Ищи свой талант - Геннадий Воробьев

Такова жизнь!

Б самом центре Москвы, где Иван III поселил новгородских бояр, а Петр I проложил дорогу из Кремля в Преображенское, сейчас учатся ученые-организаторы. Одна треть из них — Т-специалисты, заинтересовавшиеся проблемами организации и управления наукой. Вторая — ученые, проявившие свои организаторские способности и теперь приобретающие для этого необходимые знания. И третья — ученые-неудачники, остро чувствующие свою незначительность и надеющиеся обрести ее если не в исследовательской, то в организационной работе. Возраст — от молодого до среднего. Острый интерес к личности научного работника и в первую очередь к собственной личности. Они изучают тесты и стараются в первую очередь испробовать их на себе. Разрабатывают профессиограммы и спешат сразу проверить свое соответствие им. Они живой пример того, что значительность чаще всего проявляет профессия.

Проявляется значительность и в пространстве, и во времени.

Больше всего здесь повезло нам, научным работникам. За каждым тянется «хвост» публикаций в отечественных и иностранных журналах, нас многие читают, хотя и не знают в лицо. Но получается парадокс: чем талантливее и гениальнее ученый, тем меньше знают и ценят его современники, тем более оценят его потомки, к которым он адресуется, при условии, что они узнают о нем. Менделеева не избрали академиком, а многие ли из тогдашних академиков заслужили посмертную славу?

Среди ученых ходит шутка. Есть три вида гениев. Гений первого вида легко добивается признания, и еще при жизни ему надевают венок и возводят на пьедестал почета. Гения второго вида при жизни не признают, а после смерти почитают. И гений третьего вида: при жизни его не признают, а после смерти забудут и никогда не вспомнят.

Р.Плятт назвал профессию актера публичной. Актера знают много, иногда даже слишком много людей и узнают не только там, где приятно, чтобы тебя узнавали. И тогда вырабатывается манера держать себя в жизни как на сцене, украдкой бросая взгляд: узнали? Это оборотная сторона медали, но все-таки, как некоторые утверждают, «приятной» медали. Уходит артист со сцены — его могут легко забыть (общественная память небеспредельна), и даже гениальные актеры порой ничего не оставляют после себя, кроме восторженных, но мало о чем говорящих, отзывов мемуаристов.

Художнику б этом отношении лучше. После него остаются полотна. Его значительность — участие б выставках. Без выставок он не приемлет себя. Он борется за участие в них, переживает отказ выставочной комиссии ему и отказы другим, все выставочные дни проводит в праздничном угаре и еще долго потом живет этим.

Архитектору еще лучше. Я помню, какое впечатление произвели на меня слова знакомой, просто сказавшей: «Этот дом построил мой отец».

Чем более высокий пост занимает руководитель, тем больше людей его знает, и попадает он в положение артиста. Если он директор завода, все связывают облик, гигантских заводских корпусов с его личностью. Но когда-нибудь он уходит, а корпуса, как ни странно, остаются и продолжают жить своей жизнью. Незаменимых личностей нет. Руководитель вообще в смысле значительности находится в особом положении: значительность в нем проявляет должность, пока он ее занимает, и одна из его должностных обязанностей — проявить значительность своих подчиненных.

Вот хрестоматийная «министерская» история. Приходит в учреждение посетитель и спрашивает вахтера, как пройти в нужный ему кабинет. Вахтер очень вежливо, внятно и понятно объясняет. Посетитель благодарит, идет к лифту, потом возвращается к вахтеру.

— Я много хожу по разным учреждениям и министерствам, но впервые узнал, что можно так понятно и кратко давать справки.

Вахтер покраснел (его похвалили):

— Послушали бы вы, как я говорил тринадцать лет назад, когда стал вахтером. Едва я раскрывал рот, как люди начинали раздражаться, а некоторые говорили грубости. Потом я понял, что когда даешь справку, нужно сделать две паузы... Еще требуется дикция.— И вахтер с увлечением стал читать маленькую лекцию о том, как давать справки.

Посетитель внимательно выслушал до конца и сказал:

— Ну теперь я понимаю, что значит квалифицированный вахтер. Если это так, то вы король вахтеров. Позвольте вам за это пожать руку.— Он церемонно поклонился и ушел, а вахтер еще долго оставался в приподнятом настроении, не забыв вечером рассказать об этом жене. В нем проявили его значительность.

