Жесткий контакт - Михаил Зайцев

Оценка: УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО.

Глава 1

Исключение из правил

Коридор опустел. Граф в гордом одиночестве дожидался приятеля, сидя на подоконнике напротив дверей в аудиторию. Второй неуд подряд, это уже никуда не годится, этак и до отчисления недалеко. А впереди – экзамен по практической медицине. А с медициной у Графа с первого курса проблемы.

Скрипнула дубовая дверь. Из экзаменационной аудитории вышел Алекс, понурый и хмурый.

– И ты срезался? – Граф соскочил с подоконника.

– Я? – Алекс прикрыл за собою тяжелую дверь, исподлобья взглянул на Графа, хитрые глаза Алекса задорно сверкнули, рот растянулся до ушей. – Я срезался? Найн! Я сдал!

Дурачась, Алекс опустился на колени, воздел руки к потолку.

– Я сделал это! Удовлетворительно! Все удовлетворены, а я больше всех!

– А у меня неуд и два наряда вне очереди.

– Зер шлехт. – Алекс поднялся с пола, отряхнул колени. – Сочувствую. За что наряды?

– Вопрос попался про Кахуну, и я честно ответил все, чего про него помню. Набрал текст: «Кахуна – злой волшебник, персонаж популярного детского мультипликационного сериала».

– Правда? Так и натоптал?

– Слово в слово.

– Ну-у, ты даешь! Га-гы-гы-ы...

– По какому поводу лошадиное ржание, – без всякой вопросительной интонации произнес знакомый до отрыжки скрипучий мужской бас.

Полы в коридорах училища имели свойство громко стонать, когда по ним шагали курсанты, и почему-то умолкали, попираемые ногами генерала Кондыбы. Как будто в стенах училища генералу подчинялись не только люди, но и предметы неодушевленные.

Кондыба возник в конце коридора, будто не вышел из-за угла, а материализовался из воздуха. Генерал нес свое большое пожилое тело навстречу двум окаменевшим курсантам и басил на ходу:

– Вольно, мальчики. Александр Таможин, причешитесь. К парикмахеру пора, Александр Александрович. Не следите за своим внешним видом, распустились. Курсант Карпов, Евграф Игоревич, подворотничок требуется каждый день менять. Или шею чаще мыть. Уши прочистите, оба. Поступил приказ «вольно». Напоминаю: по приказу «вольно» поставить ноги на ширину плеч, заложить руки за спину и выражать глазами трепетное внимание, пожирая ими начальство.

Генерал Кондыба остановился напротив курсантов, балансировавших на прямых, до боли в коленях, ногах. Кондыба поправил складку на выпяченной колесом груди курсанта Карпова, смахнул прядь волос со лба Таможина.

– Евграф Игоревич, Александр Александрович, прошу пройти со мной в мой кабинет.

– Разрешите обратиться, господин генерал!

– Обращайтесь, Таможин.

– В тринадцать часов тридцать минут у нас с курсантом Карповым и курсантом Мироновым запланирована встреча с курсантами последнего года обучения. Разрешите предупредить курсанта Миронова и спортивных соперников о переносе встречи.

– Слыхал, что ваша тройка в полуфинале. Похвально. – Генерал вскинул правую руку (часы Кондыба носил на правом запястье), взглянул на циферблат «командирских». – Жду вас обоих у себя в кабинете к пятнадцати ноль-ноль. Идите, играйте.

Алекс и Граф щелкнули каблуками, качнули головами, развернулись выгнутыми спинами к генералу и почти строевым шагом двинулись к лестнице на первый этаж.

Спускаясь по ступенькам, поворачивая на лестничных изгибах, вплоть до первого этажа курсанты сохраняли бравую выправку и гробовое молчание. Лишь оказавшись в коридорчике, ведущем к раздевалкам, Граф, не поворачивая головы, прошептал:

– Аллес капут. Нас отчисляют.

– Я только что спихнул мифологию, – шепотом ответил Алекс.

– На «удочку», – напомнил Граф.

– Ну и что? У меня «хор» по фехтованию, у тебя «отл» по рукопашке.

– Зато по всему остальному у нас «уд-неуд». А послезавтра практическая медицина.

– Послезавтра капут. Граф, сейчас нам кровь из носу надо выиграть.

– Яволь. Последний шанс.

Пихнув двери раздевалки, приятели вошли в тесное, сырое помещение. С низкой скамеечки, что стояла подле шкафчиков со спортивной формой, поднялся Авдей Миронов, товарищ по команде, лучший защитник на курсе.

– Где вы застряли? – Успевший переодеться Авдей поправил шлем, пощупал гибкую антенну на макушке.

– Не лапай антенку! – прикрикнул на защитника капитан тройки Евграф Карпов. – Чего загораешь? Шел бы разминаться.

– Вас ждал. Где вы зас...

– Мы мифологию пересдавали. – Граф присел на скамеечку рядом со своим персональным шкафчиком и принялся развязывать шнурки на ботинках.

– Аа-а... И как? Пересдали?

– У Алекса «удочка», у меня опять «неуд».

– Мужики, а я с первого захода мифологию спихнул, я...

