Щит Найнавы - Андрей Астахов

– А я все эти дни ждала, когда ты вернешься, – сказала Береника. – Поверь, для меня очень важно, что ты сама искала со мной встречи. Пойдем. Нам о многом надо поговорить.

– Ты хочешь разговаривать с этой женщиной в храме? – спросил Оваро настоятельницу.

– Да, мой принц. Это очень важно. А тебя я попрошу немного подождать. Ты ведь подождешь?

– Если тебе хочется этого – да.

– Очень хорошо, – Береника подняла на Мирчел свои пронзительные синие глаза. – Иди за мной, дочка. Гелес ждет нас.

Мирчел двинулась следом за монахиней, ощущая на спине пристальные взгляды айджи. В храме ничего не изменилось со дня ее последнего посещения, только теперь тарелка и чашка на алтаре были пусты, а свечи не горели. Береника встала у алтаря, тяжело дыша, знаком велела наемнице подойти ближе.

– Я могла бы просто поговорить с тобой, – сказала она. – Рассказать тебе все, что знаю о тебе – а знаю я немало, поверь. Я знаю, кто ты. Знаю, как и почему ты оказалась в этих краях. Но слова одно, а чувства совсем другое. И кроме того на долгий разговор у нас просто нет времени.

– Ты можешь сказать, что со мной случилось?

– Тебе пришлось пройти через Теневой Переход, дочка. Тень, открывшая эти ворота в наш мир, не смогла убить тебя, но она сумела тебя изменить. Твоя душа окутана Покровом Тени. Избавить от нее тебя может только очищение болью. Ты мучаешься, потому что не можешь вспомнить самых простых вещей – кто ты, откуда, что было в твоей жизни. – Береника усмехнулась. – Говорят, есть люди, которые могут вспомнить то, что было с ними в прошлой жизни. Очень часто такие воспоминания могут потрясти нашу душу. Очистить ее. И даже исцелить от недугов или пороков.

– Разве такое возможно?

– Однажды я видела, как исцелили парализованного. Целитель не поил его чудодейственными зельями, не творил над ним заклинаний, не вешал на больного магических талисманов. Он просто сказал несчастному паралитику то, что тот больше всего хотел услышать.

– Что же именно?

– За восемь лет до того этот человек, тогда еще здоровый и полный сил, отправился в морское путешествие из Дреммерхэвена в Эргалот. С ним была его молодая жена, которую он очень любил. По пути корабль попал в шторм и сел на мель. Команда посадила пассажиров в лодки – сначала женщин и детей, потом, в оставшиеся лодки, мужчин, – и начала грести к берегу, но шторм раскидал лодки по морю. Человек, о котором я говорю, одним из первых оказался на берегу, но он сильно беспокоился о жене и расспрашивал всех про нее. Потом один из матросов сказал ему, что видел, как волна перевернула две лодки, и все, кто в них были, утонули. Человек, услышав это, лишился чувств, а когда пришел в себя, не смог ходить – у него отнялись ноги. Так он и прожил восемь лет, и никто не мог его исцелить, пока он не встретил настоящего целителя.

– Что же знахарь сказал больному?

– Всего одну фразу: "Твоя жена жива". Потрясение было так велико, что больной вскочил на ноги, и паралич прошел. Пришло время, и он поправился настолько, что смог разыскать свою жену – она действительно выжила в бурю и все эти годы жила в небольшом селтонском селении рыбаков.

– Почему ты мне это рассказываешь?

– Потому что ты похожа на этого больного. Покров Тени парализовал тебя, но только не тело, а твои воспоминания. Ты лишилась памяти после того, как прошла через Теневой Переход.

– Я не помню этого.

– Конечно. Теневой Переход подобен Вратам смерти. Для обычного человека войти в такой Переход – значит умереть. Но ты необычная женщина. На тебе благословение Забытых богов, и дары Забытых защитили тебя. Тень не смогла убить тебя, но она лишила тебя воспоминаний. Как звать тебя, дочка?

