Охотник и вампирша - Леонид Кудрявцев

Что остается делать охотнику, потерявшему дом и имеющему прибор, который может привести его в то место, где скрываются враги?

Ну конечно, отправиться в путь, чтобы найти их и убить. Так Хантер и Христиан вышли на дорогу. А началось все с того, что охотник попал в ловушку.

– И что же ты тогда делал? – спросил мальчик.

– Действовал в соответствии с обстоятельствами, – ответил охотник. – Как видишь, я все еще жив.

Христиан улыбнулся:

– Стало быть, это единственный рецепт, с помощью которого можно выбраться из ловушки?

– Почему? Кроме этого, нужно еще уметь думать и обладать хорошей реакцией. А также некоторым везением.

Они благополучно миновали сторожевую нить и вошли в город. Первыми, кто им встретился, были два дэва. Обычные, ничем не отличающиеся от остальных стражей порядка, здоровенные, вооруженные дубинками. Внимательно оглядев охотника и его ученика, они загородили им дорогу.

– Нельзя, – коротко сказал один из дэвов.

На его кожаной куртке был серебристый шеврон, очевидно, означавший, что он в этом патруле старший.

– Это почему? – спросил охотник.

– Побродяжкам сегодня в наш город вход запрещен.

Лежавшая в метре от него сторожевая нить из сети черного мага шевельнулась, словно прислушиваясь к их разговору.

– А почему вы решили, что мы побродяжки? – спросил Хантер.

– Видно. Очень видно. Чем вы занимаетесь?

«Ого! – подумал Хантер. – Они и в самом деле намерены не пустить нас в город. Надо что-то придумать».

Он не успел ответить, как вместо него это сделал Христиан:

– Мы бродячие певцы, – гордо сказал он.

– Певцы? А где же ваши музыкальные инструменты?

– Они нам ни к чему. Мы поем так. Тот, кто хорошо умеет петь, тому музыкальные инструменты не нужны.

– Гм, – осклабился дэв. – Тогда докажите, что вы не побродяжки. Спойте!

– Ничего не может быть легче, – ответил Христиан.

Хантер только удивленно таращил глаза. Все же у него хватило благоразумия сделать вид, будто все происходит так, как и должно быть. На всякий случай он прикинул, что, если дэвы начнут орудовать дубинами, он наверняка успеет вонзить свою дагу в живот тому из них, который стоит ближе.

Христиан выставил вперед правую ногу, заложил руки за спину и задумчиво опустил голову. Видимо, в этой позе, по его мнению, петь было легче всего.

– Песня о королевских подземельях! – объявил Христиан.

– А почему твой товарищ не хочет петь? – спросил дэв.

– Ему сегодня нельзя, – не моргнув глазом объяснил мальчик. – У него голос… гм… в переломной фазе. Если он запоет раньше полуночи, то может его потерять вовсе. А потеря голоса для бродячего певца, сами понимаете, страшное несчастье.

– Хорошо, – кивнул дэв. – Пой.

– Итак, песня о королевских подземельях… Вам медленно петь или скороговоркой?

Стражи порядка переглянулись. Дэв с шевроном сказал:

– Конечно, медленно.

– Прекрасно. Значит, песня о королевских подземельях… Да, чуть не забыл… Вы желаете услышать полный вариант или вам будет достаточно вступления?

Уши у дэвов побелели. Кажется, они начали выходить из себя.

– Спой вступление для начала, – прорычал тот, который был с шевроном.

– Да, так вот, песня…

– О королевских подземельях! – гаркнул дэв с шевроном. – Пой, скотина, а то я тебе голову проломлю.

Хантер незаметно сделал к нему полшага. Рука охотника уже лежала на рукояти даги. Христиан сделал ему едва заметный жест и слегка помотал головой.

– Терпение, терпение, – успокаивающим тоном сказал он дэвам. – Служенье муз не терпит суеты. Я приступаю. Итак…

– Если ты сейчас же не запоешь, – очень спокойно промолвил дэв, – мы, за издевательство над представителями власти переломаем тебе руки и ноги, а потом обмажем смолой, обваляем в перьях и кинем тебя на съедение обитающему в пещере недалеко от города кракозябру.

– Ой, – сказал Христиан. – Ну хорошо, я приступаю. Итак, песня о королевских подземельях.

Дэвы издали звук, напоминающий вой, и синхронно подняли дубины.

И тут Христиан запел. Песня была грустная, что называется «жалисная». Он пел о подземельях, в которых, прикованные ржавыми цепями к холодным, осклизлым стенам, сидят узники, о мрачных их думах, об их тоске по дому и свободе, об их преступлениях и муках совести, о безжалостных тюремщиках, о тех, кто и думать-то забыл об узниках, считая их погибшими. Он пел так, что заслушался даже Хантер, не говоря уже о дэвах.

А потом, когда прозвучала последняя строфа, он некоторое время стоял с закрытыми глазами, словно чего-то ожидая.

– Неплохо, совсем неплохо, – промолвил дэв с шевроном. – А я думал, ты над нами издеваешься… ладно, черт с вами, похоже, вы и в самом деле не побродяжки. Те умеют только клянчить, тащить, что плохо лежит, да еще колдовать, причем так неумело, что от этого один только вред. Проходите.

Дэвы освободили дорогу.

Когда Хантер и Христиан прошли мимо них, один из дэвов сказал:

– Только обязательно на ночь устройтесь в гостиницу. Этой ночью на улице находиться не рекомендуется. Сегодня все колдуны-любители будут показывать, на что они способны. Идиоты! Сегодня в городе небезопасно.

– Хорошо, – крикнул Христиан. – Мы так и сделаем.

Когда дэвы остались далеко позади, Хантер осторожно спросил:

– Где ты научился петь?

– На дороге, – весело ответил мальчик. – Надо же как-то зарабатывать на жизнь. Меня научил этому один совершенно спившийся бард. В благодарность я полгода, тогда, когда он уходил в запой, а было это частенько, воровал для него выпивку и еду.

– А что потом стало с этим бардом?

Мальчик пожал плечами:

– Как обычно. Однажды мы повстречали на лесной дороге страшное сусло, и оно его проглотило. А меня оставило.

Мальчик вздохнул.

Хантер положил ему руку на плечо.

– Так бывает в жизни, малыш. Тому, кто обладает способностью создавать нечто необычное, нельзя становиться слабым. Расплата за это обычно бывает страшной. Кому много дается, с того много и спрашивается.

– Я знаю, – проговорил Христиан.

Они свернули за угол и увидели гостиницу.

– Нам, похоже, туда, – сказал Хантер.

12

Гостиница была большой, с прочной, окованной железными полосами дверью. Узкие, похожие на бойницы окна первого этажа закрывали ставни.

– Кстати, а почему ты не стал петь сразу? – спросил Хантер. – Тянул время. Зачем?

Христиан усмехнулся.

– Этому приему меня научил все тот же бард. Чтобы усилить эффект от песни, публику надо заинтриговать, нужно сделать так, чтобы они из тебя эту песню просто выдирали, чтобы они захотели ее услышать.

– Стало быть, у тебя все было очень тонко рассчитано?