– Мы помним, не хвастайся, – перебил Алекс, расстегивая гимнастерку. – Мироныч, нас сейчас в коридоре Грызли поймал. Вызывает к себе на ковер после игры.

– Капут, мужики!

– Натюрлих, Мироныч. Аллес капут. – Граф стянул ботинок, помассировал лодыжку. – Нам, Авдюша, сейчас проигрывать ну никак нельзя.

– Граф, ты же знаешь, сделать команду Трофима – безнадежная затея, но, что касается меня, я, мужики...

Алекс взмахнул ногой. Без всякого предупреждения, без подготовки лягнул Миронова под ребра все еще утяжеленной массивным ботинком стопой. Запнувшись на середине фразы, Авдей вильнул бедрами, уводя бок от неожиданного удара, предплечье Миронова стукнулось о голень Таможина, Алекс громко вскрикнул:

– Вау! – Алекс схватился обеими руками за разбитую надкостницу. – Вау, как больно! Отменная блокировка, Мироныч. Ты мне чуть ногу не сломал. Видишь – нет ничего невозможного. Мой мастерский тычок ты сблокировал великолепно и нападающих Трофима остановишь, если постараешься. А еще говоришь, «сделать команду Трофима – безнадежная затея», скромняга ты наш...

– Ты дурак, да?!! – заорал Авдей, стремительно краснея. – Дурак?! Я ж и правда мог тебе ногу сломать!

– Да, я дурак, – легко согласился Алекс. – За это меня и собираются отчислить из училища. За дурные мозги. И остается мне, дураку, уповать на спортивные достижения, на...

– Дурак! За твою сломанную граблю меня бы упекли на три месяца в штрафной взвод! Думаешь, мне охота...

– Авдюша! – вмешался Граф, успевший, пока суд да дело, раздеться до плавок. – Авдюш, не обижайся на Алекса и не дразнись. Для нас с Алексом сейчас штрафвзвод не самое страшное. Нам лучше в штрафники залететь на год, чем вылететь из училища. Ферштейн?

– Вы чего, мужики? – малость обалдевший Миронов заглянул в глаза Графу, посмотрел на Алекса. – Вы серьезно? Собираетесь Трофима ломать?

– Мы, Авдюха, собираемся выиграть любой ценой. – Капитан Граф хлопнул ободряюще защитника Миронова ладошкой по голому плечу. – У нас с Алексом другого выхода просто нет. Ферштейн, Мироныч?

– Мужики, я, конечно...

– Натюрлих, ты постараешься нам помочь, защитник. Нарушать правила тебя никто не принуждает, но ведь в правилах нет ни слова о членовредительстве, яволь?

– Хы... – грустно усмехнулся Авдей Миронов. – В правилах ни слова, а во внутреннем уставе училища четко прописано...

– Майн фройнд! – Граф обнял защитника за обнаженные плечи. – Противоречие законов – извечная российская беда. Согласен?

Вопрос Графа прозвучал более чем двусмысленно. Авдей снова усмехнулся, но на сей раз совершенно по-другому.

– Хы!.. Черт с вами, кретины. Я подписываюсь. Ломаем Трофимову команду, или... Или они, обозлившись, сломают нас. Играем жестко!

– Спасибо, Авдей. – Алекс щелкнул пальцем по шлему защитника. – Залетим в больничку, все компоты из моей пайки – твои. Попадем в штрафвзвод, поделюсь черствым хлебушком.

Миронов стряхнул с плеч руку Графа, шлепнул кулаком по голому брюху Алекса.

– Вы оба – двоечники и придурки! У обоих с мозгами капут. Дурость, оказывается, штука заразная. Считайте, я тоже свихнулся. Играем жестко, делаем Трофима! Ура?

И три мальчишеские глотки хором завопили громкое, протяжное, рычащее и отчаянное «У-у-ррр-а!!!»

Пять минут спустя троица непримиримых вошла в спортзал № 4. Специально приспособленное для игры в «кнопку» помещение имело размеры поля для мини-футбола. Под потолком софиты, видеокамеры и мощный динамик. Бетонные стены выкрашены белым. Крашенный черным дощатый пол разделяет посередине белая полоса. Опять же белым отмечены штрафные площадки. Там, где во время игры в мини-футбол располагаются ворота, намалеваны белые кружки диаметром в локоть, в центре кружков торчат красные грибки «кнопок». Говорят, игрище «в кнопку» придумали рейнджеры американской армии сразу по окончании Трехдневной. Изнывали рейнджеры в казармах, ожидая новых бомбовых и ракетных ударов, сходили с ума от мрачного безделья, развлекались игрой в русскую рулетку, а когда кончились запасы спиртного, изобрели «кнопку». В первоначальном варианте «кнопка» как таковая отсутствовала, был белый круг с красной отметиной в центре. Когда игрок команды «А» пробивался к кругу команды «Б» и касался чужой кровавой метки, судья-снайпер с трибуны выводил из игры метким выстрелом одного из игроков команды «Б». Говорят, президент США отдал приказ о поголовном и принудительном распространении ЗНАКА, когда узнал, что численность охранников в его президентском бункере всего за неделю игрищ «в кнопку» сократилась вдвое.