Ребенок (не) от бывшего (СИ) - Фави Ксения

— Один мой родственник точно будет в полном восторге, — усмехается Богдан, он ловит мою руку, — ну ты чего, Вик?

Как многие мужчины, Полонский не очень любит разговоры по душам. Сейчас ему бы перевести тему в шутку, а там всё как-нибудь само рассосется. Мне же нужно хоть коротенько поговорить.

— Софи да, — я поняла его фразу, — а твои мама и папа?

Мужчина напрягает губы, думает пару секунд.

— Вика, — он перебирает мои пальцы, — ты же не считаешь, что я буду спрашивать разрешение?

Мотаю головой. Я в курсе, Полонский давно независим от семьи.

— Нет, конечно, нет. Просто как ты предполагаешь, твои сильно расстроятся?

Богдан выдыхает.

— Для начала прекращай дергаться и знай — эмоции моих родителей никак не повлияют на нас! — он смотрит прямо в глаза. — А по поводу твоего вопроса… Мои папа и мама не совсем простые люди. У них есть свои планы, свое мнение насчет того, как мне будет лучше. Ты сама в курсе их сватовства и Анжелики.

Да, я знаю про грандиозные мечты госпожи Полонской. Она точно придет в ярость…

— Но рано или поздно они смирятся. У них просто не останется другого выхода.

Да, Богдан сын своих родителей и тоже тверд в своей позиции. Об него запросто можно сломать зуб. А мне все равно так не хочется разборок и негатива.

— Вик, заканчивай грустить! — мужчина чувствует мое настроение и снова обнимает. — Ну, я взрослый человек! За свою личную жизнь разрешаю родственникам только радоваться.

— Ладно, прости.

— Так!

Объятья Полонского окончательно сметают, а его губы оставляют горячие отметины на моем лице и шее. Быстрые, отрывистые. Я с трудом дышу и плавлюсь.



Глава 18

Богдан

Я как-то разом попал в странную реальность, где я — будущий отец. Сколько себя помню, мне всегда было рано им становиться. Сначала физически, из-за возраста. Потом морально, из принципов, которые я для себя установил. Но как говорится, хочешь насмешить небеса, начни планировать. Вот и мои установки разлетелись от одной тихой фразы Виктории.

Первой эмоцией был шок, а не дикий восторг — чего врать? Но он плавно перетек в такую здоровую и настоящую радость. Вика — единственный претендент на женщину моей жизни. Я чувствую к ней трепет, желание защитить и горячую физическую жадность. Нуждаюсь в ней и не хочу больше отпускать. А теперь еще и знаю, под ее сердцем — моя кровь.

Глупо говорить, что я разом почувствовал себя отцом. Но я с нетерпением жду появления нашего ребенка. Никого больше не впущу в наш мир. И даже Павлик отвалится естественным и логичным образом. Такой небольшой бонус ко всем этим шоковым переменам.

Моя мать, конечно, не расплачется от счастья. Я понимаю опасения Вики. Но я общаюсь со своими родителями почти тридцать лет, и в конце концов, смогу донести до них, почему моя новая семья именно такая. Очень надеюсь на это.

С Викой сидим недолго, нужно ехать к сестренке. Ей завтра сдавать реферат по литературе, потому такая срочность. Вика обижалась, когда я зависал с друзьями, а общение с Софи всегда поддерживала. Так что отпускает меня без негатива. Но все же с легким сожалением, как мне хочется думать.

Вообще вся эта ее игра в несознанку говорит о том, что она не хочет меня использовать. Иначе бы сразу пришла с тестом. Не думаю, что женским нутром она не чувствовала реального отца своего ребенка.

Откидываю копание в психологии и мчусь в особняк. Кстати, нужно будет подумать и о собственном «родовом гнезде». Хотя квартира тоже вполне удобное жилье с одним ребенком. Всё под боком в городе и отличный двор.

Под музыку и мысли о недвижке добираюсь к родителям. Софи встречает меня внизу. Не тратим время и сразу идем заниматься. Тем более, дома больше никого. Отец как обычно будет поздно, мама тоже в своих благотворительных хлопотах.

— Богдан, ты объясняешь понятнее репетитора! — говорит сестра, когда мы внесли правки в ее работу. — Ты не хотел в детстве стать учителем?

