Воробышек (СИ) - Ро Олли

Там, во дворе, все происходило будто на автопилоте. Я не преследовала никаких целей. Просто видела руки. Как будто мои, но только маленькие. И эти светлые камни, покрытые зеленым мхом и лишайником. Фонтан такой же неработающий, как и сейчас.  И точно такое же буйство ароматов горьких трав.

Руки сами перебирали кирпичики, пока один из них не поддался. А за ним оказалась коробка. Ни звезда героя, ни удостоверение, ни имя владельца мне ни о чем не говорили. И тем не менее, я чувствовала волнение, облегчение и даже в некоторой степени радость. Будто обрела давно утерянную вещь, будто это я сама зарыла клад, а спустя много лет нашла его на своем месте.

Это были странные ощущения.

Сродни озарению. Как дежавю.

Не заморачиваясь с выбором одежды, я стянула с вешалки первое попавшееся платье и спустилась вниз.

На улице кипела жизнь. Семеновна хлопотала над столом. Ей помогала рыжая. Макс химичил с напитками. Виолетта Комарова сушила на солнце пайетки. Вениамина нигде не видно.

- Вот лед, Женева, - раздалось прямо за моей спиной, отчего я невольно вздрогнула, - Приложи к голове и полежи немного в тени.

- Спасибо, Вениамин.

Последовав совету жениха, я устроилась на соседнем с Котлетой шезлонге.

И уже через полчаса моя голова реально начала болеть, ибо в нее уже не помещались романтическо-эротические истории из жизни Виолетты и Егора. Брюнетка восторженно вспоминала их школьную жизнь, симпатию, возникшую с первого взгляда, о том, как однажды их посадили за одну парту, с чего и начались их отношения. Правда в процессе рассказа, она постоянно вклинивала непонятного мне персонажа по фамилии Королев, из-за чего я теряла всю суть ее повествования. Перепрыгивая от одного объекта своей симпатии к другому, Котлета будто миксером взбивала мой мозг в воздушный розовый нежный фарш.

В конце концов, я не выдержала.

- Виолетта, это все очень интересно и жутко романтично, но объясни, пожалуйста, кто такой Королев?

Девушка уставилась на меня, как на идиотку.

- В смысле кто? Егор.

- Егор?

- Да, Егор Королев.

- А он что – не Гусь?

- Ааа… Ну да… Ты ж не местная… Нет, Егор не Гусь. Вениамин Аркадьевич забрал его из «Кукушонка», это приют наш местный, он в то время закрывался как раз.

Вот так новость.

- А где его родители?

- Мать зарезали. Отца…тоже зарезали.

От слов, брошенных будничным равнодушным тоном, меня пробрал озноб. Несмотря на удушающую жару, кожа покрылась ледяными мурашками.

- А за что?

- Я точно не помню, маленькая еще была. Мать Егора, кажется, в скорой работала. Возвращалась домой с ночной смены. Как что случилось – не знаю, но нашли ее в лесочке, изрезанную вдоль и поперек.

- Ее изнасиловали?

- Насколько я знаю, нет. Просто зарезали. Убийцу так и не нашли. Ходили слухи, что кто-то мстил ее мужу. Отец Егора военный был. Пограничник. Того зарезал беглый преступник ночью, когда хотел бежать за бугор.

- А другие родственники у Егора есть?

- Если и есть, ему о них ничего не известно. Мать Егора – Ирина Молотова – местная, росла всю жизнь без отца. Бабка по материнской линии давно померла, а других детей у нее не было. Игорь Королев – отец Егора, попал сюда вроде как по распределению. Сам он был, кажется, откуда-то с севера. Но с родителями своими не общался. После того, как Игоря убили, Егор сразу попал в приют. Родственники отца так и не объявились.

- А как же братья, сестры?

- У Егора была старшая сестра, но она пропала в тот же год. Тогда много девушек исчезало бесследно, в том числе и в Заречном – лихие времена. А потом выяснилось, что их убивал один наш местный дурачок. С виду безобидный, тоже детдомовец, жил в одной пустой хате на свою инвалидную пенсию, на кладбище подрабатывал. Ну, знаешь, где могилку уберет, где оградку починит, где яму выкопает. А потом его на этом же кладбище и поймали, кстати, когда он труп одной девочки закапывал. В общем, остался Егор сиротой, а спустя некоторое время его усыновил Вениамин Аркадиевич.

