Сакура, свадьба, смерть - Александр Вин

И, перебросив через занавеску стопку летней одежды, Глеб Никитин пнул по ровному полу в кабинку коробку с сандалетами.

– Я жрать хочу! Через мгновение жду тебя у выхода. Если не успеешь – догонять нас на улице будешь в одних трусах, понял?

– Угу…

– Угу, угу. Тоже мне, филин нашёлся.

Шевеление за занавеской почему-то затихло.

– Ванька, ты чего там…? Я загляну, не против?

Капитан Глеб осторожно отодвинул шторку.

Иван стоял перед зеркалом в чёрном костюме, в белой рубашке.

Огромными застывшими глазами смотрел на своё отражение.

– Вот так и на похоронах…

И плакал.

Руки по швам, не вытирая слёз, опасаясь хоть чем-то испачкать строгую одежду.

– Узнаю, кто это сделал, – убью!

– Согласен. Только ты сейчас так сильно не переживай…

Стройный, худой, высокий.

Загорелый, классно подстриженный.

В лёгкой, свободной одежде.

Растерянный.

Марьяна взяла Ваньку под руку. Оглянулась на Глеба.

– Никто же не против?

– Я сейчас…

Глеб незаметно ухмыльнулся, подошёл к старшему менеджеру.

– По финансам у нас всё в порядке?

– Да, вот чеки.

– Упакуйте костюмные вещи отдельно, и рабочую одежду – тоже, не выбрасывайте. Я заберу их с собой. Сколько с меня за эту услугу?

Паренёк повеселел.

– Нисколько! Будем рады ещё раз видеть вас в нашем магазине!

– А вы, юноша, имеете значительные способности к обучению! Дерзайте.

Таксист в очередной раз не подвёл.

И небольшой ресторан, к которому он их подвёз после магазина, был хорош, имел уютный зал и соблазнительно-тонкий, манящий кухонный аромат.

– Остаюсь здесь жить.

Капитан Глеб подал Марьяне меню.

– Прошу, выбирай. Только не колбасу.

– Ах, видите ли, ему не нравится, как женщина угощает его колбасой…!

Глеб, смеясь, отбивался от рассерженных конопатых атак.

– Нравится, очень нравится, прости! Но только в домашнем интерьере.

Ванька притих, не вмешивался в их разговоры, думал о чём-то далёком, изредка улыбался, коротко отвечал на вопросы.

Ел он мало, не спеша, аккуратно.

– …Это они-то – звёзды?! Да эти мальчуганы и девчушки с попками – просто искорки из мангала, на котором большие дядьки жарят себе вкусное мясо! А рядом, пуская слюни, суетятся журналюги-шестёрки. Размахивают своими продажными газетами, старательно раздувают эти вонючие дымки и тусклые, разок, другой блеснувшие в телевизоре огоньки, рассчитывая на кусочки, которые непременно когда-нибудь упадут и к ним, вниз, из лап этих больших и сытых парней…

– Ты неправ! Бывают же и таланты!

– Бывают. Но где-то там, за горизонтом…

В застольном разговоре Марьяна мельком упомянула что-то про нашумевшего в последнее время эстрадного мальчишку, капитан Глеб ей резко возразил. Над их бокалами с шампанским засверкали молнии.

Иван уже широко улыбался, наблюдая за спором.

– А вот и не подерётесь….

Тихие слова, совсем не в теме горячего разговора, – и за столиком возникла мгновенная тишина.

Вместе, одновременно, и очень похоже, Марьяна и Глеб захохотали.

– Ну, не прелесть ли мой уже не чумазый братишка?!

– Сам такой!

Поели быстро.

Гораздо приятней была прохлада в помещении. После жаркого уличного дня они, в креслах, сытые, по-настоящему наслаждались глубокой пронзительностью незаметных и неслышных кондиционеров.

Было уютно и хорошо.

Выходить на улицу, опять в липкий ужас жары, никому не хотелось.

Как всегда, самые непопулярные среди экипажа решения должен был принимать капитан. И практически командовать – тоже он.

– Ну что? Поехали…?

Машина ждала.

Капитан Глеб Никитин открыл дверцу, приглашая Ивана в такси.

– Заползай. Тебя отвезут.

– Глеб, прекрати! Я и так дойду, а вам ещё аппаратуру тащить!

– Не сопротивляйся. У тебя костюмы – их мять нельзя. А нам – недалеко.

– Ладно…

Не пытаясь быстро сесть в машину, Иван положил на заднее сиденье пакеты и стоял, почёсывая затылок, всё ещё не подавая на прощанье руки Глебу.

– Послушай, Глеб, с деньгами-то за всё это, ну, для меня, за одежду-то…

– Стоп. Послушай теперь мои уверенные и справедливые слова.

Глеб встал перед Иваном, ухватил его за плечи, слегка встряхнул, заставив смотреть себе в глаза.

– Не думай сейчас об этом. Думай о другом. А деньги отдашь после первого же удачного рейса…

– Какого рейса?!

Капитан Глеб улыбнулся.

«Ива-ан!».