– Мирчел. Ты же знаешь мое имя, нэни.

– Ты уверена, что это твое настоящее имя?

– Н-нет. Ирмас сказал, он назвал меня так в честь своей сестры.

– Вот видишь. Ты хотела бы вспомнить, кто ты и каково имя, полученное тобой от родителей?

– Ты можешь это сделать для меня? – Мирчел задрожала всем телом. – Прошу тебя, матушка, помоги мне! В прошлый раз со мной здесь говорила другая женщина. Женщина, похожая на сгусток тумана, на призрак. Но у нее был удивительный теплый голос. Это ведь была не ты, так?

– Нет. Та женщина имела больше прав говорить с тобой, чем я. Но я постараюсь тебе помочь. Ложись на алтарь и возьми меня за руку.

Мирчел сжала тонкие сухие пальцы настоятельницы в своих, почувствовала, что сердце ее стало биться часто и сильно, будто в предчувствии чего-то невероятного. Она покорно легла на холодный камень, вытянулась во весь рост. Береника коснулась ее лба сложенными щепотью пальцами другой руки, сказала нараспев:

– Тай нера элай, маэ Гелес оватар!

Мирчел увидела, что белый барашек, которого статуя Гелеса удерживала прямо над ее головой, расплылся в пушистое белое облачко и начал опускаться прямо на нее. Она глубоко вздохнула – и сердце остановилось. Белый туман вобрал Мирчел в себя и с невероятной скоростью понес вверх, над вершинами обступающих Гойлон сизых заснеженных гор, в бездонную синеву, такую же глубокую и чистую, как глаза нэни Береники.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Первое ощущение – это чувство полета. Она с удивительной скоростью поднимается со дна темного пустого колодца вверх, пока не попадает в свет – ослепительный, призрачно-белый, растворивший в себе все цвета. А затем из этого слепящего сияния начинают выступать очертания предметов. Огромные, выше нее самой золотистые цветы с резким запахом. Медленно вращающееся у берега реки поливное колесо. Бревенчатые дома с двускатными крышами. Люди, которые проходят мимо – странные люди, огромного роста. Она смотрит на них снизу вверх, и эти люди ей улыбаются. А потом ее словно подхватывают чьи-то руки – и свет меркнет.

Дальше все будто во сне. Мелькание лиц, мест, голоса, звуки, попеременно то тьма, то свет, будто день и ночь меняют друг друга через короткое мгновение. И только одно лицо ей запоминается, потому что она все время видит его в разных местах и в разных ситуациях – темноволосая женщина с темными блестящими и очень живыми глазами. Эта женщина надевает на нее платье, кормит ее с ложки, ведет ее за руку через цветущие поля, заплетает ей косу, что-то ласково шепчет ей в ухо, смазывает целебной мазью разодранное колено. Она видит ее ладони, ее пальцы и замечает, что у женщины на мизинце правой руки нет ногтя.

Свет, тьма, снова свет. Погожий весенний вечер, просторная горница, убранная венками и лентами. Вокруг нее нарядные улыбающиеся люди. Девушки в расшитых туниках и с цветами в руках, мужчины в новых жилетах. Русоволосый ясноглазый юноша с улыбкой подает ей чашу. Аромат напитка кружит голову. Она берет чашу, делает глоток и смотрит по сторонам. Ей кажется, что она чувствует пьянящий вкус губ юноши, оставшийся на краю чаши. Люди продолжают улыбаться, что-то кричат ей, машут руками. А ей еще раз хочется посмотреть на русого юношу: в его глазах, взгляде, улыбке есть что-то такое, отчего сладко сжимается сердце, и щеки начинают гореть, как в лихорадке. Кто-то забирает у нее чашу – это та самая женщина, которую она видела прежде. Но теперь уже с сединой в волосах и удивительными глубокими мудрыми глазами.