Сделаем вывод: значительность проявляет не только публичная или престижная профессия, но и высокая квалификация.

Еще один пример. Идет семейный совет: где сыну-студенту работать на каникулах: в поле, стройотряде или официантом в ресторане? Вам не нравится работа официанта? Может быть, потому, что вы вспомнили неквалифицированных — невнимательных, грубых, неряшливых, нечестных и, следовательно, неспособных официантов, а заодно — посетителей, не все ведь умеют красиво сидеть, есть, говорить и знают, сколько пить. А вот юрмальские (в Латвии) официанты проходили стажировку в дальних странах, многие из них стали победителями на всесоюзных конкурсах, с ними приятно говорить, и ими можно восхищаться.

Среди слушателей школы ученых-организаторов выделяется молодая женщина: скорее полная, чем худая, с непропорциональными формами, лысеющая и с явной щеточкой усов. Но когда она говорит и жестикулирует, эти бьющие в глаза физические недостатки куда-то исчезают. Одни страшатся своих недостатков, тушуются, другие идут напролом, не скрывают их, но рядом ставят свои достоинства — так достигается эффект.

У кинорежиссеров есть одна слабость: выставлять напоказ страдания своих героев — в больнице, в тюрьме, в плену. И появляется штамп: поджатые губы, нахмуренный лоб, печальные глаза. Однако всякие страдания кратковременны: известие о смерти близкого человека, операция без наркоза, трагедия в театре. А жизнь продолжительна, и, даже если она до невыносимости трудна, люди находят моменты улыбнуться, пошутить и побеждают своей значительностью. Черчилль польстил американцам, сказав, что они умеют смеяться и воевать и одно и то же время. А разве наши солдаты разучились смеяться, взяв на себя основные тяготы войны?

Нормальный человек — в психическом, нравственном отношении — всегда обретет свою значительность (надо только ему в этом помочь). Ненормальный (врачи в этом случае говорят «анормальный») обретает значительность в психической болезни, или навсегда теряет ее, кончая жизнь самоубийством, или пользуется суррогатами значительности.

Стоит длинная автобусная очередь. Подъезжает долгожданный автобус, но останавливается не в начале очереди, а впереди или сзади: очередь комкается, люди бегут, толкаются, раздражаются, трещат от напряжения двери, а шофер - смотрит. Это он сделал ненарочно, не рассчитал, задумался о чем-то своем? Нет. Он воспользовался суррогатом значительности. Это не тот водитель, который не стесняется объявлять остановки, делает это мастерски и открывает только что закрывшуюся дверь, увидев бегущего человека. Он тоже смотрит и ловит благодарный взгляд, проявляющий его значительность (без всякого суррогата).

Не кажется ли вам, что между американским президентом, миллиардером, который не думает стать президентом, но имя которого носят ледяная вершина в Антарктиде, университет и благотворительный фонд, и туристом, оставившим надпись на историческом памятнике «Ося и Киса здесь были», есть нечто общее?

НЕ ПОТЕРЯТЬ ДРУГИХ

Скорпион почти не шевелился, но кругом царил переполох.

Полупроснувшиеся люди суетились, трясли свою одежду, из которой больше ничего не выпадало. Постепенно остывали. Смотрели на часы. До завтрака оставалось еще два часа. Повар в соседней юрте только начинал разводить огонь.

— Мужественная женщина,— сказал Володя.

— Как всегда, ты делаешь двусмысленные комплименты. Женщина должна быть женственной.

— Женственные женщины дома сидят и не ловят скорпионов.

— Это смотря где дом...

— Мальчики, да замолчите вы! Забыли, что ваши перепалки до добра не доводят.

Женя был единственным зрителем этой сцены, где каждый исполнял привычную ему роль. Так далеко на юг он не забирался, и появление скорпиона больше обрадовало, чем испугало его.

После завтрака они с Володей сразу же пошли им запад от юрт, по отполированному каменистому ложу пустыни. Кое-где из-под земли вырастали белые гранитные великаны, ив отсутствии прямых линий мир воспринимался, как в кривом зеркале, таинственным и неземным.

— Ну, продолжай,— напомнил Володя,— ты же знаешь, что значит жить в центре Центральной Азии.

— Еще бы! Но всего не расскажешь, а потом я что-нибудь еще вспомню. Ну так вот, Таня вышла замуж за Джафара. Толя узнал, погоревал и уже, говорит, женился. Ты осуждаешь?