Я смахиваю со лба испарину.

— Просто ты знаешь, будешь капризничать — я больше не приду, — заявляю сестренке, — вот и стараешься вникать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

У современных детей мало трепета перед педагогами. Иногда это идет во вред.

— Ну, Богдан! — Софи смеется.

— О карьере учителя я не мечтал, — качаю головой, — это ведь значит, всю жизнь отсиживать уроки! Для меня это было самым трудным в школе.

Софи улыбается.

— Ты поужинаешь со мной? По-моему, мама сегодня тоже не приедет к столу.

Смотрю на часы — я еще успею выгулять Чарли. Еда и питье у животных в доступе. Киваю сестре.

— Хорошо.

Чисто для семьи мама иногда готовит сама, но сегодня в меню мясо и овощи на гриле из ресторана. Их привезли, еще когда мы с Софи занимались. Остается накрыть на стол, что мы и делаем. Пахнет вкусно. Что ж, я рад приглашению.

— Ты поедешь потом на квартиру?

Голод немного утолен, и сестра заводит светский разговор.

— Да.

— Там Вика тебя ждет?

Вот ведь мелкая.

— Нет, Виктории пришлось лечь в клинику.

— Она заболела?! — брови сестры складываются домиком.

— Ты знаешь, что она в положении, — жму плечами, — беременным иногда нужно полежать в стационаре. А так она в норме.

И тут прямо рядом звучит голос, который принадлежит не Софи.

— Значит, это правда! Я не могла поверить!

Хорошо, что столовые приборы в доме крепкие. Я бы сейчас запросто мог сломать вилку. Меня просто корежит от пренебрежительного тона матери.

— Мама, еще одно слово при ребенке, и я уйду отсюда.

Софи замирает и, кажется, дрожит. Мама тоже останавливается на пороге кухни, откуда и вещала. Закашливается.

— Хорошо, поговорим позже. Ты поужинала, Софи?

Я смотрю в лицо хозяйке дома.

— Дай ей спокойно поесть.

Атмосфера, конечно, безжалостно испорчена. Сестра быстро-быстро шевелит челюстями. Я тоже приканчиваю свинину и помидоры. Ем с какой-то злостью. Вот вам и вкусный ужин. Мама разворачивается, уходит в сторону гостиной.

Несколько минут, Софи прощается со мной и упархивает к себе наверх. Я утоляю жажду соком, чтобы не поперхнуться. Мне еще растить сына или дочку, остаться здоровым не повредит. Убираю посуду, выхожу к матери. Та сидит на диване, обмахивается каким-то рекламным буклетом. Как всегда безупречная прическа на русых волосах, деловой макияж, прямая спина в голубой блузке.

— Богдан, как же так?! — она замечает меня.

В глазах ужас, как будто я не тридцатилетний мужик, а девушка-первокурсница. Жму плечами.

— Ты сама два раза через это проходила. И первый в куда более раннем возрасте, чем я.

Мама поджимает губы.

— Тогда были другие времена. К чему сейчас вестись на такие выходки?!

Выдыхаю.

— Не понимаю, о каких выходках речь. А если говорить про менталитет — и сегодня холостой мужчина за тридцать начинает вызывать пересуды. А вот брак и отцовство для него далеко не позор, скорее гордость.

Мама фыркает.

— Как будто тебе не плевать, что подумают люди! И я имела в виду эту случайную беременность. Да сейчас тонна способов предохраниться! Разве можно верить современным дамочкам! Всё сделано специально!

Прохожу в гостиную, сажусь напротив мамы в кресло.

— Мам, давай по порядку. Анжелика поплакалась тебе в жилетку?

Маменька вскидывает голову.

— Да! И в этом нет ничего плохого!

— Слушать сплетни о собственном сыне? — из меня вырывается усмешка. А мама вдруг подскакивает.

— Или это неправда, Богдан?! Скажи, что вы уже решили эту проблему?!

Она подходит, хватает меня за пальцы. Я забираю руку.

— Мама, сядь! Успокойся. Послушай себя, что ты такое говоришь?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Анна Матвеевна возвращается на место, снова обмахивается глянцевым листком бумаги. Ее лицо идет красными пятнами, мама реально волнуется. Она вообще никогда не закатывает показательные истерики. Но успокоить ее мне нечем.