– Я позвонил сегодня одному из наших, на курс старше учился, Мезенцев Валерка. Вряд ли ты его помнишь…. Сейчас он директор рыбколхоза. Буржуй, толстый и довольный жизнью. Берёт тебя к себе. Матросом, на прибрежный лов. Так что будешь теперь кушать треску в изобилии. И меня, при случае, угощать…. Ну как, пойдёт?

– Глебка…!

– В машину. Лети быстрей в свой зоопарк, тьфу ты, в ботанический сад, отсыпайся. Завтра обязательно встретимся. И спланируй, поговори по-человечески с женой. Я уверен, что ей это надо.

– Глеб, ну ты…!

– Не видишь, что ли, – меня ждут?! Прекрасная дама, в прекрасной панаме! А ты тут подробные чувства культивировать вздумал. До завтра, Ванька! Спокойной ночи!

Дверца такси хлопнула, машина, шумнув шинами по всё ещё жаркому асфальту, умчалась за поворот.

Скрестив руки на груди и притопывая по ступеньке, Марьяна задумчиво смотрела на Глеба.

– Ты – хороший.

– Правильно. Поэтому пошли быстрее домой.

Капитан Глеб поправил на плече ремень тяжеленной сумки с аппаратурой.

Рядом, на тротуаре, голуби неспешно клевали первые ягоды опавшей рябины…

Марьяна не была уверена, что успела закрыть входную дверь в квартиру.

Штативы сразу же рухнули в тёмной прихожей на пол, панама упала рядом с ними, когда капитан Глеб Никитин, в молчаливом нетерпении дошагавший по подъездным ступенькам до порога, подхватил маленького фотографа на руки и понёс её в комнату.

– Кроссовки…, не сняла…

Давно уже стемнело.

Отблески далёкой уличной рекламы пытались убедить его в том, что там, внизу, меж асфальта и мрачных ночных зданий есть ещё какая-то приятная жизнь, но крохотный свет ночника здесь, в изголовье, был убедительнее.

Глеб лежал так, как всегда, если приходилось о чём-то долго думать, – с ладонью правой руки под головой.

Машины проносились под окнами всё реже и реже, проезжающие поздние автобусы значительно отличались звуками от прочего транспорта; изредка лихие автомобили громыхали дурацкой музыкой, иногда внизу слышался пьяный смех.

Капитан думал.

В знакомом жёлтом халате, пушистая и маленькая, как цыплёнок, Марьяна вошла в комнату.

– Есть хочешь?

– Колбасу?!

– Омлет, трусишка…. Горячий и большой. Цени разнообразие.

– А ты?

– А ты мне разве не оставишь?! Не вставай, лежи!

Марьяна принесла из кухни деревянный подносик с тарелками, вилками, ножами, с нарезанным хлебом.

– Держи, аккуратней. Сейчас ещё томатный сок…

Омлет закончился удивительно быстро.

Капитан Глеб облизнулся.

– Спасибо. Ты вроде что-то говорила про колбасу, а?

– Ах, ты и обжора…!

– Гурман со стажем, не менее того.

…Низкий свет ночника отражался от жёлтого халата, брошенного на спинку кресла, образуя широкий мягкий круг.

– Ты же ведь одинок?

Задумавшись, Марьяна лежала тихо, опустив голову на грудь Глеба.

– Думаю, что да.

– А почему? Ты не любишь людей? Вроде не так…. Зачем тебе тогда такая жизнь?

– Неизвестный мне древний человек Анаксагор говорил, что живет на свете, чтобы любоваться солнцем. А я имею счастье проводить время с утра до вечера в обществе гениального человека, то есть с самим собой, а это очень приятно!

– Тре-епач…

Глеб нежно перебирал пальцами подсыхающие после душа волосы Марьяны, сдувая со своего лица щекочущие прядки.

– Возможно. Но если, как утверждают классики, жизнь – это песня, то, в моём случае, слова и музыка – автора.

– Умный трепач, и милый…

– Извините, если что не так. Ведь я впервые живу на этой прелестной планете.

С усталой улыбкой Марьяна внимательно посмотрела на Глеба.

– А с передним зубом у тебя что такое? Щербинка какая-то…. Давно?

– Отдельная история. Антагонист встретился не вовремя на моём жизненном пути.

– Так сложно?

– Да…, и пиво тогда допить не успели.

– Смешной!

– Быть смешным?! Да никогда! Я только иногда позволяю себе быть забавным.

Марьяна замолчала, но ненадолго.

Продолжали мелькать уличные рекламные сполохи, прозвенел поздний трамвай, тонко тикали часы.

– А постоянные люди в твоей кочевой жизни есть? Друзья? Женщины? Ну, или какие-нибудь принципиальные враги?

– Друзья?

На этот раз замолчал капитан Глеб Никитин.

– Нет. Наверно, с детства я определил себе понятие «друзья» таким чётким, что сейчас мне приходится жить без них… Друг, по-моему, это так, чтобы обняться перед смертью – и в бой…. Говорить с другом можно лишь, чтобы он с полуслова…. И взгляд каждого из друзей – точный и понятный только двоим. А если по чьей-то дружеской вине случится кровь – то не больно; если же возникнет обида на друга – то до первого летнего дождя. Ну, а враги…