- Ужас какой. Я думала, у вас тут тихий поселок…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Это давно было. И вообще-то те годы не любят вспоминать, так что, если что, я тебе ничего не говорила, - улыбнулась Виолетта и, как ни в чем не бывало, вспорхнула яркой бабочкой с места и полетела к манящим разноцветным коктейлям.

История Егора буквально выбила мое дыхание. Легкие никак не желали наполняться кислородом, доводя тело до полуобморочного состояния.

Столько потерь на одного маленького мальчика. Бывает ли судьба настолько жестока, чтобы все смерти родственников Егора произошли лишь по ее воле? Или здесь не обошлось без руки человека?

Как бы там ни было, я в очередной раз по-новому взглянула на Гуся. За все время моего здесь пребывания, я ни разу не усомнилась в том, что он родной отец Егора. Таможенник любит его, это видно, чувствуется во всем – во взгляде, в тревоге, в голосе…

«Он дал мне все» - вспоминаются слова Егора.

Похоже, что действительно дал…

Вечер  набирал обороты, солнце уже начало опускаться, и жара отступила. Началось воистину праздничное застолье, к которому присоединился и Егор, с вполне нормальным настроением.

Макс бренчал на гитаре, Соня ему подмурлыкивала, Виолетта под косыми взглядами поджавшей губы в молчаливом протесте Семеновны жалась к плечу ее любимого мальчика. А тот в свою очередь время от времени задумчиво всматривался в отца. Вениамин же травил байки из жизни таможенной службы, скопившиеся в его арсенале за много лет работы в данной сфере.

Я же не могла перестать думать о том, что узнала. Смотрела на красивого, высокого голубоглазого парня, живущего в роскошном доме, учащегося в престижном вузе, окруженного любовью и заботой, и пыталась представить маленького мальчика, потерявшего одного за другим всех родных и близких.

Сердце щемило от боли.

Я, конечно, знакома с сиротским миром и его жестокими законами, но по сравнению с Егором, мне было проще. Во-первых, я абсолютно не помнила своих родителей. Как ни пыталась. Очень смутными были воспоминания о моем первом детском доме и о том, как я вообще туда попала. Все они были разрозненными, не подходящими друг другу, не складывающимися воедино, словно осколки разбитой хрустальной вазы.

На самом деле, я даже сама до конца не понимала, что в моей голове было правдой, что вымыслом, а что попросту приснилось. Осознанные воспоминания мои начинаются с поступления в кадетский корпус для девочек. Все, что было до этого – покрыто густой пеленой.

- А вы уже назначили дату свадьбы, Вениамин Аркадиевич? – оглушил меня вдруг вопрос улыбающейся Виолетты, примостившей затылок на плече Королева.

Тот, к слову, даже жевать перестал, вопросительно подняв свои идеальные красивые брови, глядя на Гуся.

А вот начальник таможни не растерялся совершенно. Его широкая ладонь с холодными пальцами мерзким ужом скользнула на мою талию и по-хозяйски притянула к жесткому мужскому телу.

- Конечно, - спокойно ответил Гусь, - Нам нравится конец августа – начало сентября, да, милая?

МИЛАЯ!

- Как тебе будет угодно, Вениамин. Ты же знаешь, брак для меня – пережиток прошлого, в наше время штамп в паспорте лишь условность.

- Вот как? – изумилась Котлета, - Вынуждена не согласиться, Женева. Брак для девушки – это статус, гарантии, уверенность. По-моему предложение руки и сердца как нельзя лучше показывает серьезность отношений с мужчиной, его любовь и доверие. Брак – это семья, это дети, в конце концов. Вы же собираетесь нарожать кучу маленьких Гусят?

От щебетания этого пухлоклювого зяблика меня уже слегка потряхивало. И я бы простила ей столь раздражающий порок, если бы не видела ехидства в ее темных глазах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Идеальная злобная сучка!

- Мы не заглядывали столь далеко, Виолетта, - спокойно ответил Гусь, - Женева достаточно молода, чтобы просто наслаждаться жизнью.

- Конечно-конечно, Вениамин Аркадиевич. Просто вы такая красивая пара! Смотритесь, как два прелестных белокрылых голубка! – тут эта бронзовая, словно статуэтка, актриса очень натурально прослезилась и стала махать перед своим кукольным личиком ладошками, - Простите, столько эмоций! Это так здорово, когда люди встречают свою истинную любовь! По вам же видно – созданы друг для друга, правда, Егор?