подумав.

— Да, — важно подтвердил начальник тюрьмы, опять не подумав.

Подумай они хоть на кокой дольше, они бы ни за что не решились так долго держать учителя Акинобу в тюрьме, а казнили бы его тут же вместе с Натабурой. Но они были очень уверены в себе. Так уверены, что даже посмеивались над пленниками:

— Простаки!

— Недотепы!

— Мы за вами давно следили.

— Наконец вы в наших руках.

— Кончились ваши деньки!

— Уййй!!! — по-индейски возбужденно вскричали они и хлопали себя по затылку.

Решение было принято. Впрочем, оно зависело не от них, а от новых хозяев страны — арабуру, точнее, от императора Кан-Чи. А как известно, по части умерщвления арабуру переняли от жителей Нихон все самые передовое и кровавое, хотя на родине им не было равных в этом деле. Просто арабуру надоело убивать пленных обсидиановыми ножами, чтобы достать трепещущееся сердце. Им также надоело жарить людей на медленном огне или расстреливать из луков, вешать, четвертовать, вытягивать жилы и вбивать клинья в суставы, а также разбивать головы каменными топорами, свежевать, как баранов, топить в нечистотах и подвешивать за ноги. Все-все уже было изведано, а вот варить еще не приходилось, поэтому их очень заинтересовала и даже вдохновила такая казнь, которую им предложил начальник государственной тюрьмы, Мунджу, при молчаливом подстрекательстве бывшего повара Бугэй. Тот и сам не понимал, зачем он это все делает, просто надо было сделать, и он делал, не утруждая себя лишними вопросами и мучениями совести. Хотя в глубине своей черной души он предполагал, что после этого весьма продвинется по службе и даже, быть может, войдет в число придворных императора Кан-Чи. Тогда передо мной открыты все дороги, думал он, боясь сглазить удачу.